Уилл Смит: «Я все время спасаю нашу планету…»
Почему голливудский актер отказался от роли Нео в «Матрице»
На российские экраны вышел фантастический фильм «Я – легенда», в котором главную роль ученого, ищущего панацею от вируса, играет Уилл Смит. Роман Ричарда Мэтисона уже экранизировался дважды, но, по-видимому, сюжет о вымирании человечества в наше время стоит ничуть не менее остро, чем в 1960-е годы. «Я думаю, что сюжет фильма более чем актуален, – сказал Уилл Смит в онлайновом интервью. – Сейчас технологии развиты до такой степени, что любой «шаг в сторону» чреват совершенно жуткими последствиями. И мне кажется, что наша картина несет «месседж»: не стоит чересчур увлекаться техникой, это может нанести непоправимый вред нашей планете и человечеству в целом».– Однако фильм все-таки боевик, а не философская лента. Нет ли у вас опаски, что зрители не поймут призыва к «безопасности», а просто увидят то, что Уилл Смит сражается с зомби-монстрами?– На самом деле это не важно. На подсознательном уровне до любого дойдет. Главное то, что страх перед новыми технологиями сейчас превалирует в нашем обществе. Мы пользуемся всеми благами цивилизации – и их же безумно боимся. Обойтись без сотового не можем – и понимаем, что с его помощью мы уязвимы как никогда. То же и с самыми передовыми биотехнологиями: клонирование, поиски вакцин против рака и СПИДа, биоинженерия – все это ведет нас к высотам науки, но в то же самое время сбрасывает в пропасть отчаяния. Любое открытие становится проклятием – и это касается абсолютно всего.– Что именно вы имеете в виду?– Все очень просто. Вы видите, как человек, которого вы знаете, встречается с женщиной, которой вы не знаете. Он женат, вы знакомы с его женой?.. Развод и девичья фамилия? А раньше вам бы и в голову не пришло говорить и показывать подобное. Моральные устои рушатся на глазах – в принципе, их практически не осталось. И в этом повинны новые технологии, новые суперпопулярные телепрограммы, в которых людей унижают на глазах миллионов зрителей, а также концентрация огромных денег в руках одного индивидуума. Все это позволяет проделывать над человечеством дикие эксперименты.– Ваш герой, доктор Невилл, разрабатывает вакцину, которая поможет людям спастись от страшного вируса. Но ведь он думает, что остался единственным выжившим человеком на земле. Зачем ему лекарство, когда он и так обладает иммунитетом?– Необходимо видеть перспективу. Особенно ученому. Как Невилл может работать, когда его прерогатива – выживание? Никак. Но у него есть перспективное видение, он может заглянуть в будущее. Он готовит вакцину тем, кто сможет ею воспользоваться после него, то есть после его смерти. Ну, если такие, конечно, будут. На самом деле психологический уровень довольно прост: если ты не охотишься в джунглях Нью-Йорка на оленей, то ты обязан что-то делать для того, чтобы не чувствовать себя приложением к своей собаке. Я не против собак – я против бездействия.– По всей видимости, этот факт – то, что вы против бездействия, – положительно влияет на режиссеров, когда они выбирают вас на главные роли?– Можно сказать, что я в каком-то смысле супермен: постоянно кого-нибудь спасаю. Или даже что-нибудь, например нашу планету. Это у меня по жизни такое кредо. На самом же деле все не так просто: мой герой тот, кто может улыбнуться в лицо смерти, но это будет кривая ухмылка. Я боюсь всего – и потому выживаю. Но вот сидеть без дела – это не по мне. Видимо, даже моя фигура такая, нескладная, что позволяет режиссерам видеть меня исключительно в геройском виде.– Почему же вы тогда отказались от роли Нео в «Матрице»?– Тут была коварная стезя – Нео ведь только в третьей части фильма вдруг взял да стал Спасителем. А у меня все должно быть четко: пришел, увидел, победил. Мне нужно точно знать, кто я и что я. Это осознание своей роли возникло еще в рэпперские годы, когда я только делал музыку.– Как так?