Зубков распечатал копилку
Часть средств, стерилизованных в Стабфонде, будет потрачена на «институты развития»
В конце прошлой недели Виктор Зубков принял самое серьезное за время своего премьерства решение: использовать часть денег Стабфонда – 300 миллиардов рублей (12 миллиардов долларов) – на финансирование так называемых «институтов развития»: новых госкорпораций и Внешэкономбанка. Плюс к тому в «институты развития» в ближайшее время направят еще 340 миллиардов рублей из дополнительных доходов бюджета текущего года. В частности, ВЭБ получит от государства 180 миллиардов рублей, Российская корпорация нанотехнологий – 130 миллиардов рублей, инвестфонд – 90 миллиардов, Фонд содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства – рекордную сумму в 240 миллиардов. Хотя событие случилось перед самыми выборами, оно не имеет к ним никакого отношения, поскольку отражает куда более глубинные процессы российской экономической политики, в том числе осеннюю замену Михаила Фрадкова на Виктора Зубкова, а Владимира Яковлева на Дмитрия Козака.Проблема Стабфонда давно уже разделила правительство и экономическую общественность на два непримиримых лагеря. В одном – вице-премьер Алексей Кудрин и его финансовый блок, а в другом – все остальные. Алексей Кудрин о том, что он против использования даже части средств Стабфонда, говорил и на заседаниях правительства, и на международных форумах, и в печати. Аргументы него «железные». Вице-премьер напоминает, что деньги Стабфонда – это излишки от нефтяных доходов. Страна их не заработала – они следствие благоприятной ценовой конъюнктуры. Товарами эти средства не обеспечены. Поэтому любой их «вброс» в экономику неизбежно вызовет инфляцию. К тому же бюджетные инвестиции чаще всего вообще не доходят до конечного получателя – разворовываются еще по дороге. Экономика обязана сама зарабатывать на свои нужды. А средства Стабфонда должны решить другую проблему – обеспечить в будущем людям достойные пенсии. Если накопить хотя бы 500 миллиардов долларов (сейчас имеются 150) и разместить их в надежные ценные бумаги за рубежом, проценты по этим вкладам позволят решить пенсионную проблему раз и навсегда.Заманчиво? Еще как! Но у желающих посягнуть на Стабфонд логика не хуже. Например, такой вопрос: почему средства нужно размещать именно за рубежом под «сиротские» 3–4 процента (в валюте), а не внутри страны, где доходность была бы на порядок выше (с соответствующими последствиями для пенсионеров)? Почему Алексей Кудрин считает, что 50 или 100 миллиардов долларов из Стабфонда раскрутят в стране инфляцию, в то время как российские компании в последние годы назанимали за рубежом и ввезли в страну больше 300 миллиардов – и никакого инфляционного взрыва не случилось? Почему Минфин считает, что держать средства за рубежом безопаснее, чем в России? Где гарантия, что в случае ухудшения международной обстановки счета Стабфонда не будут попросту арестованы, к примеру, под предлогом того, что Россия сотрудничает с Ираном в ядерной сфере, не выводит миротворцев из Абхазии и выступает против независимости Косово? Почему государства, в которые вывезен российский Стабфонд, не боятся вкладывать эти средства в свою экономику, покрывать за счет них дефицит бюджета (хотя для них эти средства тоже не являются заработанными), а российские компании вынуждены занимать деньги под высокий процент за рубежом? Нередко в тех же самых странах. Почему российская экономика должна развиваться только за счет своей прибыли и займов, тогда как именно госинвестиции превратили многие государства Азии в «тигров»?Возмущение политикой Минфина автору этих строк высказал очень известный в Петербурге и России бизнесмен:– Если я недоплачу хотя бы миллион рублей налогов – меня посадят в тюрьму. Я мог бы купить на эти деньги новое оборудование, но обязан отдать их в бюджет. В то время как в этом бюджете уже лежат мертвым грузом три триллиона рублей. Я согласен отдать государству, народу последнее – если это будет нужно. Но почему наши деньги, которые так нужны здесь, Кудрин вывозит за границу?И вот Виктор Зубков стал первым из российских премьеров, кто вскрыл Стабфонд. Можно предположить, что решился он на это с прямой санкции президента Владимира Путина. Именно президент своим авторитетом охранял неприкосновенность Стабфонда вплоть до нынешнего времени.На самом деле дать корректный ответ, кто прав – Алексей Кудрин или его противники, – невозможно без учета фактора времени. В 2003–2006 годах был прав именно Кудрин. Потому что в тот период действительно был высок риск, что бюджетные инвестиции из Стабфонда разворуют или вложит в бессмысленные проекты, что выброс денег на рынок вызовет инфляцию. 2003 год был еще временем Березовского и Ходорковского, временем нефтедолларов и дефицита отечественной продукции, временем коррупции и вывоза капиталов за рубеж. Ситуация коренным образом поменялась уже во второй половине 2006 года. Вместо «нефтянки» ведущими отраслями стали строительство и машиностроение. Укрепилась бюджетная дисциплина. В стране появилась масса серьезных инвестиционных проектов, в которые можно без риска и с прибылью вкладывать средства, в том числе бюджетные. В 2007 году эти позитивные изменения окончательно закрепились. Итогом этого стало раскрытие Стабфонда. Правительство, конечно, будет тщательно отслеживать судьбу бюджетных вливаний в «институты развития». К сожалению, это такие институты, что вряд ли дадут немедленную отдачу. Но как сигнал бизнесу эти вливания будут замечены. И региональные власти вкупе с представителями частного сектора наверняка в ближайшее время предложат правительству свои проекты, вложения в которые будут для Стабфонда намного более интересными, чем зарубежные облигации.