В поисках японского духа (часть 5)

(Окончание. Начало в «НВ» от 12,13,14, 16, 19 мая 2009 г.)Хиросима. «Это был самый настоящий ад»– А у вас, вижу, тоже метаболический синдром, – приветствовал меня с улыбкой профессор Хиросимского университета Кенди Киогава.Господину Киогава 74 года. Как и большинство хорошо упитанных людей, он дружелюбен и приветлив. Мы сидим в зале заседаний Мемориального музея мира, который расположен на том самом месте Хиросимы, где 64 года назад американцы взорвали первую атомную бомбу. Метаболический синдром профессора, похоже, не пугает. Да и чем можно напугать человека, пережившего атомную бомбардировку? Тот самый день господин Киогава помнит в деталях. Много лет он рассказывает, как это было, многочисленным гостям музея из разных стран мира. В этом он видит свой долг, это составляет главный смысл его жизни. Сам он считает несомненным чудом, что дожил до своих преклонных лет. Таких, как он, в Японии осталось десять человек. Можно сказать, что господину Киогаве даже повезло. Он не только выжил – он женился и оставил после себя потомство.  ...Это было самое обыкновенное августовское утро. Накануне стояла жара. Кенди с мамой ночевали за городом, у родственников. Они всегда так делали, спасаясь от ночных бомбежек. Правда, в последнее время американские самолеты бомбили их город редко, а несколько дней не бомбили и вовсе. Если бы жители Хиросимы знали, что это затишье было знаковым перед апокалипсисом! Американцам нужно было сохранить город лишь для того, чтобы получить исчерпывающую информацию о его разрушениях потом. После взрыва. Они вернулись в свой дом утром. В 7.50, как и обычно, Кенди попрощался с мамой и она легла спать. Больше он ее никогда не видел. От дома до школы около полутора километров. Город жил своей привычной жизнью. Автобусы и электрички были наполнены людьми, на улицах – много велосипедистов, прохожих. После утренней линейки школьники разошлись по своим классам.– Я сидел в глубине класса. Мне повезло. Те, кто сидел у окна, в том числе и двое моих близких друзей, погибли сразу. Я уже не помню, о чем думал в те минуты, о чем говорила учительница. Помню только, что неожиданно все осветилось нереально-ярким светом, окна вспыхнули синим пламенем, и тут раздался адский грохот. Меня как будто швырнуло в небо, а потом – вниз! Очнулся я в темноте. Все тело болело, словно его били молотками. Помню, что вокруг раздавались крики и стоны; кто-то плакал, кто-то звал маму. От школы не осталось почти ничего. Я был в шоке, я ничего не понимал. В воздухе висел дым, пепел, трудно было дышать. Вдруг во мгле я увидел нашу классную руководительницу. Она была вся в крови и шла, подняв руки, как призрак. «Убегайте! – крикнула она, увидев меня. – Убегайте отсюда!» Я пошел вниз, к реке и увидел там множество людей. Они брели как зомби; у всех были одинаково подняты скрюченные руки. Я понял потом, что руки были изранены огнем и осколками, поэтому несчастные поднимали их, чтобы облегчить боль. Нас всех мучила нестерпимая жажда; многие падали в реку и жадно пили воду и тут же умирали, потому, что пить было нельзя. Вся река была забита трупами. Тела лежали повсюду и в парке, на газонах, под деревьями, в кустах. Никто не понимал, что произошло. Все кричали: «Больно!», «Помогите!», – плакали... Это был самый настоящий ад, созданный руками человека.Профессор показал мне альбом с фотографиями. На одной – нарядная четырехэтажная школа «до», на другой – обугленная стена посреди руин «после». Еще фотографии. Вот упавший в воду мост; вот тень на бетонных ступенях испарившегося в пекле человека; вот жуткие мумии в лохмотьях из одежды и собственной кожи стоят перед развалинами дома с поднятыми руками... Я видел много страшных фотографий времен Второй мировой войны, но кадры Хиросимы после атомной бомбардировки внушают какой то мистический ужас. Это не война, нет. Это что-то другое. Потустороннее. Словно сквозь приоткрывшуюся завесу видишь оскаленную дьявольскую морду.  – Мама говорила мне, когда я был еще совсем маленьким: люди рождаются, когда начинается прилив, и умирают во время отлива. В Хиросиме шесть рек. И вот, когда начался отлив, я увидел, как тысячи трупов по рекам относит в океан. Я знаю, что в Петербурге много рек и каналов. Представьте себе эту картину: тысячи тел плывут по течению в море. Я напомнил профессору про то, какая судьба выпала Ленинграду во время войны.