ГРЯЗНЫЕ ПРИВЫЧКИ
Мне приснился страшный сон: расширенное заседание городского штаба по благоустройству. <br>
Сны суть искаженные отражения наших дневных впечатлений, так что гламурным блондинкам, наверное, снятся "папики" и Куршевель, банкирам - допэмиссии и рейды финразведки, ну а мне - совещания и заседания.
Кстати, поначалу все было почти как в реальности. Толпа народу, во главе стола - председатель городского комитета по благоустройству и дорожному хозяйству Олег Виролайнен, его замы, представители других комитетов, директор Центра комплексного благоустройства Борис Черняшенко, дорожники, главы каких-то районов, депутаты... Олег Арвович бегло просматривает документы, пожимает руки, кого-то слушает, остальные тоже спорят, говорят о заказах, бюджете, в общем, обычная обстановка перед началом совещания.
Вдруг замечаю одну странность: на галстуке у председателя комитета - огромное жирное пятно с мазутными разводами, а костюм какой-то бурой пылью покрыт. Да и остальные выглядят не лучше. У одного пиджак пропитан соляными разводами, у другого на коленях - масляные пятна, словно он всю ночь свои "Жигули" ремонтировал, мимо третьего, по-видимому, самосвал по луже проехал. Костюмчики, между прочим, у них не в Твери пошиты. Уважающие себя чиновники и директора считают хорошим тоном носить вещи стоимостью не менее 1 тысячи у.е. И галстуки у многих дороже, чем мой собственный костюм. Но выглядят, словно с рейда по городской канализации вернулись.
Да и лица, руки такие... Как у бедолаг, которые в холода по углам вестибюлей метро отогреваются. Невольно потянулся к карману, в котором на такой случай всегда десятка лежит.
Потом спохватился, но, забыв об этикете (сон ведь), спрашиваю:
- Мужики, что случилось? Неужели административная реформа так далеко зашла? Не люблю бюрократов, но такого я вам не желал.
Они смотрят на меня непонимающе, словно я на языке суахили к ним обратился. Потом кто-то, видно, выслужиться желая, говорит:
- Административная реформа - нам мать родная. Всем бы вам так реформироваться.
А один деятель районного звена (фамилию знаю, но не скажу), видно, обидевшись, в запале кричит:
- Да мне за одну подпись на разрешении на уплотнительную застройку, чтобы новый дом во дворе поставить, дают столько, сколько тебе за пятилетку не заработать!
- Тогда, - спрашиваю, - может, ваши жены вдруг идеями национал-большевиков прониклись и вас как прислужников режима из домов повыгоняли?
Тут всех даже смех разобрал: мол, это раньше женщины любили гусаров, а сейчас - бизнесменов, депутатов и чиновников.
Пришлось прямо в лоб спрашивать:
- Почему бы вам тогда костюмы не постирать и лица не умыть?
Они опять на меня смотрят в недоумении. Один - тот, что в соляных разводах, - берется объяснить:
- Так ведь зима во дворе! По инструкции с начала зимнего сезона всякие помывки и стирки запрещены. К примеру, постираю я сейчас костюм, умою лицо. А вдруг мороз ударит? Враз все заледенеет. Опасно. Так что девять месяцев в году мы не моемся. Вот пройдут весенние дождички, смоют с нас часть зимней грязи, тогда и сами мыться начнем. Разок, может, даже с шампунем.
Но тут уже заседание началось, начали мужики многомиллиардный бюджет благоустройства между собой делить, в общем, кончился сон.
Утром я вспоминал метафорический сон пушкинской Татьяны, листал Фрейда - все хотел понять, какая аллегория в моем сне содержится. Потом догадался. Все очень просто. Не так давно по долгу службы писал заметку о проблемах зимней уборки Петербурга, точнее, об отсутствии оной. Как раз была середина зимы, стояла двухмесячная оттепель, и я задавал себе и чиновникам комитета по благоустройству вопросы: почему у нас по девять месяцев в году город не убирают? Сыплют день за днем на дороги и тротуары песок с солью, другую антигололедную химию, этот слоеный пирог пропитывается сажей, автомобильными маслами, обычной грязью с дворов и строек. Даже при минус десяти на всех улицах - незамезающая каша. Машину мыть за кровные 200 рублей бесполезно - через 15 минут езды по городу из-под грязи даже номеров не видно.