– Музыкальный бизнес пожирает всех детей, которых сам же создал. Если не знать его основных законов, можно прогореть в течение часа. Я сумел продержаться в нем только потому, что старался делать все так, как советовали «серьезные люди». В кино примерно та же система, вот только отвечать приходится не только за себя, но и за тех, кто тебя окружает. Если тебя оставят без работы, твоих соратников тоже ждет не самое лучшее будущее. Именно поэтому я старался вести себя «правильно»: не хамить, не выпендриваться, не запрашивать слишком много.– А роли Нео не жалко?– Еще как жалко! Не то слово! Это же мечта всей актерской жизни – сыграть настоящего Спасителя. Плюс не стоит забывать о том, что у братьев Вачовски получился блокбастер – со всеми вытекающими из этого финансовыми последствиями: миллионы еще никому не мешали. Я бы все, конечно, перекрутил назад, но – увы! – что тут поделаешь? Мимо. Потому-то я пытаюсь всей своей карьерой как-то восполнить ту потерю, которая вошла в мою жизнь вместе с «Матрицей»: «День независимости», «Я – робот» и вот теперь «Я – легенда»… Вполне вероятно, что счет я все-таки сравнял…– Ваши герои разнятся не только по «категориям спасения» – кто вам ближе?– Мухаммед Али. Это человек, который произвел на меня совершенно убойное впечатление. Али – тот, кто мог бы перевернуть весь наш мир, если бы ему дали на это добро. Думаю, что его роль (в фильме «Али» Майкла Манна. – Прим. ред.) явилась вершиной моей карьеры.– Вы считаете себя удавшимся актером?– Я считаю себя удавшимся человеком! Думаю, что не погрешу против истины, если скажу, что всегда старался достичь самого-самого в своей жизни. Например, стал ведь первым рэппером, номинировавшимся на «Оскара», а это было в тот момент, когда и речи о моем актерстве не шло. Теперь о том, что треплют газеты всего мира: да, действительно, была такая идея – стать первым чернокожим президентом США. Но Барак Обама украл эту идею (Обама – афроамериканец, сейчас баллотируется на пост руководителя Америки. – Прим. ред.), и теперь придется придумывать что-нибудь свеженькое.– Если бы вы все-таки стали президентом – с чего бы начали свои реформы?– А почему вы думаете, что я бы начал с реформ?– Каждый новый правитель старается привнести что-то свое…– На мой взгляд, вся система нуждается в переделке. Но я бы начал со здравоохранения – тут у меня с Арни (Шварценеггером, с которым Смит близко знаком. – Прим. ред.) расхождений нет. Здоровье нации базируется на здоровье каждого отдельного индивида. Вот с этих-то индивидов я бы и начал свои реформы.– Нынешний президент не слишком отличился на этом поприще…– При Буше вообще много чего дурного произошло – говорить об этом конкретно не хочется: нужно потратить целый день на то, чтобы разобраться в создавшейся ситуации. Война в принципе гадость, а та, на которой гибнут ни в чем не повинные люди, – настоящее зло для стран-участниц. Сколько можно убивать своих? Вот о чем я хотел бы спросить президента. Правда, боюсь, он мне не ответит…– Ваше самое большое разочарование?– Фильм «Дикий, дикий Вест» – это был настоящий кошмар. Нет, я не хочу сказать, что он провалился, – наоборот. Просто я знал, что это плохой фильм – и это мое личное знание добавляло неудобства тому внутреннему «мне», который имеет прямой контакт с совестью. Ну надо же, фильм «взял» 52 миллиона на премьере! Но совесть-то знала, что он плохой, и деньги тут ничего не изменят! Вот в чем штука. Больше я не хочу участвовать в проекте, который был бы мне не близок…– А чем близок вам оказался фильм «Я – легенда»?– Всем. Тут даже думать не пришлось: человек и его собака (в начале картины герой Смита общается исключительно со своим псом. – Прим. ред.) – и совершенно непонятно, куда они потом денутся…– Ну все-таки вы главный герой, понятно, что вас не прикончат, по крайней мере первые пятнадцать минут!– Но собака-то, собака!.. Ее хотелось сохранить. На себя плевать – главное, чтобы «друг» был счастлив.