– О да, я знаю – покачал головой господин Киогава. На уцелевших стенах жители Хиросимы писали свои имена, чтобы дать весточку тем близким и родным, кто уцелел после взрыва. Уцелел и отец Кенди. Он накачивал колесо велосипеда перед своим домом, когда взорвалась бомба. Жена скончалась под обломками, а он сам остался жить. Недолго. Скоро у него выпали волосы и зубы, последние дни его мучил понос и рвота... Еще его мучила вина за то, что он не мог ничем помочь жене, погибшей на его глазах под обломками дома. – Вскоре над городом прошел черный дождь. Я видел его. Это было жуткое зрелище. Кто-то кричал, что это американцы сбрасывают с неба бензин и сейчас его подожгут. Многие пили эту черную влагу. Все они умерли, потому что дождь был радиоактивным. И все это время над нами летали американские самолеты, изучая результаты нанесенного ущерба. Я не мог удержаться от вопроса.– Господин Киогава, как вы относитесь к американцам? Ведь вам приходится часто встречаться с ними? Как они сами оценивают это событие, что говорят?– По-разному говорят. Кто-то вспоминает Перл-Харбор. Понимаете... Я был в Индии через тридцать лет после обретения этой страной независимости. Я видел, как индийцы не любят англичан. И все-таки им удалось мирным путем сделать больше, чем раньше удавалось силой оружия. Мартин Лютер Кинг был тоже против насилия, а сделал для чернокожих гораздо больше, чем его предшественники. Зло всегда порождает зло. Насилие всегда порождает насилие. Нужно отказаться от принципа: око за око, зуб за зуб. Нужно научиться прощать. – А как же быть с японским духом?– У каждой страны есть свой дух. У американцев, например, дух пионеров-первопроходцев. Япония после войны потеряла уверенность в себе, но потом выяснилось, что осуществить высокую мечту можно и в экономике, и в спорте, и в культуре. Такой подход мне нравится гораздо больше, чем милитаризм.  Служить бы рад...Мне кажется, полезно будет сказать еще несколько слов об опыте японского самоуправления.В Киото (о самом городе, который по праву можно назвать культурной и религиозной столицей Японии, как-нибудь в другой раз) для меня приготовили специальную встречу с чиновниками из мэрии.Мэрия Киото – это обшарпанный дом в европейском стиле XIX века, это пустые коридоры с полинявшими вывесками и дремучей наглядной агитацией, это дрянной кофе из автомата на первом этаже, это сумрачный туалет с порыжевшими писсуарами, и это чиновники 999-й пробы, которые приняли меня как родного с кипой бумаг и документов, с бодрыми улыбками и настойчивым оптимизмом, которым буквально светились их честные глаза. Собственно, проблемы в Японии очень даже напоминают наши. Центр не хочет отдавать власть на места, муниципалы безуспешно пытаются ее отнять. В результате рождаются Реформы. Последняя предполагает сокращение административно-территориальных округов в стране. Сейчас в Японии насчитывается 47 префектур, 695 крупных городов, 1872 малых города и 553 поселка.Главы и депутаты всех органов местного управления избираются прямым голосованием сроком на 4 года. Органом местной власти является местное собрание, а исполнительную власть осуществляет местная администрация в лице губернатора, мэра или глава местной администрации. Интересная особенность. Каждые 2–3 года служащего местной администрации переводят либо в другое подразделение, либо в другой населенный пункт. При этом нередко меняется и сфера его деятельности. Так, специалисту по сельскому хозяйству может быть поручена административная работа в области народного образования. Цель – воспитание кадров, компетентных в широком круге вопросов, а также борьба с клановостью и коррупцией.  Между прочим, губернаторы в Японии еще сравнительно недавно (в пору молодой неокрепшей демократии) тоже назначались премьером, а не избирались народом. Забавная ситуация вышла, когда я попытался выяснить у собеседников, как часто и какого рода проверки осуществляет власть в отношении малого бизнеса. Сначала вопрос не поняла Юкки, потом его долго не могли понять чиновники. В Японии проверка, скажем, кафе проводится один раз в три-четыре года, причем она прописана таким жестким регламентом, что у чиновника не остается никаких возможностей для творчества. Это очень важно для нас, ведь мы в России так любим творчески развивать любую инициативу сверху!