Транспортники вот вечно жалуются, что в городе засилье личных авто, мечтают всех частников пересадить на автобусы. Да уважающий себя человек лучше будет два часа нервы в пробках мотать, но не пойдет к автобусной остановке по грязи, чтобы потом явиться на службу чумазым и просоленным, как пират Карибского моря.
И, наверное, чиновники со смеху помирают, глядя, как чистенькие старушки-интуристки по пять минут топчутся на бровке тротуара, не решаясь ступить в черную кашу на обочинах. Топчитесь - не топчитесь, а в нашей грязи брода нет.
Задавал я эти вопросы и получал из комитета по благоустройству и ГУПа "Центр комплексного благоустройства", которому весь "Спецтранс" подчиняется, ответы, что зимняя уборка улиц, в частности мытье, даже при устойчивой плюсовой температуре не предусмотрена инструкциями. Вдруг как мороз ударит и свежепомытые улицы превратятся в каток?
Возникало впечатление, что мне отвечают не питерские граждане, а жители Лос-Анджелеса, где гололед бывает раз в десять лет и действительно воспринимается как стихийное бедствие. Да у нас в Питере температура "переходит через ноль", бывает, по пять раз в день! Выпадет снежок, тут же растает, тут же снова замерзнет, потом дождь и опять мороз. И ничего - мы привыкли, ездим как обычно. А по сравнению с десятками тысяч тонн атмосферных осадков вода из бочек поливомоечных машин - капля в море, она тут же стечет в ливневку. К тому же я и не призывал поливать улицы в мороз. Есть прогнозы погоды. И если синоптики твердо обещают, что еще неделю простоит плюс, риска вообще никакого.
И тогда мне выдали вообще убойный аргумент: дорого улицы-то мыть, денег на это нет!
Спрашиваю в ответ: на умывание улиц денег нет, а на городскую программу ремонта фасадов есть?
Вопрос, кстати, хоть и из другой оперы, но не случайный. По официальным сведениям, ремонт исторического фасада обходится городской казне по 300 евро за квадратный метр. Эх, дали бы такой заказ мне, неужели бы не смог в месяц ремонтировать хотя бы по 3-4 квадратных метра? Жил бы как в Европе. Но - нельзя, я не юрлицо и конкурсов не выигрывал.
Так вот, на такой ремонт фасадов деньги находятся, потому что город должен показать себя с лучшей стороны иностранным президентам, туристам, да и нам, горожанам. Только вот к весне, даю гарантию, смотреть будет уже не на что. Как только улицы подсохнут, несколько десятков тысяч тонн пыли плавно взмоют в воздух и осядут на свежепокрашенной исторической лепнине. Пройдет первый дождь, пыль превратится в грязные потеки, и все - реставрации кранты. Потому как это не обычная пыль с проселочной дороги, а сложное химическое соединение, которое при контакте с водой образует серную и соляную кислоту. Даже сусальное золото с куполов и оград через год-два сползает, известняк разъедается, что ж говорить о штукатурке (или, к примеру, наших с вами легких).
Тем не менее на ремонты деньги есть, а на промывку улиц - нет. Даже когда наступает жара, с этим тянут до июня. Невольно вспоминаются куда как небогатые шестидесятые - тогда город мыли каждый день. И не потому, что бюджет у горисполкома был большой. Этого, во-первых, требовали медики, а во-вторых - отношение к грязи было иным.
Одна знакомая дама из Риги, с которой мы говорили о проблемах исторических городов, удивленно спросила:
- Я понимаю, что Петербург - очень большой город и его трудно отреставрировать за несколько лет, но что вам мешает хотя бы просто вымыть окна?
Что ей на это ответить? Сказал, что мы привыкли.
Возвращаясь к снам: Фрейд говорит, что сновидения отражают нашу реальность в извращенной форме. На самом деле наши чиновники и директора по благоустройству ходят в идеально чистых костюмах и блюдут личную гигиену. Это город у них по 9 месяцев в году не моется. Но ничего, бюджет сейчас большой, денег на ремонты, реставрацию и на льготные лекарства хватает, а к грязи и привыкнуть можно.
Одна знакомая дама из Риги, с которой мы говорили о проблемах исторических городов, удивленно спросила:
- Я понимаю, что Петербург - очень большой город и его трудно отреставрировать за несколько лет, но что вам мешает хотя бы просто вымыть окна?