Сами с усами?
Сможет ли Россия выжить в одиночку и где разумная грань между глобализмом и изоляционизмом
В последнее время в свете известных событий на Кавказе в определенных кругах на Западе стали популярны разговоры о международной изоляции России. Бредовая риторика, конечно… Но вот в ходе одной дискуссии в узком редакционном кругу всплыл вопрос: если вдруг все государства мира откажутся сотрудничать с Россией, сможет ли наша страна выжить в одиночку?Сегодня все страны друг от друга зависимы. В том числе и Россия. В прошлом году ее импорт составил 199,7 миллиарда долларов (из них 169,9 миллиарда – из дальнего зарубежья). Это на 70 миллиардов больше, чем прогнозировал пару лет назад Минфин. Всего за год импорт вырос на 45 процентов.Что же мы покупаем?Хотя у всех на слуху импорт продовольствия и автомобилей, это отнюдь не основные статьи импорта. Первое место занимают машины и оборудование, на долю которых приходится более половины от всего объема импорта. Российская промышленность активно модернизируется, и ей нужны именно зарубежные станочные комплексы, которые требуют куда меньшего количества дефицитных рабочих рук, чем российская техника.А вот доля продовольствия и сельскохозяйственного сырья в общем объеме не столь уж велика – около 14 процентов. Но если смотреть не проценты, а объемы, то картина получается не слишком радужная. Импорт мяса (мороженого и свежего) составил в прошлом году почти 1,5 миллиона тонн (в деньгах это боле 3 миллиардов долларов). Импорт мяса птицы – более 1 миллиона тонн (1 миллиард). Закупки рыбы – около 800 тысяч тонн (1,3 миллиарда).Импортные же текстиль и обувь, которыми завалены наши прилавки, в общем обороте погоды явно не делают – всего 4,2 процента от общего объема. Сложнее с автомобилями. Их импорт в прошлом году превысил 1,5 миллиона единиц на сумму, превышающую 20 миллиардов долларов (около 10 процентов от общей стоимости импорта). Машины среднего и эконом-класса в достатке производятся и в России, в том числе под зарубежными брендами, а вот ввозятся машины бизнес-класса и выше – то есть отнюдь не товары первой необходимости.Смогла бы Россия без всего этого обойтись?Если весь импорт прекратится, то в нашей стране в течение трех-пяти лет будет острый дефицит мяса, рыбы, подсолнечного масла, сахара, практически исчезнет из продажи рис.Но этот дефицит будет временным. За три года вполне можно построить новый рыболовный флот, а также наладить производство «машино-комплектов» для села (машино-комплект – стандартный набор техники для полевых работ: трактор, плуг, борона, сеялки, комбайн). При наличии этой техники производство зерна можно увеличить (исходя из площади пахотных земель) в 2–2,5 раза (до 160–200 миллионов тонн). А при доступности зернового комбикорма мясо может поставлять любой крестьянский двор.Сложнее будет преодолеть ситцевый дефицит – в России хлопок практически не выращивается. Хотя при желании его можно разводить в южных областях. Увеличив там также посевы подсолнечника и риса. А в средней полосе – вспомнить культуру разведения льна и конопли. Прекращение импорта технологического оборудования остановит модернизацию промышленности. Но отечественное станкостроение еще не до конца разрушено и может быть восстановлено. Телевизоры будет выпускать петербургское объединение им. Козицкого, автомобили – ВАЗ, компьютеры – подмосковный Зеленоград. На самом деле российская промышленность (хоть век назад, хоть сейчас) может делать все что угодно – были бы заказы. Настоящую ценность представляют не станки и технологии, а наличие соответствующих научных и инженерных школ. Вот Германии после Второй мировой войны запретили иметь своей авиапром (а он у нее был мощнейшим), а потом – через два десятка лет – запрет сняли. Но к этому времени отрасль исчезла. Потому что опытные кадры ушли, не передав свой опыт и знания молодым. И до сих пор немцы не могут толком возродить авиационную промышленность.В России же, к счастью, пока что есть все инженерные школы – держатся на старых кадрах. При наличии сырья, машиностроительной базы и грамотных специалистов можно организовать выпуск всего, что сейчас приобретается по импорту. Только качеством похуже, а ценой повыше. При этом в преимущественном положении окажутся регионы, которые и без того привыкли обеспечивать сами себя. Например, зона Урала. Там не только мощнейшая промышленность, но и успешный продовольственный комплекс. В советское время только Москва и Ленинград имели первую категорию снабжения, в них завозили продукты со всей страны. А глубинка обеспечивала себя сама. И то же птицеводство, овощеводство и прочее развито у них не хуже, чем в Ленинградской области.