Мертвый сезон
Смотришь на сверстанные концертные программы Филармонии – и душа приходит в уныние. Чайковский, Бетховен, Прокофьев, Шостакович, Брамс, Малер, опять Чайковский, и опять Брамс. Главное событие сезона – 70-летие Юрия Темирканова: по этому поводу 12 декабря запланирован грандиозный гала-концерт с участием его любимых солистов. Ни новых имен, ни оригинальных программ: из иностранных оркестров-тяжеловесов ожидается один – оркестр Баварского радио во главе с Марисом Янсонсом.
Всем заинтересованным лицам давно ясно: дистанцирование от общемирового музыкального процесса превращает Петербург в культурную провинцию. Потому что только провинциальное, местечковое мышление способно не замечать очевидного – того, что на мировом концертном поле появилось и играет важную роль новое поколение музыкантов, дирижеров и композиторов – «героев нашего времени». Время словно обтекает Петербургскую филармонию стороной, оставляя нетронутым этот «оазис культуры», а точнее, культурную резервацию, в наглухо запертые окна которой не проникнет извне ни глоточка воздуха, ни дуновения ветерка. В этом оплоте консерватизма, кажется, навечно заперты вкусы и сам дух 70-х: он настоялся, обрел крепость и специфический нафталиновый запах.У нас не играют Булеза, Штокхаузена, Ноно и Ксенакиса, даже Веберна или Берга – авторов, репрезентирующих музыку прошлого века. Американская музыка – вечная terra incognita, освоение которой попытается начать в этом сезоне лишь дирижер Александр Титов, – в программе его концерта значится Holidays Symphony Айвза. На роль «живого классика» назначен Кшиштоф Пендерецкий – раз и навсегда. Репертуар оркестров, в особенности Первого филармонического, заслуженного коллектива России сжимается год от году, как шагреневая кожа, – новые сочинения разучивать лень, да и незачем. Публика вполне довольна предлагаемой «популярной классикой», а на гастролях от русского оркестра жаждут услышать «верняк», то есть тех же Чайковского, Прокофьева и Шостаковича. Имена иностранных дирижеров, выступающих в Большом зале с филармоническим оркестром, часто ничего не говорят публике. А если и говорят, то ничего хорошего.Гонорары в Филармонии мизерные, в Сибири и даже в Саратове – гораздо выше. Этому обстоятельству не устают удивляться не только импортные, но даже наши, отечественные музыканты: почему в российской глубинке деньги находят, а в Питере им заявляют, что они должны за честь почитать выступить в знаменитом Большом зале Филармонии и денег за то не просить?В Москве в прошедшем сезоне чередой выступали мегазведзы оперной сцены, да не увядшие, а действующие. В Петербурге, в абонементе Малого зала, безыскусно названного «Вокальные вечера», выступят свои звезды: Ольга Кондина, Юлия Лежнева, Ирина Богачева, Зураб Соткилава и – о счастье, о радость! – саратовский певец Леонид Сметанников. Концерты, собирающие в Москве полные залы, в Петербурге обречены на провал, потому что питерская публика не знает ни этих имен, ни этой музыки, не в состоянии оценить творческую идею, так как оторвана от мирового контекста, и потому недостаточно информирована.В наши дни арт-менеджмент выходит на первый план в формировании концертной и фестивальной жизни. Во всем мире давно отлажены инновационные механизмы добывания денег для воплощения амбициозных проектов, разнообразные уловки пиара, разработаны принципы работы со спонсорами. Все эти наработки, умело примененные, насыщают музыкальный процесс энергией денег и творчества. Однако Петербургской филармонии мировой опыт без надобности: жизнь в ней течет, замкнутая на себе самой. Афиши жонглируют одними и теми же именами и названиями, ансамблями и оркестрами, преимущественно, местными. Причем новые комбинации создавать все труднее и труднее: невозможно десять раз в сезон заявлять в афишах одного и того же пианиста или скрипача. Люди не пойдут.Раз в году дает традиционный клавирабенд Григорий Соколов и делает Филармонии план на три месяца вперед. Есть свой абонемент у очень неплохого ансамбля «Дивертисмент», играющего камерную музыку, – она нынче в дефиците. Пару нетривиальных программ подготовит второй дирижер Филармонии – Николай Алексеев. И это все. Даже центральный эпизод сезона – зимний фестиваль «Площадь искусств», – похоже, неожиданностей не сулит. Открываешь программы – и тебя настигает ощущение дежавю. Разве не точно таким концертом открывался и прошлогодний, и позапрошлогодний фестиваль? Юрий Темирканов – за пультом, Евгений Кисин – у рояля, звучит Третий фортепианный концерт Прокофьева. А затем в тысячный, наверное, раз фрагменты балета «Ромео и Джульетта».В этом году главная придумка устроителей – сыграть всего симфонического Брамса: четыре симфонии и инструментальные концерты. Оригинальный замысел, не правда ли?Сроки фестиваля, правда, перенесены. На 9-й год существования организаторы наконец сообразили, что фестиваль, задуманный исключительно для поддержания престижа Филармонии и ее художественного руководителя, своей функции не выполняет. Потому что проходит в мертвый сезон: в праздничные дни, с 24 или 25 декабря по 7 января. Газеты в это время не выходят, так что резонанс получался ничтожный. В этом году фестиваль пройдет с 14 по 24 декабря.Филармония отчаянно проигрывает Мариинскому театру своего слушателя, так как уступает новому Концертному залу в креативности и разнообразии программ. Центр филармонической жизни, как это ни парадоксально, переместился с Михайловской улицы на улицу Декабристов. Великолепная акустика зала, созданная мировым авторитетом Ясухиса Тойотой, к тому же заметно превосходит акустику Большого зала, изрядно подпорченную после реконструкции. Потому что, несмотря на вопли общественности, Филармония не сочла необходимым сделать грамотный акустический проект, так и не пригласила хорошего специалиста по акустике.Впрочем, Филармония предпочитает не замечать, что рядом, в том же городе, возник мощный конкурент и волна общественного интереса медленно, но верно смещается поближе к Театральной площади. Это вполне в стиле Филармонии. Главное – делать хорошую мину при плохой игре: мы, мол, лучше всех и потому вне конкуренции. Высокомерие, помноженное на тщеславие, питает амбиции, не подкрепленные реальными творческими достижениями. Картинка, прямо скажем, безысходная.