Евгений Семеняко: «Адвокат всегда в оппозиции к произволу»
Президент Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации убежден,
что российское общество стало больше доверять законам
Еще в советские времена этот человек сменил судейскую мантию на портфель адвоката. Впоследствии его профессионализм и деловая репутация оказались столь непререкаемы, что адвокатское сообщество всей страны доверило Евгению Семеняко роль лидера своей профессиональной корпорации – президента Федеральной палаты адвокатов (ФПА). Коллеги и друзья считают его интеллигентным, тактичным, взвешенным и принципиальным юристом. О том, почему в России не работают законы, насколько независима система правосудия и кто на самом деле страдает правовым нигилизмом, Евгений Семеняко рассказал корреспонденту «НВ».– Евгений Васильевич, нашим читателям будет интересно узнать, что в Петербурге принят закон об оказании бесплатной адвокатской помощи горожанам. Насколько он, по вашему мнению, будет эффективным?– Для нас эта тема приобретает особую актуальность. Исполнение этого закона возложено на Адвокатскую палату Санкт-Петербурга. Могу сказать, что мои коллеги готовы эту помощь оказывать значительному числу граждан, однако финансовые возможности города пока ограничены. Следовательно, для части нуждающихся, к сожалению, бесплатная юридическая помощь окажется недоступной. Объективности ради надо сказать, что Петербург в решении этой проблемы продвинулся значительно дальше многих других регионов России. К чести законодателей и правительства города, у нас значительно, по сравнению с федеральным законодательством, расширен круг граждан, получивших право на бесплатную юридическую помощь. В качестве примера я мог бы назвать несовершеннолетних, которые содержатся в детских домах и интернатах, а также инвалидов и ветеранов, в том числе и блокадников. Так что Петербург здесь оказался верен своему, петербургскому стилю. – Кстати, о петербургском стиле. Наш город всегда славился блестящей адвокатской школой. – Адвокатура в Петербурге и сегодня многочисленный и мощный корпус юристов-профессионалов численностью около 4 тысяч человек. Это огромная юридическая корпорация. Я считаю, что наше сообщество сегодня остается очень важным институтом гражданского общества и правовой системы. Это еще и очень серьезный правозащитный институт. Ведь когда мы говорим о том, что в судах, административных инстанциях люди должны добиваться справедливости, отстаивать свои права, то чаще всего рядом с ними находится адвокат. Было бы неправильно недооценивать эту роль адвокатуры. – И тем не менее надо признать и то, что в общественном сознании адвокат не всегда правозащитник и поборник справедливости. Некоторые думают, что это некий циничный и не очень честный дядька, таскающий взятку судье. – Я думаю, что предрассудки относительно адвокатской деятельности существуют не только в головах рядового обывателя – так думают и люди, наделенные властью. Когда нарушаются права адвоката – куда-то не пустили, в чем-то ограничили – люди говорят: подумаешь, меньше денег заработает. У граждан часто нет понимания того, что если адвоката лишили того или иного права, то на самом деле это гражданина лишили возможности защищать себя, отстаивать свою свободу, работу, доброе имя, имущество. Поэтому даже те, кто нашу профессию не очень привечает, все равно рано или поздно должны признать, что без нас, адвокатов, фактически ни одна важная жизненная проблема с юридической подоплекой не может быть решена в интересах человека. Адвокат всегда в зоне конфликта. Он спорит и возражает представителям правоохранительной системы, прокурору, судье, следователю. Он почти оппозиционер, ведь мы всегда в оппозиции к произволу, к разного рода злоупотреблениям. Мы на стороне добра, Закона, на стороне тех, чьи права попраны. Адвокат – единственный представитель правовой системы, который работает на человека. И все это не просто пафосные слова. Вот почему профессия адвоката в оправданиях не нуждается.– От довольно высокопоставленных представителей правоохранительной системы я время от времени слышу упрек в «правовом нигилизме» общества. Насколько эти упреки обоснованы?– Вот уж где на самом деле расцвел этот самый нигилизм, а точнее, неуважение к закону и его игнорирование, так это в самой правоохранительной системе. Мы страдаем оттого, что в судах, куда люди приходят, чтобы отстоять свои законные права, их выпроваживают, те, кто обращается в прокуратуру, – получают отписки. От милиции тоже не всегда добьешься толка. И у человека возникает ощущение собственной беззащитности. Он начинает искать другие способы себя защитить. В том числе несет взятку туда, откуда его выпроводили. Когда люди из правоохранительных структур высокомерно заявляют, дескать, что вы хотите, у нас народ такой, страна такая, все сплошь заражено правовым нигилизмом, то они на самом деле перекладывают с больной головы на здоровую. Таким нехитрым приемом они прикрывают свое нежелание действовать по закону, организовать работу как следует. – А еще люди, наделенные всевозможными полномочиями, объясняют причины наших неурядиц несовершенством законов. – Да, у нас хватает непродуманных законов. Некоторые из них, по сути, являются лишь декларацией. Неудобно в качестве примера приводить Конституцию, но ведь она – Основной закон. Это не просто свод неких провозглашенных обещаний, это норма прямого действия. В Конституции, например, говорится: «каждому гражданину гарантирована квалифицированная юридическая помощь». Но мы с вами перед этим обсуждали, что на самом деле получается не совсем каждому, а пока только некоторым категориям граждан, на всех денег не хватает. И так во всем. Если вы не можете обеспечить каждому, тогда и не надо писать! Это безответственное прекраснодушие, когда хочется выглядеть лучше, чем ты можешь себе это позволить. Оно приводит к тому, что