Зато Москву, в которой практически не осталось реального сектора экономики, да и застроенное коттеджами Подмосковье ждали бы тяжелые времена. Столичный регион целиком сидит на импорте, а доходы получает от российского экспорта. Впрочем, правительство не позволило бы обидеть город, в котором само сидит.В общем, прожить будет можно. Ну а к кризисам нам не привыкать. В том, что Россия переживет любой кризис, сомнений практически нет. Правда, уровень жизни на несколько лет опустится до стандартов 70-х годов прошлого века.Конечно, полная изоляция России от мира – сугубая абстракция. Да, в чистом виде такая ситуация немыслима. Но она помогает дать ответ на другой вопрос: какова разумная грань международного разделения труда?Глобализм или изоляционизм? Международное разделение труда обеспечивает всему миру (за исключением разве что Африки, экономика которой в последние 30 лет, после полного освобождения от колониального гнета, неуклонно деградирует) щедрые плоды. Но чем сложнее система, тем она уязвимее к любым сбоям. Это как большой город: жить в нем удобней, комфортней, чем в деревне. Но если мегаполис на три дня останется без электричества, воды, тепла и снабжения извне – это будет катастрофой. Тогда как в деревне без этого можно обходиться годами. Все развитые страны стараются по возможности поддерживать самообеспечение (лучше всего это получается в сфере сельского хозяйства), но глобализация и выгоды международного разделения труда делают свое дело.Вот и Россия мечется между глобализмом и изоляционизмом. Мы с удовольствием смотрим на потасовки, которые устраивают на саммитах «Большой восьмерки» европейские антиглобалисты, однако российских антиглобалистов среди них практически нет – даже политически активная часть российской молодежи не решила для себя, что им ближе – глобализм или изоляционизм. Наша нелюбовь к буржуазному Западу, нежелание походить на прибалтов или грузин, которые лоб готовы расшибить, только чтобы убедить всех в верности принципам глобализации, делает из нас скорее антиглобалистов. Но при этом азиатские телевизоры, европейские машины и зарубежные курорты нравятся нам куда больше, чем аналогичные товары и услуги отечественного разлива.В сфере политики большинство россиян, скорее всего, тяготеют к изоляционизму. В России этот термин не в ходу, но в политическом плане наша нынешняя политика в определенной мере изоляционистская. Россия не входит ни в какие военно-политические, экономические блоки (СНГ, ШОС – не блоки). Имеет свой взгляд (хотя и не готова за него умереть) на болевые точки мира – Косово, Палестину, Иран. Оставила попытки втянуть в орбиту влияния даже бывших братьев по СССР (последней активной попыткой можно считать поддержку Януковича на украинских выборах в 2004 году; что же касается операции против Грузии – то здесь имела место не попытка влияния, а отпор агрессивному режиму). Это тоже по-своему мудрое решение: мол, будет у нас привлекательная экономическая модель, высокий уровень жизни – сами прибегут и будут проситься, а насильно мил не будешь. И эта политика тоже приносит сочные плоды.Но в экономике Россия стремительно втягивается в мировую систему. Доходы бюджету и значительной части работающих обеспечивает экспорт сырьевых товаров – нефти, газа, цветных и черных металлов, леса. На эти деньги закупается дешевая аргентинская говядина (там бычки нагуливают вес на природных пастбищах), бытовая техника и компьютеры азиатской сборки, дорогие, но качественные европейские и американские станки, корейские танкеры, которые всяко дешевле российских, и так далее и так далее.В сфере финансов Россия прочно привязана к евро и доллару, потому что именно в этих валютах хранятся резервы Центрального банка и Стабилизационный фонд. Плюс к тому – больше 400 миллиардов долларов заимствований у западных банков и фондов (это общая сумма долгов российских компаний). Поэтому все потрясения мирового рынка – продовольственный кризис, энергетический, ипотечный, долларовый – отражаются и на России. Не так сильно, как на развитых странах, но все более и более заметно.