«Алексий II – Личность с большой буквы»

Жизнь церковная и судейская чем-то похожи: определенная замкнутость,  независимость, неторопливость в решениях, торжественность церемоний, даже парадность облачений. А общность внешних признаков, как известно, способствует сближению...

– Как вы познакомились с Алексием II?

– Наша первая встреча состоялась зимой 1992 года. Я только что стал председателем Конституционного суда и неожиданно получил приглашение посетить резиденцию на Патриарших прудах. О деятельности Алексия II к тому моменту я был уже немало наслышан. Предстоящая беседа с этим выдающимся человеком сулила новое видение текущего момента – страна еще только начинала выходить из того драматического периода своей истории, когда за веру преследовали, колокола сбрасывали с колоколен, а в церквях хранили картошку. С почтением и некоторой робостью я вошел в апартаменты Алексия. Кабинет без всякой роскоши. Скромный служащий, помощник. Патриарх – в своей повседневной одежде: черное облачение, на груди панагия. В его взгляде не было превосходства владыки, спокойное достоинство – и только. Принесли чай. Мы сели за стол, и началась беседа. О том, что происходит со страной, о нас, ее народе: кем мы были, кто мы есть и кем будем. О сознании народа с точки зрения просвещенности, религиозности и права. Это был долгий разговор

– Ваши взгляды на положение в стране совпали?

– Да. Запас знаний Алексия, его опыт, видение мира внушали бесспорное уважение. Я почувствовал в нем скромную, сдержанную прозорливость. Он понимал, что мы имеем дело с больным обществом, пережившим большую трагедию – страна развалилась. Но рассуждал без унылого скепсиса, с надеждой. Не впадая при этом в эйфорию, которая в то время столь часто звучала с трибун новой России.

– Что, на ваш взгляд, отличало манеру беседы Патриарха?

– Этот человек сразу стал мне глубоко симпатичен. Великолепная эрудиция – плод безупречного воспитания и энциклопедического образования, которое дает петербургская Духовная академия – мощнейший интеллектуальный гуманитарный центр. Правильно построенная русская речь, любой мог бы позавидовать. Прекрасный оратор, он не пытался доминировать в разговоре, не превращал беседу в монолог. Мне довелось общаться со многими государственными, общественными деятелями. Стремление завоевать собеседника свойственно очень многим из них. Именно поэтому мне так запомнилось умение Патриарха не навязывать ход дискуссии, не выпячивать свое мнение, а быть именно со-беседником.

– Какие черты определяли его характер?

– Он был Личностью с большой буквы. Я видел, что Алексий знает и понимает больше меня. Он был старше, его характер формировался в политизированное время, это накладывало отпечаток на его поведение и поступки. Но он не стремился как-то по-особому преподнести, показать себя. Уважая собственное достоинство, он уважал его в других. Не помню ни одного случая в разных ситуациях, в том числе и трагичных, чтобы Алексий потерял эту черту.

Думаю, он много работал над собой, сдерживая себя во всем, но эти труды накладывались на то, что уже было дано ему природой. Он казался человеком, естественно ставшим Патриархом по воле Бога. Властвуя над собой, он умел властвовать над другими. Он не был авторитарен, хотя, думаю, подчинять своей воле умел. 

Мне запомнился фрагмент документального биографического фильма о Патриархе, когда зрителю показывают портрет молодого еще Алексия – это сильный человек, с выпрямленным станом и очень мудрыми глазами, которые жили на его лице отдельной жизнью. Такой же контраст в изображениях зрелого Патриарха. Но это лицо с естественными признаками старения вдруг обнаруживает совершенно молодые глаза. Молодые, но все те же – глубинные.

– Впоследствии вы не раз встречались на разных мероприятиях – официальных и неофициальных. Каким Патриарх был в светской жизни?

– Когда он входил, то сразу оказывался в центре внимания. Он не стремился к этому, но притягивал к себе невольно. Кто-то спешил дружески приветствовать, кто-то почтительно испрашивал благословения, кто-то хотел обменяться мнением. Его речь всегда была содержательной, поэтому к нему прислушивались.

На последнем Всемирном русском народном соборе (международная общественная организация, цель которой — привлечение общественного мнения к наиболее острым вопросам современности. – Прим. ред.) обсуждались нравственные аспекты нашей жизни. В том числе и экономики. И Алексий высказал кардинальную мысль для любого цивилизованного общества: экономика живет не сама по себе, а для человека, и она должна быть основана на нравственных началах. Тоталитарные системы доказали бесперспективность растворения интересов личности в жесткой плановой экономике. И абсолютно аморальны позиции либеральной рыночной экономики, считающей социальную помощь подачками, плодящими бездельников. Нравственные начала экономики, о которых ратовал Патриарх, заложены, между прочим, в правовых основах нашего государства. В Конституции прямо говорится о социальном государстве и социальных правах. Именно правах, а не милостях и подачках. В стране создана новая социально-экономическая система, и очень важно, чтобы дальше развитие экономики не шло по пути глубокого расслоения общества, разделения на бедных и богатых. Это актуальная задача – на выживаемость России.

