"СКВОЗЬ БУРИ И ШТОРМЫ ПРОШЕЛ ЭТОТ КАМЕНЬ..."

ЛЕТОМ 1956-го я, студент отделения журналистики ЛГУ, оказался на практике в редакции газеты "Слава Севастополя". Очаровательный, из белого инкерманского камня город над синей бухтой полюбился как-то сразу, и я успевал, выполнив многочисленные редакционные задания, по вечерам бродить по его бегущим вверх-вниз улочкам, любоваться Графской пристанью, памятником Затопленным кораблям, твердыней Малахова кургана, обелиском на Сапун-горе... А по радио здесь каждый день звучала песня "Заветный камень", которая давно стала как бы военным гимном героического, многострадального города... Однажды в редакции появился почетный севастополец - московский гость поэт Александр Жаров (чью знаменитую поэму "Гармонь" я прочитал еще в отрочестве), он прибыл сюда по приглашению командования КЧФ на День Военно-морского флота. Поскольку стихи "Заветного камня" в сорок втором написал именно Жаров, я попросил Александра Алексеевича поведать, как замечательная песня (которая, кстати, для Леонида Осиповича Утесова была одной из самых любимых) создавалась. И вот что узнал...<br>

*** В НАЧАЛЕ июля сорок первого Жаров прибыл в Севастополь в качестве специального корреспондента газеты "Красный флот" и журнала "Краснофлотец". Здесь же был и композитор Борис Мокроусов. Однажды после воздушного налета сидели они на пахнущем дымком Приморском бульваре и предавались размышлениям о песне, которую напишут вдвоем. "Это должна быть песня широкая, эпическая, сдержанно-торжественная, как баллада", - сказал Мокроусов. "Главное, по-моему, - это гнев и мужество", - добавил Жаров. Думали о песне много, но их вдохновению явно не хватало конкретного драматического эпизода, который мог бы звучать обобщающе. Хотелось опереться на событие, которое бы сделало Черное море океаном, чтобы этот океан беззаветной морской храбрости перекатывал в песне свои волны... Такой эпизод возник позже, в трагические дни прощания с Севастополем. По приказу командования Черноморский флот уходил к побережью Кавказа. Слезами и кровью набухали морские волны. И люди, покидая священный город, брали с собой кто горсть крымской земли, кто камень. Вместо талисмана... И эти заветные камни, эту священную, обильно политую кровью землю матросы обещали вернуть на место, когда вышвырнут фашистов из Севастополя... Так у поэта и композитора родился герой песни - матрос, которого подобрали в море друзья: Он камень сжимал посиневшей рукою И тихо сказал, умирая: "Когда покидал я родимый утес, С собою кусочек гранита унес... Затем, чтоб вдали От крымской земли О ней мы забыть не могли..." Наказ погибшего становился клятвой живых. И рождались стихи, которых поэт, наверное, не мог бы придумать, если бы они не были сказаны реальными героями реальной битвы: Кто камень возьмет, тот пускай поклянется, Что с честью носить его будет. Он первым в любимую бухту вернется И клятвы своей не забудет! Тот камень заветный и ночью, и днем Матросское сердце сжигает огнем. Пусть свято хранит Мой камень-гранит - Он русскою кровью омыт! Песню напечатали в "Красной звезде". В тогдашнем, первоначальном, варианте о победном возвращении в Севастополь говорилось в будущем времени: Взойдет на утес черноморский матрос, Кто Родине новую славу принес. И в мирные дни Пойдут корабли Под солнцем родимой земли. В сорок четвертом, в начале мая, Жаров прилетел в Севастополь. Застал последний бой на Херсонесском мысу. Радовался освобождению черноморской цитадели и еще тому, что к вечеру встретил у Графской пристани освободителей, распевавших песню "Заветный камень". Узнав, что автор рядом, герои попросили внести в текст маленькую поправку: ведь матрос уже "взошел на утес". Жаров тут же выполнил эту просьбу, и с тех пор песня возвещает о том, что на легендарный утес "взошел черноморский матрос", и о том, что "в мирной дали идут корабли под солнцем родимой земли". Правильно ли поступил поэт? Откровенно говоря, лично мне дороже первые варианты песен жестокого времени - и по музыке, и по стихам они звучат именно как надежда, как вера в победу. А о самой по- беде мы потом узнали из других песен. Из хороших, но все же других... Увы, сегодня, когда российский Черноморский флот в связи с политикой стал в Севастополе (подумать только!) временным, до 2017-го, гостем, "Заветный камень" обрел совсем новый смысл - особенно пронзительный и очень трагичный... Заветный камень Музыка Бориса Мокроусова Стихи Александра Жарова Холодные волны вздымает лавиной Широкое Черное море. Последний матрос Севастополь покинул, Уходит он, с волнами споря. И грозный соленый бушующий вал О шлюпку волну о волну разбивал. В туманной дали Не видно земли, Ушли далеко корабли. Друзья-моряки подобрали героя, Кипела вода штормовая. Он камень сжимал посиневшей рукою И тихо сказал, умирая: "Когда покидал я родимый утес, С собою кусочек гранита унес... Затем, чтоб вдали От крымской земли О ней мы забыть не могли. Кто камень возьмет, тот пускай поклянется, Что с честью носить его будет. Он первым в любимую бухту вернется И клятвы своей не забудет! Тот камень заветный и ночью, и днем Матросское сердце сжигает огнем. Пусть свято хранит Мой камень-гранит - Он русскою кровью омыт!" Сквозь бури и штормы прошел этот камень, И стал он на месте достойно. Знакомая чайка взмахнула крылами, И сердце забилось спокойно. Взошел на утес черноморский матрос, Кто Родине новую славу принес. И в мирной дали Идут корабли Под солнцем родимой земли.