Вопрос в том, не случится ли в ближайшие годы системного кризиса, в результате которого мы окажемся в положении жителей мегаполиса, где вдруг отключились водопровод и канализация? Об опасности мирового экономического кризиса, родиной которого станут США, говорят в первую очередь американские же экономисты. Сценарии рисуются жутковатые – синтез финансового, продовольственного и энергетического кризиса, который приведет к обрушению всех отраслей. И с этой точки зрения фантастическая гипотеза о полном прекращении импорта в Россию становится отчасти реальной. Так что же сейчас делать? Отказаться от дешевого и от качественного импорта и вернуться к самообеспечению? Из-за некоей гипотетической угрозы народ на это не согласится. Но если кризису все же быть, то именно из-за недостаточного самообеспечения нам придется туго. Обмен идеями выгодней обмена товарами Есть ли какой-то третий путь – не изоляционизм и не глобализм, который обеспечит стране, с одной стороны, процветание и возможность пользоваться всеми благами мировой цивилизации, с другой – обеспечит ее экономическую независимость, защищенность от внешних угроз?Разумеется, есть. Он многократно и с успехом проверен на практике и отвечает обоим вышеперечисленным условиям. Это путь Петра Первого и Соединенных Штатов Америки. Путь импорта не сырья и товаров, а идей, знаний и интеллекта. Про то, как Петр искал и привечал талантливых людей, образованному человеку рассказывать не нужно. Итальянцы, голландцы, немцы охотно шли под руку великого императора и поколениями верно служили России, создавая ее богатство. Все это прервалось с наступлением советской эпохи, когда каждого иностранца рассматривали как шпиона.США сначала стихийно привлекали людей как страна возможностей. А в последний век они сделали это своей политикой. Система поддержки науки, финансирования идей и конкретных разработок у них поставлена блестяще. Обычный эмигрант будет там десять лет мыть посуду или водить такси в надежде получить грин-карту. Но под новую идею или тему талантливый эмигрант получит щедрый грант, лабораторию, место на кафедре и гражданство. Известно, что в Силиконовой долине еще недавно большинство ученых говорили по-русски (сейчас больше на китайском и хинди). На Петербургском экономическом форуме один шведский профессор говорил: для того чтобы стать настоящим шведом, нужно прожить в Швеции пять поколений, чтобы стать русским – два поколения, а полноценным американцем можно стать за несколько лет.Америка высасывает мозги со всего мира. И служит мировым генератором идей. Пока японцы доводили до ума американские автомобильные технологии, американцы придумали интернет. Азия сейчас ушла в электронику, программирование, а американцы лидируют в биотехнологиях.США сейчас втягиваются в кризис, потому что слишком уж увлеклись выгодами международного разделения труда. Нельзя ежегодно покупать продукции на полтриллиона долларов больше, чем производишь сам. Но сама по себе политика «импорта мозгов» оправдана и к этим просчетам отношения не имеет.Что же касается России, то у нас не то что зарубежных мастеров – своих только учатся поддерживать. Пара государственных инновационных центров и «Роснанотех», которые должны финансировать перспективные разработки, меньше года как созданы и фактически еще только раскачиваются. Хотя, будь в России система наподобие американской, пусть даже с меньшими деньгами, к нам поехали бы светлые головы и из Украины, Казахстана, и из тех же Китая и Индии. Не говоря уж о прогрессе, который могли бы обеспечить отечественные таланты. Такая система обошлась бы на порядок дешевле тех сумм, что Россия сейчас тратит на импорт сложной дорогой техники, а результат – на порядок выше. То, что покупаем – от компьютеров до говядины, – могли бы производить сами.Это – не предположение, не теория, а исторический опыт, проверенный многими странами с неизменным успехом. К тому же этот третий путь не несет в себе никаких рисков, тогда как глобализация – весьма опасная игра, а экономический изоляционизм – вообще тупик.оценкиАнтон Орех, обозреватель радио «Эхо Москвы»:– Неужели Россия теперь окажется в мировой изоляции? Неужели Россия дополнит собой Ось Зла, коротенький список стран-изгоев, окажется в одном алфавите с Пхеньяном, Тегераном, Лукашенко, братьями Кастро и будет даже хуже Чавеса?.. Нет, до такого, думаю, не дойдет… Миром правят прагматики. Ради Саакашвили не станут загонять русских в угол, где они со своими атомными бомбами, злые на весь мир, будут сидеть, бешено вращая глазами так, что неизвестно, чего от них ждать.