Борис Тищенко: "Сочинение музыки не считаю источником доходов"
Вчера исполнилось 70 лет одному из самых авторитетных петербургских композиторов
Когда какой-нибудь журналист берется писать о Борисе Тищенко, он непременно, если не в прямой, так в косвенной речи, приведет слова его учителя Дмитрия Шостаковича: "Борис Тищенко - человек, глубоко убежденный в правоте своего творчества". Реже вспоминается другое, не менее значимое высказывание великого композитора: "Первый виолончельный концерт Тищенко я знаю наизусть". Борис Тищенко пишет не только симфоническую музыку, он автор балетов "Муха-цокотуха", "Двенадцать", "Ярославна" (по "Слову о полку Игореве"), "Реквиема" на стихи Анны Ахматовой, оперы "Краденое солнце", оперетты "Тараканище". Накануне юбилея композитора в Филармонии прозвучала Третья симфония и состоялась мировая премьера Пятой Данте-симфонии Бориса Тищенко. - Борис Иванович, предпослана ли вашим симфониям - Третьей, Пятой - развернутая литературная программа?- Безусловно. Я привожу цитаты из Данте. В Третьей симфонии соответственно - последние, самые страшные круги, с седьмого по девятый: эти круги гораздо больше населены, чем первые шесть. В восьмом круге есть еще десять "злых щелей", рвов, которые, по сути, тоже являются кругами.Поэтому Третья симфония включает в себя три последних круга ада. Все пять симфоний я назвал "хореосимфонической циклиадой" - других слов мне на ум как-то не пришло. Понимаю, что слово неуклюжее - "циклиада". Но симфоническая форма сама по себе - цикл. Как же тогда назвать несколько симфоний, объединенных одной темой и сюжетом, - цикл циклов?- Но почему - "хореосимфоническая"?- Потому что Данте в поэме детально описывает не только каждое движение, но даже каждый жест героев. Это уже почти готовое либретто для балета.- Но вы же были последовательным приверженцем "чистого" симфонизма? Ваша эстетика изменилась?- Я за свою жизнь написал достаточно симфоний. Вместе с Данте-симфониями их число достигло пятнадцати. Но не забудьте, что я являюсь автором и трех больших балетов.Дискуссии по поводу чистого и программного симфонизма я оставил много лет назад. Я все более склоняюсь к мысли, что музыка, в сущности, не делится на балетную, оперную, симфоническую, эстрадную, но делится просто на две категории: хорошую и плохую. Причем плохая музыка - это уже не музыка. Теперь грани между видами и жанрами музыки представляются мне весьма условными и искусственными. А то, что Данте-симфонии я писал, имея в виду какой-то видеоряд, то повинен в том не я, но сам Данте. Потому что у него выразительно описано все: и пластика, и мимика, и движение, и жестикуляция.- Вы имели в виду, что музыка симфоний может быть использована как балетная?- Не только имел, но и имею это в виду. Моя музыка не только исходит из образов, описанных в поэме, но и придерживается той последовательности, в какой они там появляются. Моя музыка в достаточной степени иллюстративна. Я не боюсь в этом признаваться, поскольку я научился бороться с иллюстративностью как таковой. И как ее подчинять музыкальным законам, знаю.- Но мне всегда казалось, что в чистом симфонизме сам тип материала и принципы работы с ним отличаются от тех, что применяются в программном симфонизме...- На мой взгляд, нисколько не различаются. Если композитор опытен, вы никогда не заметите разницы между его программной и непрограммной музыкой. Если же автор неопытен, то литературная программа начинает выпирать, подчиняя себе имманентно музыкальные законы, и накладывает отпечаток некой дефектности на все произведение. Но есть ведь замечательные образцы удачного симбиоза: например, "Ромео и Джульетта" Чайковского, с моей точки зрения, идеально сбалансированное сочинение.- Каков ваш жизненный уклад в последние годы?- Такой же, как всегда. Моя жизнь заполнена в основном тремя видами музыкальной деятельности: я сочиняю музыку, играю на рояле и преподаю в Консерватории.Почти все время, которое у меня высвобождается, я сижу и пишу. Много занимаюсь на рояле: стал чаще концертировать. Но сейчас в связи с работой над симфоническим циклом по Данте я сделал довольно продолжительную паузу в моей пианистической карьере. Наконец я закончил цикл: дописал Пятую, последнюю симфонию, под названием "Рай". Теперь моя совесть чиста: я выполнил задуманное.Еще одно существенное направление моей работы - это педагогика. Я преподаю в классе композиции Санкт-Петербургской консерватории. Считаю преподавание делом моей жизни, без которого я, честно говоря, не мыслю своего существования.- У вас не возникало мысли когда-нибудь исполнить все пять "Данте-симфоний" подряд, в два вечера?- Почему же в два? По моему первоначальному расчету пять симфоний должны были идти три часа. Это хоть и очень большое произведение, но оно вполне уместилось бы в один вечер. Однако уже в "Чистилище" я просчитался почти на десять минут. По моим расчетам Четвертая симфония должна была идти сорок минут, а идет почти пятьдесят. Тут я дал промашку; но думаю, это не страшно. В конце концов "Гибель богов" идет четыре с половиной часа, "Парсифаль" - все пять.- Как вы чувствуете себя в Консерватории после произошедших там перемен?- Я имею дело с Консерваторией как полноправный член этого организма - студент, аспирант, затем педагог - уже сорок семь лет. За это время я настолько привык к Консерватории, что на любые перемены реагирую пассивно. Потому что давно понял, что особого внимания на них обращать не стоит.Я помню бурное время, когда сместили Павла Алексеевича Серебрякова. Его смещали, вновь назначали, опять смещали. Звездный час Павла Алексеевича наступил в 1962 году, когда справляли 100-летие Консерватории. Он, будучи ректором, организовал юбилей гениально, так, как надо. Пригласил в Консерваторию Шостаковича, Ростроповича и Мравинского. И они, все трое, преподавали, каждый по своему расписанию. Это было какое-то чудо! Был такой взлет энтузиазма, так поднялся престиж Консерватории - словом, то были лучшие годы.- Композиторская деятельность приносит вам какие-то дивиденды?- Мне - приносит. Но я еще в детстве, когда решил стать композитором - а это произошло в семилетнем возрасте, - твердо сказал себе, что сочинение музыки не буду считать источником дохода и инструментом добычи средств к существованию. Буду работать, жить на зарплату и писать в свое удовольствие. Эта программа осуществилась и проходит сквозь всю мою жизнь.