заключение«Ну а где же мораль? – спросит читатель. – Выводы?» Постараюсь вкратце. Мы – разные. Больше всего меня в Японии поразила одна сценка. Это было в Киото, на перроне вокзала. Неподалеку от нас с Юкки стоял молодой человек в фуражке и мундире железнодорожника. Подошел поезд, пассажиры сели, поезд тронулся. Молодой человек вдруг театрально вскинул руки и громко, нараспев, что-то прокричал. Поезд набрал ход и покатил себе, а молодой человек в фуражке энергично показывал на него пальцем в белой перчатке и монотонно кричал в след одну и ту же фразу.– Что он кричит? – спросил я Юкки.– Он кричит, что поезд ушел.– И пальцем показывает?– Да.– Но зачем?! Юкки смутилась немножко. Она объяснила, что так положено, что всегда так кричат, когда уходит поезд, чтобы у пассажиров на перроне осталось ощущение порядка и законченности процесса. Я бы не поверил, если бы не видел все это собственными глазами. Нет, вы представьте себе железнодорожника на перроне Финляндского вокзала, который кричит вслед КАЖДОЙ уходящей электричке: «Она ушла! Она ушла, дорогие товарищи!» Долго бы он там простоял (тем более что Военно-медицинская академия рядом)? Я уже упоминал про японскую вежливость. И все-таки вдумайтесь: японские продавцы мороженого в поезде, прежде чем ВЫЙТИ из вагона, кланяются всем пассажирам. Всегда. Мне возразят, что в этой пустой вежливости, возможно, нет и грамма искренней любви и уважения. Согласен. Ну и что? Меняю искреннее жлобство на лицемерную вежливость, не задумываясь!Японцы любят учиться. Они готовы учиться чему угодно. Мне кажется, что если японцу на необитаемом острове дать удочку, то он умрет с голоду, если рядом не окажется сэнсэя по рыбалке. И дело не в тупости. Просто каждое дело, считает японец, нужно выполнять на высоком профессиональном уровне, а для этого, как завещал наш классик, нужно учиться, учиться и еще раз учиться. Знаете, сколько учится японская девушка заваривать чай по всем правилам искусства? 13 лет в специальной школе. Я участвовал в чайной церемонии и могу засвидетельствовать, что это не чаепитие – это строгий религиозный обряд, в котором японец удовлетворяет скорее духовную, чем телесную жажду. Да будет вам известно, что, приготовляя чай, нужно ровно пятьдесят раз взболтнуть специальной кисточкой жидкость в чашке, да не просто так, варварски болтать, как мы привыкли, а под определенным углом держать кисточку, иначе чай никуда не годится... Возможно, при этом еще нужно скрестить пальцы ног определенным манером – в тонкости меня не посвящали. Но, помилуйте, – 13 лет! И это не предел. Есть умельцы, которые учатся всю жизнь, тратя на это большие деньги! Можно было бы над этим посмеяться, если не видеть вокруг все эти скоростные поезда, небоскребы и технику последнего поколения. Мы – разные, и я вовсе не хочу делать из этого вывод, что мы хуже или лучше во всем. Учиться 13 лет заваривать чай я не стану даже под дулом пистолета; я, пожалуй, обойдусь и без того, чтобы сотрудники нашей славной РЖД орали на перроне, что поезд уходит, – на наших вокзалах и так много нервотрепки. Но правда заключается в том, что Россию окружают страны, где люди умеют и любят работать. Экономический потенциал этих стран стремительно наращивается. На этом фоне мы выглядим до сих пор неудачниками, которые ищут утешение в мазохическом самобичевании. Мы избалованы огромными богатствами, мы разучились не только ценить то, что имеем, но и извлекать из этого прямую прибыль. Страна нуждается в Проекте, который мобилизует наши огромные ресурсы. Такой Идеей для послевоенной Японии стала стремительная модернизация экономики.И, черт возьми, как же хочется после Японии порядка, господа! Пусть самой лицемерной вежливости! Собранности. Серьезности и ответственности в деле. Ведь подумать только, какая дивная жизнь тогда наступит! Представьте, на улицах – чисто! На дорогах – порядок! Милиционер тебе улыбается не с плаката, а прямо на улице. Чиновник – вежлив. Благодать! И ни копейки денег на это из бюджета не нужно.А умом и талантами нас Бог не обидел.