ЭРА НЕМИЛОСЕРДИЯ
На днях в час ночи мне позвонил молодой человек, которому дали номер телефона знакомые. Он рассказал, что на крыльце одной из больниц у Нарвских ворот лежит пожилая женщина с ампутированными ногами, по виду бомжиха, и плачет. <br>
Вероятно, несколькими часами ранее ей сделали операцию, а теперь из-за ненадлежащего вида и отсутствия медицинского полиса вынесли из здания. Голос молодого человека дрожал: "Я понимаю, это нечестно с моей стороны, что я перекладываю на вас проблему. Но я ведь не могу взять ее домой".
Я тоже переложил ответственность - на социальных работников, которые по своему профилю должны заниматься бездомными. Они потом сказали, что ездили на место, но ничего подобного не обнаружили. Уверен, после моего звонка они просто перевернулись с боку на бок. Я не знаю точно, правдива ли эта история. Но точно знаю, что она вполне могла произойти в нашем богатом, просвещенном городе, претендующем на звание культурной столицы России.
Не так давно, перед Новым годом, на помойке у дома по Ленинскому проспекту, под окнами психолога Анны Александровой, неделю лежал бомж, одна нога которого была сломана, а второй не было вовсе. Добрые люди помогали ему чем могли: завернули в старые ватники, чтобы ночью не околел, и периодически подкармливали пищей, которая не лезла в них самих. Естественно, вызывали и "скорую". Медики на расстоянии оценивали пациента - кто у нас тут отдыхает? Вши есть, а полиса нет? Нам такие не нужны! И катились дальше по своим врачебным делам. Ситуацией заинтересовались милиционеры. Но вовсе не ради привлечения врачей к ответственности за неоказание помощи умирающему, а чтобы взять у последнего отпечатки пальцев: вдруг проходит по каким-нибудь делам?
Анна Александрова просила для бомжа помощи где только возможно. Но во всех правозащитных организациях уже кипела подготовка к празднованию Нового года. "Позвоните нам после 8 января, мы что-нибудь придумаем", - ответили Анне в одной такой структуре, незадолго до этого получившей крупный грант на работу с бездомными. А больше всех ошалели от ее наглости муниципальные депутаты: да как она смеет беспокоить их, государственных людей, если для такого контингента давно есть ночлежки?! Несчастному повезло, что декабрь выдался не слишком холодным, а рядом с ним постоянно жгли костер. Хотя он все равно замерз бы насмерть до окончания новогодних каникул, если бы не случилось чудо.
Без особой надежды на помощь Анна снова вызвала "скорую". Молоденькой докторше и водителю тоже было жаль умирающего, но оба они были уверены, что бомжа все равно не возьмут ни в одну больницу. Тем не менее Анна уговорила их рискнуть. В это трудно поверить, но в итоге человека без полиса и питерской регистрации не только приняли в приемном покое городской больницы № 26 (всего третьей по счету клинике, куда его привозила "скорая"), но и немедленно положили на операционный стол - на этом настоял очень уважаемый здесь хирург, случайно услышавший про нестандартную ситуацию. Он же проследил, чтобы пациента в последующие дни не выбросили за забор.
Анна несколько раз навещала бездомного в клинике. Побритый и помытый, он оказался забавным мужиком чуть за сорок. Зовут Николаем. Был офицером-артиллеристом, сократили, потерял жилье в результате обмена и пятый год бомжует. Жить Николай предпочитал в подвалах - там чище, теплее и просторнее, чем в ночлежках. А заработать на хлеб всегда можно на какой-нибудь халтуре. От властей, по его мнению, больше вреда, чем пользы: в последнее время почти все подвалы и чердаки закрыли из-за боязни терактов. Ночевать Николаю приходилось на помойке, где водитель мусоровоза по неосмотрительности опустил на единственную ногу бедолаги контейнер с отходами. Кстати, увидев, что повредил не человека, а бомжа, водитель махнул рукой, сел за руль и уехал.
После выписки Николая из больницы Анна помогла устроить его в приют. Это лучшее, что с ним могло случиться при существующей системе помощи бездомным. Повезло еще, что из усилий отдельных людей, решивших ему помочь, образовалась неразрывная цепь.
Недавно я был в Смольном на семинаре, посвященном проблемам таких вот николаев, у которых ни кола ни двора и которых в Питере то ли 20, то ли 200 тысяч. Я увидел и услышал около 200 руководителей комитетов, комиссий, правозащитных и социально-медицинских организаций, озабоченных судьбой бездомных современников. Оказалось, в Петербурге существует и муниципальная программа помощи бездомным, и густая сеть профильных организаций, и солидное финансирование - как бюджетное, так и от зарубежных фондов. Собственно, когда финансирования не было, здесь не собиралось столько элегантно одетых, загорелых работников социальной сферы, томно прогуливающихся вдоль фуршетных столов. Но где они, а где наш бездомный герой?..