ЦЕНА СВОБОДНЫХ ЦЕН
15 лет назад реформаторы начали "шоковую терапию", потому что были не в состоянии управлять страной<br>
В конце девяностых годов, когда ельцинский Указ "О свободе торговли" от 29 января 1992 года стал уже историей, довелось спросить у Анатолия Чубайса (который входил в гайдаровское правительство): почему и этот указ, и последующие законы о приватизации были такими топорными, скороспелыми, сырыми? Неужели нельзя было, как в Восточной Европе или как в Китае, проводить именно реформы, а не устраивать разрушительную революцию?
СПРАВКА "НВ"
2 января Борис Ельцин издает Указ "О мерах по либерализации цен", 29 января - "О свободе торговли"; их публикация дает старт радикальному варианту либерально-экономических реформ - "шоковой терапии". Экономика России переживает к этому времени три тяжелейших кризиса: инфляционный, платежный и системный; предприятия перешли на бартерную основу взаиморасчетов, по всей стране введена жесткая карточная система.
На политическом рынке представлено уже несколько моделей трансформации постсоветской экономики. Их объединяет концепция постепенного и длительного перехода к рынку, "классическая" очередность проведения либеральных реформ: вначале приватизация, затем демонополизация и формирование рыночных структур и только потом либерализация экономики. Предполагается, что такая последовательность ослабит "либерализационный шок".
Ельцин выбирает модель реформ, которая, по уверению его советников, гарантирует быстрое наполнение потребительского рынка товарами: она наиболее соответствует его натуре и привычке действовать в жанре "бури и натиска".
- Да какие там управляемые реформы! - с досадой сказал Анатолий Борисович. - Никто ничем тогда не управлял, мы были на грани хаоса. Единственным выходом было снять все ограничения, создать хоть какой-то слой собственников, которые занялись бы торговлей, взяли бы в свои руки предприятия, договорились бы о поставках из-за рубежа...
Что ж, задним числом, как известно, легко не только судить, но и оправдываться. Например, в советских учебниках истории писали, что большевистское правительство в 1918 году было просто вынуждено учредить продотряды, которые забирали у крестьян "излишки" продовольствия (а на деле - вывозили все подчистую), потому что нужно было кормить города. Через 74 года ситуация повторилась: вновь оказалось нечем кормить города и снова потребовались революционные меры - полная либерализация цен, т. е. "продотряды наоборот", когда грабят не производителей, а потребителей.
То, что творилось в последующие два-три года, имеет лишь две исторические аналогии: периоды Гражданской войны в России и после Версальского мира - в Германии. Правда, голода как такового не было - еще в предшествующие несколько лет ленинградцы и жители области стали в массовом порядке выращивать на дачах и огородах картошку, делать запасы на зиму. В магазинах были по карману крупы, макароны, сахар, соль. И спас ситуацию Госрезерв, стратегические запасы на случай войны. По талонам можно было раз в месяц получить "резервовские" мясные консервы, масло и водку.
Загадка русской души была в том, что этот экономический кошмар Петербург, область, да и вся страна, переживали на каком-то душевном подъеме. Всенародно избранный и любимый президент, оглашая свой указ, твердо обещал, что "к осени наступит стабилизация". Продержаться с января по сентябрь на хлебе с майонезом и талонной тушенке казалось не столь уж сложным, ведь главным было, что страна обрела свободу...
Правда, к осени наступила не стабилизация, а гиперинфляция. К концу того года она достигла 1200 процентов. Но Ельцин вновь пообещал стабилизацию - уже к весне 1993-го. Город напоминал огромную толкучку. Везде стояли ящики, с которых торговали просроченной колбасой, какими-то консервами, пакетиками, пивом, паленой водкой; все площади, за исключением Дворцовой, стали блошиными рынками. Еще верилось, что все это - временно, что реформаторы просто ошиблись немного в расчетах и нужно еще несколько месяцев потерпеть. Ведь уже появились и коммерческие банки, и биржа "Алиса", и первые миллионеры - провозвестники светлого рыночного будущего.
Обещанная стабилизация так и не наступила. Когда все поняли, что и ждать ее не стоит, случилось та самая постыдная страница в новой истории страны, когда законно избранный президент приказал расстрелять из танков законно же избранный парламент и его защитников из простых граждан. А новые хозяева жизни щедро заплатили танкистам за каждый выстрел.