Надо помнить о том, что в начале XX столетия и в его 90-х годах неспособность режима решить  проблемы общества стали причиной революций. И думаю, Патриарх не случайно говорил об этом. Сегодня пренебрежение верховенством права, права как формального равенства на основе справедливости, привело к мировому экономическому кризису. И это отступление от природы социальных прав осуждают также представители всех конфессий, самые различные религиозные философы.

– Осенью 1993 года, в период острейшего политического кризиса в стране, Конституционный суд и Патриарх приложили немало усилий для установления мирного диалога между конфликтующими сторонами.

– В 1993 году произошла трагедия. Все политические стороны: и консерваторы, так называемые центристы, и радикалы-демократы – на словах говорили, что выступают за мир, Конституцию, но никто не хотел пожертвовать своими политическими пристрастиями. Компромисса никак не удавалось достигнуть, хотя к нему призывали и Конституционный суд, и Православная церковь во главе с Алексием. Мы встречались, наше видение ситуации совпадало, и, следовательно, усилия были в одном направлении – не допустить кровопролития, ослабить вооруженное противостояние, вернуться к мирному диалогу, восстановить конституционную законность в стране. На пике конфронтации состоялись переговоры в Свято-Даниловом монастыре. И здесь в попытках мирным путем разрядить ситуацию ведущая роль принадлежала Алексию. Он предупреждал, что смутой не преминут воспользоваться экстремисты, преступники, просто нездоровые люди. Российская держава могла распасться в кровавой буре. К сожалению, трагедии расстрела Белого дома избежать не удалось. Я не был сторонним наблюдателем в те дни и свидетельствую о том, что, если бы не вмешательство Патриарха, события могли бы пойти по еще более драматическому сценарию.

– У вас были еще значительные встречи с Алексием?

– В феврале 2008 года Его Святейшество пригласил меня в рабочую резиденцию в Чистом переулке, поздравил с 65-летним юбилеем и наградил орденом Преподобного Сергия Радонежского. Это большая честь – высокая награда из рук Патриарха. Но, конечно, я рассматриваю ее прежде всего как оценку деятельности всего Конституционного суда.

– Православная награда государственному деятелю, а потом еще освящение домовой церкви в здании Сената, куда въехал в мае 2008 года Конституционный суд, – на этой почве было много реплик о том, что в России нет государственной религии, а все же…

– Алексий II лично освятил восстановленный сенатский храм в честь Святого Благоверного Князя Александра Невского. Сенат – историческое здание высшего государственного и судебного учреждения – был воссоздан со всеми его атрибутами и признаками. Это памятник архитектуры, находящийся под охраной ЮНЕСКО. И храм функционирует в нем не как церковь Конституционного суда, одного из высших органов государственной власти нынешней России, а как неотрывная часть этого исторического комплекса. Точно так же, кстати, на территории Казанского кремля, в котором размещается резиденция президента Татарстана, действует мечеть – вопросов об огосударствлении религии это не вызывает. Страна наша и многонациональная, и многоконфессиональная. Отсюда ее величие, приобретения и ее сложности. Найти баланс, гармонию внутри дома, которым является Россия, – задача огромная. И Патриарх, осознавая это, деликатно реализовывал предназначение, выпавшее в истории России для Русской православной церкви, объединяя ее с церковью зарубежной, налаживая диалог с другими конфессиями.

Я хорошо запомнил слова Алексия, которые он произнес после освящения сенатского храма, они глубоко запали в душу. Да, по Конституции церковь отделена от государства, но не от общества и не от народа. Мы не разделены в плане духовного общения в том пространстве, в котором находимся. Отделение не значит противопоставление и конфронтацию, размежевание глухой стеной.

Мы должны помнить свои корни и традиции, а они уходят в религию. Религия говорит о человеке, его нравственных устоях, о гуманизме и гуманной природе человека, о его обязанностях и долге перед обществом, перед семьей, перед ближними. И в этом смысле она несет нравственные ценности, через призму которых мы и оцениваем свою жизнь, будь то экономическая, политическая, духовно-культурная сфера. Государство не может, не должно быть бездуховным. И право не может быть бездуховным. В словах «право», «православие», «правда», «праведность», «правое дело» один корень. Это не случайно этимологически. На идее справедливости строилась духовная жизнь России. 

В Конституции, в ее преамбуле, говорится об исторической преемственности, о памяти народной. Народ, потерявший память, теряет свою историю, потерявший историю – теряет свое настоящее, теряя настоящее – теряет будущее и исчезает как народ.

Конституция предполагает связать нас всех идеей государственности, идеей правового союза на основе права и справедливости. И поскольку Патриарх делал все, чтобы защитить институты социального государства, права, семьи, человека, рискну приставить к имени Алексия II, как к имени Александра Невского, слово «Великий». Он, бесспорно, стоит в ряду величайших деятелей и духовных лидеров русской истории.