Сергей Никоненко: «У меня тоже есть вредные привычки…»
Главным делом своей жизни выдающийся актер считает созданный им Музей Сергея Есенина
Его еще иногда называют «классиком отечественного кино». Во всяком случае, немногие коллеги Сергея Никоненко могут похвастаться полутора сотнями удачных киноработ. Смущает другое – классик всегда представляется нам человеком солидным, самоуверенным и обязательно плакатным. Сергей же Петрович ни того, ни другого, ни третьего не имеет вовсе. А вот как ему удалось сохранить при громкой славе тихую простоту, остается только догадываться…– Сергей Петрович, актер – это профессия?– А что же еще?!– Ну, не знаю… Призвание, зов сердца, сохранившееся с детства желание поиграть…– Может быть, может быть... Только вот играть можно лишь в одном случае – если роль хорошая.– А если плохая?– Приходится переписывать, домысливать за авторов, придумывать детали характера героя. И лучше, чтобы они были с юмором. А если что-то не получается, если автор не вставил в текст нужную реплику, ты ее добавляешь. Да что там фразы! Иногда приходилось делать, что называется, с колес целые сцены! Во всяком случае, я всегда что-то привношу.– В одном из интервью вы сказали, что хотите написать книжку про то, как происходит становление актера. Разве можно этот процесс сформулировать словами? – Так ведь у меня же в этом процессе опыт – о-го-го!– Жаль, что вам не удалось сыграть ни одной отрицательной роли – все сплошь положительные герои… – С чего это вы взяли, что все положительные?! Я у Аллы Суриковой в сериале «Идеальная пара» сыграл такого кандидата в мэры, что только держись! И, мне кажется, у меня очень даже прилично получилось. – Тогда объясните, как человек, далекий от мира политики, может достоверно показать характер, совершенно ему чуждый?– Главное, чтобы, когда предлагают роль, тебе было любопытно. Если есть рвение, желание, любой образ можно сделать. А мне, слава Богу, пока еще все интересно, хотя я не на все соглашаюсь. Меня, например, недавно уговаривали снять фильм – 24 серии. Я прочитал сценарий и отказался. – А вы продолжаете заниматься режиссурой?– Да, только вот пока еще ничего не снимаю. Сегодня у меня другая задача – ищу деньги на фильм для детей. Никак не могу найти. Детское кино – самое неблагодарное дело для продюсеров!– А государство? У нас ведь сейчас Год семьи. – Да был я в Министерстве культуры! Они мне говорят: «Если бы вы достали хоть немного денег, мы бы вам добавили недостающую сумму». Я им: «Господа государственные деятели, вы заинтересованы, чтобы дети росли нравственно здоровыми? Да? Тогда не лучше ли было бы сделать наоборот, чтобы я пришел к вам и сказал: «У меня есть хорошая идея, но нет ни гроша. Выделите мне, пожалуйста, нужную сумму – и займемся вместе воспитанием будущих граждан нашей страны!» – Они, конечно, сказали, что это невозможно? – Вообще-то ничего другого от них я и не ожидал. Но знаю одно: капля камень точит. Самое главное – долбить и долбить в одно и то же место, и тогда обязательно пробьешь брешь. Еще древние говорили: терпение и еще раз терпение. Тут важно ни на кого не обидеться, а раз и навсегда понять: прокат для кино сегодня – главное. И что бы ни говорили чиновники, жизнь-то продолжается. А потом в последнее время с кино стало гораздо легче, чем было несколько лет назад. Что вы так качаете головой, вы со мной не согласны? – Просто я вспомнил Пятый съезд кинематографистов…– Который прозвали «истерическим»?