Эта своеобразная "стабилизация" не только утихомирила всех несогласных, но и открыла путь к новым реформам - массовой приватизации. Ведь, как к тому времени выяснило правительство, именно приватизация, а не либерализация цен должна привести страну в светлое рыночное будущее.
Нужен ли был этот жестокий эксперимент над страной - одномоментная либерализация цен? И Егор Гайдар, и Анатолий Чубайс, и многие их соратники до сих пор утверждают, что другого выхода не было. Отчасти они правы, но - полуправда порой хуже чистой лжи.
Да, к январю 1992-го в стране действительно не было механизма власти для постепенного проведения реформ, решения продовольственного вопроса. Дефицит наступил еще раньше, когда в стране возникли две системы торговли и все, что поступало по твердым ценам в государственные магазины, через считаные часы оказывалось в коммерческих ларьках, на рынках, в ресторанах. Но полная правда в том, что новое российское правительство и президент в те месяцы вообще меньше всего думали об успехе или провале реформ. Как явствует из мемуаров очевидцев тех событий, их главной и, по сути, единственной задачей было удержать власть, внезапно свалившуюся им в руки после провала ГКЧП. Поэтому в срочном порядке были ликвидированы все партийные органы, на которых, собственно, и держалась система управления страны, уничтожены союзные министерства. Промышленность, село, торговля оказались в правовом вакууме. В этой мутной воде и сформировалась прослойка, которая стала единственной опорой новой власти: директора заводов, которые переводили все средства своих предприятий на личные счета, руководители универсамов, которые еще до приватизации стали их владельцами, хозяева банков, выкачивавшие деньги из ЦБ и привлекавшие вклады населения, обещая заманчивые проценты. Кончилось все это, напомним, октябрем 1993-го, после чего на долгих семь лет власть в стране перешла к олигархическим группам.
Могло ли быть все иначе? В этом нет ни малейшего сомнения. Ни одна из бывших социалистических стран не платила за реформы такой цены, как Россия и ее граждане. Год-полтора небольшого спада - и Польша, Чехия, Венгрия и прочие переходили к росту. Китай и вовсе опроверг либеральную теорию: построил эффективную рыночную экономику под руководством коммунистической партии. России же "шоковая терапия" обошлась в несколько десятков миллионов жизней. Не только тех, кто умер от недоедания, от стрессов, отсутствия медицинской помощи, но и тех, кто не родился. До рождения ли ребенка было в девяностые годы, если родителя себя не могли прокормить? Последствия демографического провала будут ощущаться еще несколько десятилетий. Кроме того, несмотря на относительные экономические успехи последних семи лет, страна не восстановила экономический потенциал, который имела до начала реформ. И, несмотря на нефтегазовое изобилие, средняя зарплата в России меньше, чем в странах бывшего соцлагеря.
Зарубежные советники упрекают нынешнее российское правительство, что оно "свернуло с пути реформ". Эти советники не жили в России в девяностые годы на зарплату рабочего, врача, преподавателя. Иначе бы они сами первые предали "идеалы либерализации". Лучше постепенно догонять другие страны - раз уж так отстали, - чем ждать очередной "стабилизации к осени".
КСТАТИ
Стоимость доллара в июне 1992 года - 125 рублей, в июле 1993-го - 1059 рублей. Денежная эмиссия с первой половины 1993 года - около 60 процентов от объема денежной массы в месяц.
Суть разработанной командой Егора Гайдара (Андреем Нечаевым, Сергеем Васильевым, Владимиром Машинцем и др.) "шоковой терапии" - в первоочередности оздоровления финансово-денежной сферы. Авторы программы утверждают, что финансовая стабилизация (либерализация цен в сочетании с жесткой бюджетной политикой) достижима в краткосрочной перспективе, а это позволит сформировать рыночные механизмы и предотвратить угрозу голода.
Но первые последствия "шоковой терапии" ощущаются как исключительно негативные: она приводит к обвальному росту цен не на 200 процентов, как было обещано, а в 10-12 раз. В 1993 году инфляция составляет 670 процентов.