прекраснодушные депутаты хотят выглядеть замечательными радетелями интересов своих избирателей и принимают законы, которые не обеспечены реальными возможностями. И все же я не могу согласиться с мнением, что российское законодательство – сплошь антигуманное и жестокое. Достаточно сравнить наше уголовное право с тем же американским. У нас в Уголовном кодексе относительно несовершеннолетнего правонарушителя существует запрет: не более 10 лет наказания даже за самое тяжкое преступление. А в тех же США для них может быть наказание и 25, и 40 лет. – Но всегда ли оправдана такая мягкость российских законов? – Я не исключаю, что кому-то мои суждения покажутся слишком «адвокатскими», но я не стыжусь собственных взглядов. Я убежден, что неоправданная жестокость не принесет обществу ничего хорошего. И как юрист я могу подкрепить свои представления многолетней юридической практикой, в том числе пятилетним стажем работы на должности судьи. Такие душегубы, как Чикатило или тот же Битцевский маньяк, – все-таки единичные случаи, на их основе строить практику назначения наказаний было бы ошибочным. Поверьте, даже отпетые преступники надеются на справедливое наказание. Это очень важно, поскольку только справедливость способна сохранить человеческую основу в преступнике. Как надежду, как островок, позволяющий рассчитывать, что рано или поздно он еще может стать полноценным членом общества.– Все социологические исследования показывают, что большинство наших граждан выступают за смертную казнь…– Давайте будем последовательны. Если мы считаем, что всем, кто преступил закон, возврата в общество нет, может, тогда следует еще более радикально действовать? Зачем тратить деньги на их содержание? Ведь так называемый принцип талиона – око за око, зуб за зуб, – он же не случайно появился в свое время. Был этап, когда считали – лишил руки, надо и преступника лишить руки. Убил – значит, надо и преступника лишить жизни. Такой подход, появившийся много тысяч лет назад, жив до сего дня. Почему? Он создает иллюзию справедливого возмездия, причем скорого. Но ведь современное общество недаром отказалось от принципа талиона. В одном из городов Италии на фронтоне здания суда сделана надпись: «Помните о мельнике». Речь идет о реальном событии, когда мельник был застигнут над трупом женщины с ножом в руке. Этого человека осудили и казнили, не поверив его объяснениям, что он услышал крики о помощи, попытался спасти раненую и извлек нож из груди. Исследования показывают, что наличие или отсутствие смертной казни в системе наказаний никаким образом не влияет на динамику преступности. То есть количество тяжких преступлений, даже таких, как убийство, практически не зависит от того, есть ли в законе смертная казнь или нет. – Как человек, работавший судьей, можете оценить нашу сегодняшнюю судебную систему?– Я ведь и сам очень часто хочу понять: хоть что-нибудь у нас изменилось в связи с этой самой судебно-правовой реформой? В нашей судебной системе, с одной стороны, очень многое изменилось с формальной точки зрения. Нельзя отрицать, что суд, опять-таки формально, стал абсолютно независимым, стал приближаться к той модели суда, которая и должна быть реализована, для того чтобы суд был судом. Но одновременно с этим на лице современной судебной системы все же осталось некое родовое пятно советского суда, когда человек был не главным субъектом, ради которого все это существовало, а просто винтиком, комаром, судьба его никого не занимала всерьез и по-настоящему. – Я бы даже сказала, человек становится неким расходным материалом, топливом, которое обеспечивает функционирование системы…– Знаете, я работал в городском суде несколько лет и мечтал о том, чтобы подчиняться закону и совести, своему внутреннему убеждению. И тогда не я один о таком мечтал. Но вот сейчас, казалось бы, есть закон, который обязывает судью вести себя таким образом. А мы столкнулись с тем, что судейский корпус выродился в некую структуру чиновников, которые выполняют просто функцию, и не более того. Не хочется обижать бывших коллег, среди них немало людей ответственных, порядочных, работающих не за страх, а за совесть, но они, к сожалению, погоду не делают. Ни в одной другой стране не может быть такого, чтобы на совещание собрали судей, прокуроров, представителей МВД и они сидели бы и рассказывали, как будут бороться с преступностью. Да суд не борется с преступностью! У него другая задача. Суд должен рассудить. Чтобы судебная система функционировала эффективно, нужно добиться такого положения вещей, когда перед законом равны все. Лет 20 назад мы все считали: вот освободимся от тоталитарного режима – и у нас через два года идеальное общество образуется. Но ничего подобного не произошло, сознание людей не переключается мгновенно. Люди довольно долго живут теми представлениями, которые были заложены в школе, в детстве родителями. Хотя я убежден, что сегодня все больше людей, и рядовых, и власть имущих, начинают осознавать одно: защитить их может лишь закон и его жесткое и непреклонное исполнение. Ни охранники, ни запоры, ни машины с бронированными стеклами реальной защиты не обеспечивают. Думаю, и адвокатура не последнюю роль в этом сыграет. Пожалуй, среди сообщества юристов едва ли есть более заинтересованные в усилении правового сознания, чем адвокаты. Потому что у адвоката надежда одна – что все решится по закону досье «нв»Евгений Васильевич Семеняко родился в 1947 году в станице Варениковской Анапского района Краснодарского края. Окончил юридический факультет ЛГУ. С 1978 по 1983 год был членом Ленинградского городского суда. С 1992 года – председатель президиума Санкт-Петербургской городской коллегии адвокатов. С 2003 года – президент Федеральной палаты адвокатов РФ. Доктор юридических наук, заслуженный юрист России. Женат, сын получил юридическое образование и работает адвокатом.