– Тот самый. Тогда все кричали и с мест, и с трибуны, что нам нужна свобода. Вот и получилось: за что боролись, на то и напоролись. – Это уж точно, свободу мы получили. Правда, в основном от проката. Мы ж тогда не понимали, что прокатчику нет смысла покупать российскую ленту за миллион, если он за эти деньги возьмет четыре-пять американских картин и получит с них совсем неплохую прибыль. Хотите, я вам расскажу, как строятся отношения между продюсером и артистами? Вот смотрите. Снимается сериал. Сделали 80 серий. Продюсер вызывает актера и говорит: «Ты согласен отработать еще в сорока, которые я собираюсь запустить?» Тот, разумеется, отвечает: «Да!» – «Хорошо, – говорит босс, – давай тогда подпишем контракт. У тебя есть какие-то пожелания?» А какие, как вы думаете, у артиста могут быть пожелания?– Гонорар повысить?– Правильно! И дальше все развивается по раз и навсегда определенному сценарию. Продюсер берет тайм-аут на размышление и через некоторое время сообщает актеру, что в случае увеличения жалованья его героя убьют или он заболеет и все равно умрет…– Да уж, когда всем наплевать на качество, наверное, отпадает всякая охота творить…– Вот это – уж точно нет! Творчество слишком интересный процесс, чтобы от него отпала охота! Трудностей много, кто ж спорит! Только разве правильно будет страусу уподобляться? – Но что-то же нужно делать, иначе зло очень быстро сожрет все лучшее! – А вы попробуйте независимо ни от чего делать добрые дела! Совершайте бескорыстные поступки! Я, например, выступаю в московских школах, читаю детям стихи Сергея Есенина, и мне это интересно. – Раз уж мы с вами заговорили о Есенине, расскажите о вашем музее. – Это очень хорошая история. Я же играл Есенина в фильме «Пой песню, поэт» тридцать с лишним лет назад. И еще пока готовился к съемкам, погрузился в роль с головой. Мне все было интересно: с кем он дружил, а с кем не дружил; кто его любил, а кто терпеть не мог. И мне, надо сказать, тогда очень повезло. Еще были живы люди, которые Есенина близко знали: и директор Школы Дункан Илья Ильич Шнейдер, и мать Никиты Михалкова Наталья Петровна Кончаловская, и Виктор Борисович Шкловский. Они мне многое рассказали…– У вас тогда уже появилась мысль создать Есенинский центр? – Вряд ли… Тогда я о таких вещах не думал. Но сегодня могу точно сказать: центр на Арбате – главное дело моей жизни. – Как, кстати, вы выбрали для него место? – Это как раз было несложно. То есть у меня даже не было сомнений – музей надо устроить в квартире первой жены Есенина, Анны Романовны Изрядновой. Где же еще?! Там жил и первенец Сергея Есенина – Георгий Сергеевич, – которого в 1937-м году расстреляли. Там зимой 1939-го жила и мать поэта, Татьяна Федоровна Есенина. И сам он не просто много раз бывал в этой квартире, но даже сжег там свои рукописи за несколько дней до гибели. – Это, я слышал, легенда?– Господь с вами, какая легенда?! В сентябре 1925-го, перед самым отъездом в Ленинград, он зашел к Изрядновой попрощаться с сыном. Вот тогда это и случилось. Он, между прочим, в тот вечер очень много курил и оставил пачку папирос на столе. Анна Романовна очень ее берегла... – А Сергей Безруков к вам в центр заходил, перед тем как сыграть поэта? – Как же, был! Увидел бокал Есенина и спросил, можно ли его подержать, можно ли из него выпить… Мы с ним много тогда говорили об образе Есенина, хорошо общались, с юмором… – Сериал с его участием вам понравился? – Ну, нет! Очень плохой сериал! Я не мог долго его смотреть. Есенин был поэтом, а не шпаной! У нас тоже были свои сложности – нам было велено снимать так, чтоб на экране не было алкоголика и бабника. Меня это тогда ужасно злило – это значит и про Пушкина нельзя снимать? Он же тоже любил выпить! Помните: «Выпьем с горя, где же кружка»? Не рюмка и не стопочка, а целая кружка, понимаете? И что в этом плохого? Я вот тоже люблю после спектакля выпить, поужинать и лечь спать. А бывают ситуации, когда и прилично могу употребить. Что вы так удивляетесь? У меня тоже есть вредные привычки и недостатки.– И какой самый главный?– Все никак не могу научиться правильно распределять время. А пора бы – уже ведь с ярмарки еду…