Без «Золотого льва» Михалков в Россию не вернется?
Сегодня вечером на острове Лидо закроется 64-й Венецианский кинофестиваль
Его символом стал позаимствованный из знаменитого фильма Федерико Феллини «Репетиция оркестра» гигантский чугунный шар, который разбивает вдребезги хрупкое окружающее пространство. Этот могучий символ в течение десяти дней выглядывал из рваного пролома в «ложной» белой стене главного фестивального дворца. По вечерам на его крутой бок проецировалась цифра 75 – возраст старейшего кинофестиваля в мире. По красной дорожке, которую постелили вдоль стены, за эти дни прошагали Джуд Лоу и Брэд Питт, Кира Найтли и Джордж Клуни, Тим Бертон и Эдриан Броуди. Здесь толпа фанаток, завидев вместе Эвана Макгрегора и Колина Фаррелла, истошно голосила: «Колин! Колин!» – и ни один девичий голос не пискнул слово «Эван!». И это при том, что Макгрегор – очень недурной актер, а кто такой, скажите мне, пожалуйста, Фаррелл? Но у толпы свои рейтинги, и что с ней творилось, когда из фестивального авто выскочил Джонни Депп в белом пиджаке и с коком на голове, описать трудно.
Сегодня вечером составленное сплошь из режиссеров большое жюри под патронажем Чжана Имоу объявит о своих пристрастиях, и тогда «шаровая» метафора для одних обернется прорывом, для других – крушением надежд, а для третьих...
Примерно к середине пути Венеция-2007 выбрала себе фаворитов – неофициальных, разумеется. Очень многие полюбили «Это свободный мир» британского режиссера Кена Лоуча – искусного и зоркого портретиста социально униженных и морально уязвленных. Фильм всем хорош, однако Лоуч не далее как в прошлом году взял каннское золото, поэтому теория вероятности работает сейчас не в его пользу. Разве что жюри примет во внимание невеселые кулуарные разговоры о тяжелом физическом недуге живого английского классика и захочет его поддержать. Но все же гораздо более правдоподобной, чем главный «Лев», представляется награда Лоучу за режиссуру, или Полу Лаверти за сценарий, или Кьерстон Уэринг за женскую роль.
Фаворит номер два, а для некоторых несомненный номер один – «Кускус с рыбой» француза Абделатифа Кешиша. Это история из жизни натурализированных арабов из заплеванного района в портовом французском городке. Да и незаконченная история даже, а будто бы выхваченный дымящийся кусок жизни этих людей. Все обстоятельства их неказистого существования режиссер Кешиш знает явно не понаслышке – тут потеря работы, затеянное новое дело, семейная круговерть. Но естественность течения этой жизни перед камерой, конечно же, не спонтанного свойства – это плод мастерской режиссуры, искусства управиться с густонаселенным домом-фильмом так, чтобы его ни разу не перекособочило.
Нет слов, чуден Кешиш при любой погоде, а все же у фестивальной политики свои циничные резоны. В частности, большое количество конкурсантов из США ни в коем случае не будет проигнорировано как класс. Хорошо бы американская наградная квота досталась Брайану Де Пальме за «Отредактировано» или Полу Хаггису за «В долине Эла». Кроме того, жюри не сможет отмахнуться от Востока – зря, что ли, Венеция столько лет пестовала азиатское кино? Правда, о «Золотом льве» речь едва ли зайдет – не награждать же азиатов главным призом два года подряд. Это уже слишком. Но какой именно восточный фильм уедет домой премированным – большой вопрос. Вряд ли это будет «Вожделение», о котором я писал в прошлом репортаже. Его автор Энг Ли – тот еще китаец, как показала в позапрошлом году «Горбатая гора». И путаному, вычурно-красивому фильму Циань Уена «Солнце тоже встает», чье действие тоже происходит в Поднебесной середины прошлого века, победа не светит. А уж тем более – бледному режиссерскому дебюту тайваньского актера Ли Кан Шена «Помоги мне, Эрос». Любимец Цай Минь Ляна робко пошел по следам своего режиссера и учителя и пришел в никуда. Видимо, большие азиатские надежды связывались с традиционным венецианским фильмом-сюрпризом, который объявляется в последний момент. Несмотря на всю забавную конспирацию директора Марка Мюллера, ушлые фестивальные умы довольно быстро вычислили засекреченного Джони То и его фильм «Безумный коп», снятый вместе с Ван Ка Фаем. Нет, не станет Венеция опять короновать фильм-сюрприз, а прошлогодний баловень жюри «Натюрморт» был именно сюрпризом. Согласитесь, это эффект одноразового действия. Если же потребуется, как и тогда, искать компромисс между взаимно неприемлемыми вкусами художественных натур, собравшихся за одним судейским столом, то лучшей кандидатуры, чем Питер Гринуэй, не найти. Его «Ночной дозор», навеянный живописью и судьбой великого Рембрандта, не имеет ни вопиющих изъянов, ни победительных достоинств. Перефразируя избитые слова про некоего режиссера, всю жизнь снимающего один и тот же фильм, можно заметить, что Гринуэй вернулся к фильму, от которого когда-то отвлекся на мультимедийные побрякушки, которыми доверху набил «Чемоданы Тульса Люпера». Нестыдное получилось возвращение. Да и не награждали Гринуэя давно. Кроме всего прочего, эффектный вышел бы жест: фестиваль десять дней живет острыми социальными смыслами, а потом берет и премирует рефлексию на тему судьбы живописца в отражении его полотен. Красиво.
С окончательными выводами, правда, следует повременить. Ведь вчера поздно вечером состоялась премьера фильма Никиты Михалкова «12» – первой его работы в игровом кино после почти десятилетней паузы. Михалков для Венеции не чужой, она уже воспела в 1991 году его «Ургу» – и вот он вернулся с драмой о том, как двенадцать российских мужчин разной социальной и национальной принадлежности, а также темперамента, воспитания и судьбы собрались в одной комнате, чтобы на правах присяжных решить судьбу чеченского мальчишки, обвиненного в убийстве своего приемного отца – офицера российской армии. О том, что участники контртеррористической операции усыновляют чеченских сирот и привозят их жить в Москву, мне раньше слышать не приходилось, но тут надо сразу сказать, что выгодной стороной нового камерного эпоса Михалкова – а фильм идет два с половиной часа – является вовсе не идеологическая конструкция, которую он вживил в плоть сюжетной ситуации, разработанной ровно полвека назад Сидни Люметом в классическом черно-белом фильме «Двенадцать разгневанных мужчин». Михалков силен не идеями, как бы ни дорога ему была тога идеолога или маска сатирика, а тем азартом, с каким в его «12» выговариваются, выплескивают свою внутреннюю жизнь эти люди, почти в каждом из которых обнаруживается не только тип, но и живая натура. И вся коллизия с совершенным или несовершенным убийством – только повод, чтобы дать этой натуре изъяснить себя. Лучше всех здесь – шоферюга Сергей Гармаш и физик Сергей Маковецкий, но вряд ли жюри будет выдергивать для награждения кого-то одного из актерской дюжины. Женских ролей в «12» нет. За сценарий фильм, взявший в пользование чужую коллизию, награждать странно. А без солидного приза Михалков отсюда точно не уедет. Остаются награда за режиссуру и «Золотой лев».