Рубен Аганбегян, генеральный директор компании «Ренессанс Капитал»:– Мы являемся частью глобальной экономической системы, и когда какие-то санкции действуют против нас, то это, естественно, негативно. Например, мы декларируем (и это очень важно для нашей экономики, для ее успеха в будущем), чтобы шло перевооружение наших предприятий, нашей экономики, в том числе на базе новейших западных технологий. И, безусловно, если эти технологии будут нам недоступны, то, конечно же, это поставит под вопрос как перевооружение, так и модернизацию…Дмитрий Рогозин, постоянный представитель РФ в НАТО:– Россия, в отличие от Украины, это как подводная лодка, на которой есть все. У нас есть все для самостоятельного, автономного плавания – нефть, газ…Михаил Леонтьев, публицист:– Россия — страна, у которой население, количество природных ресурсов, территория больше минимума, при котором можно иметь автаркическую экономику. Не то что сейчас набор производственных мощностей ее обеспечивает, но известно, что страна с населением 150 миллионов человек экономически в принципе самодостаточна. Россия способна к автаркическому существованию.Михаил Юрьев, публицист:– В прессе и в государственной власти я неоднократно выступал как сторонник линии на автаркизацию нашей экономики. Конечно, я понимаю под этим не доведение до абсолюта, даже не попытки превратиться в Северную Корею. Я имею в виду настрой на то, что если что-то у нас не производится, то это не означает, что это нельзя покупать, но это означает, что одновременно с покупкой государство обязано разработать комплекс мер, как сделать так, чтобы у нас это могло производиться, не считая продукты типа кофе, который у нас не растет, или боксит, которого у нас почти нет. Иными словами, в моем представлении закрытость экономики – это самоценность импортозамещения. Надо всегда стремиться к импортозамещению, если есть такая возможность. Если нет – другой вопрос.То же самое относится к рынку труда. Для меня в имперской экономике, если таковая наступит, связь рынка труда с внешним миром будет ограничена. Это связано не с какими-то ксенофобскими соображениями, не с тем, что таджики или молдаване не похожи на русских. Это связано с другими вещами. Рынок труда, как любой рынок, ценен своей способностью к саморегуляции. Но способность к саморегуляции у любой системы исчезает, когда она перестает быть закрытой. Леонид Млечин, обозреватель ТВЦ:– Если мы себя отрезаем, значит, мы полагаем, что у нас только два друга: армия и флот, и этих двух друзей надо растить и подкармливать немедленно. Это первое. Второе: при таком сценарии ты начинаешь замыкаться – тут уже не до нанотехнологий, не до возвращения молодых талантливых людей, которые уехали. Ты уже сосредоточен только на противодействии. Ты ракету изобрел – там такую же сделали, две построили. Ты тут три строишь, там – четыре. Это страшное дело – страна пойдет под откос. Люди старшего поколения помнят, как это было. Станислав Белковский, президент Института национальной стратегии:– Когда русские берут Париж или Берлин – это от любви. Это как свадебное путешествие, доказательство рыцарской преданности и мужской состоятельности. И когда наши идеологи начинают – в 150-й раз за 1200 лет – говорить, что России надо изолироваться и сосредоточиться на себе, – это опять все то же страстное послание Европе: я три дня скакала за вами, чтобы сказать, как вы мне безразличны.Андрей Колесников, журналист:– Любые русские идеологии неизменно оказываются либо социалистическими, либо теократическими, либо тоталитарными. К этой безукоризненной формуле Бердяева можно добавить только одну характеристику – они всегда бывают автаркическими, изоляционистскими. Григорий Глазков, экономист:– Известный всем поэт написал: «Зато мы делаем ракеты, перекрываем Енисей, а также в области балета мы впереди планеты всей». Это то, на чем страна какое-то время могла продержаться. Но все мы хорошо помним, что было дальше, и дело тут далеко не только в экономике. Я совершенно серьезно утверждаю, что единственный способ удержать людей в убеждении, что они живут лучше, чем другие, не по материальному критерию, а по какому-то другому, – закрытость, при которой люди никуда не ездят и не получают информации извне. В принципе, если это сделать, наверное, такую систему удержать можно. Но я сильно сомневаюсь, что это возможно и что достаточное число людей этого захотят, особенно сейчас…