Мария Голубкина: «Я как морской еж»

Мария – дочь известной актрисы Ларисы Голубкиной. Когда Маше был год, ее мама соединила свою жизнь с Андреем Мироновым. Андрей Александрович всегда считал Машу своею дочерью. После окончания Театрального училища имени Б.В. Щукина Голубкина-младшая начала свою карьеру в театре, в котором когда-то играл Андрей Миронов – в Театре сатиры. Сейчас она ведущая актриса Московского драматического театра имени А.С. Пушкина. В кино Мария дебютировала в шестнадцать лет. Ее первая роль – Настя в фильме «Ребро Адама». По-настоящему же ее талант раскрылся в мелодраме Павла Лунгина «Свадьба», где она снималась вместе с бабушкой – Марией Мироновой.

– Мария, о вас говорят, что вы характером схожи с бабушкой Марией Мироновой, которая славилась прямотой и резкостью. Это правда?

– Если человек умеет заставить с собой разговаривать уважительно, это не значит, что у него характер скверный, может, неудобный. Почему-то у нас принято считать, что хороший характер только у тех, об кого можно вытереть ноги. О бабушку, да, это сделать нельзя было. Она мне, маленькой, часто говорила: «Это бессовестно!» И на мой взгляд, это самое замечательное слово. Мне тоже кто-то сказал: «Ты не такая». На самом деле я как морской еж, который весь в иголках. Но это не значит ничего, это только панцирь. А внутри-то я мягкая. 

– Панцирь панцирем, но иногда хочется закрыться от того, что происходит во внешнем мире.

– Нет. Нельзя закрываться. Я живу с широко открытыми глазами. И, скажем, телевизор не выключаю, когда показывают отвратительные реалии нашей жизни. А выключаю, когда вижу эти всякие пошлые-пошлые «звезды на льду», «звезды в цирке». Я, когда смотрю на это выражение массовой истерии, которая охватила весь шоу-бизнес, думаю: неужели нельзя иначе самовыражаться?

– Но зрителям это нравится.

– Совсем не всем – не надо из всех дураков делать. То же самое говорят про театр, мол, зритель хочет в театре только развлекаться. Да ничего подобного! Я, как человек, который ездит на гастроли в разные города, могу сказать: везде ждут хороших спектаклей. Их хотят видеть. Потому что в театре мы разговариваем от сердца к сердцу. Здесь, сейчас. На самом простом, самом древнем языке – языке эмоций, чувств. Эта передача энергии очень важна. Где еще такое возможно? Ни кино, ни телевизор не дают человеку ощущения сотворчества. Как писал Саша Черный: «И вот порою, чтобы вспомнить о том, что мы еще живы, / Чужою игрою стремимся угрюмое сердце отвлечь». Если вы в бытовой суете утратили это чувствование, то лучше всего пойти в театр.

Может быть, там за сердце что-то заденет, чтобы вспомнить, что мы еще живы. Вот что зрители могут дать актеру и что актер может дать зрителю. Недавно с Валерой Гаркалиным разговаривали о сущности нашей профессии. Он сказал замечательную вещь: «Актер – это философ. Просто он вот так общается, так разговаривает с миром – посредством своей работы».

– Вы сказали о суете. А вас она не заедает?

– Да что вы! Я такой человек – кручусь-верчусь, суечусь. Мне один человек так и сказал: «Да не суетись ты!»

– А вы?

– Я ответила: «Да ты что! Суета – это же мое кредо». Я же ни секунду не могу сидеть без дела. Вот как утром выходишь из дома, так и включаешь третью космическую скорость, чтобы успеть сделать то, что намечено. Потом прибегаешь домой в каком-то таком сумасшедшем состоянии, потому что все вокруг крутятся, бегут, суетятся. Город гонит все по кругу.

– Ладно бы «бег», а то ведь как зависнешь в пробке...

– Это да! Однажды стояла в пробке семь часов. Я бы за это время на Памир успела слетать.

– И как, застряв в такой пробке, не преисполниться ненависти ко всем окружающим?

– Вы знаете, это раньше так было – вот это переполнение ненавистью. А потом организм вырабатывает реакцию самозащиты, и ненависть перерастает в большую всеобъемлющую любовь к людям.

– Почему?

– А как? Терпел-терпел. Привык. Потом понравилось. Никто не ругается, не давит пешеходов. А чего – все равно сидим. Кто-то рукой помашет. Пообщаться можно. А куда деваться-то? Читаешь какую-нибудь пьесу или книгу – дома уже будет некогда, так хоть в машине…

– Мария, вы говорите, что «Звезды на льду» вас раздражают. А гламурная жизнь? Ведь вы не будете отрицать, что ходите на тусовки.

– Не буду, хожу. Зачем – не знаю. Но бывает, хочется. Приезжаешь домой, думаешь: ну, сегодня все уже сделала, что надо было, так, может быть, нарядиться-накраситься, да и побежать куда-нибудь? Женщине иногда просто необходимо красиво одеться и куда-нибудь выйти, показать себя. Не все же в трениках ходить. И так полжизни в трениках проходит в беготне между всякими делами.

– Ну, хорошо, вот вы пришли на вечеринку и что? Ходите с бокалом шампанского?

– Уж точно душевного общения я там не ищу. Да, похожу с бокалом, сфотографируюсь да и уйду. Там же не надо «быть». Достаточно прийти на десять-двадцать минут: «зашел-выпил пару бокалов-вышел».

– И ради этих 10 минут напрягаться – одеваться-краситься…

– Я это делаю быстро – минут за тридцать. Причем я это делаю профессионально, как хороший визажист. У меня большой опыт: если тебя с 16 лет постоянно гримируют-красят, в конце концов научаешься.

– Вне «гламурной» жизни, я смотрю, вы не паритесь насчет макияжа.

– В общем-то да. Мне кажется, я и так неплохо выгляжу, и улучшать что-то в своей внешности нет желания.

– Но для многих женщин, тем более актрис, это такая болезненная тема.

– Мне кажется, пытаться убежать от старости, перекраивая себя с помощью пластики, – бессмысленная борьба со временем. Никуда от этого не денешься. Это какой-то эксгибиционизм – желание быть вечно юным и красивым и демонстрировать всем это. Надо научиться стареть. Вообще жизнь прекрасна во всех качествах, и я не понимаю, почему все боятся старости.