Фрэнсис Гойя: «Моя гитара – волшебный переводчик»
Всемирно известный бельгийский виртуоз не мог петь серенады любимой. Потому что она жила на 33-м этаже
Он записал более 35 дисков, большинство из которых стали золотыми и платиновыми. Он не боится экспериментировать: в его репертуаре Йозеф Гайдн и Элтон Джон, Шарль Азнавур и Александра Пахмутова; он выступал с латиноамериканской певицей Карминой Кабрерой и под аккомпанемент оркестра Большого театра, оркестра русских народных инструментов, мужского хора и полусотни балалаечников. Сегодня вечером состоится концерт Фрэнсиса Гойи в Капелле.– Фрэнсис, если позволите, я начну со своего «фирменного» вопроса. Самый необычный прием, самое необычное выражение зрительских симпатий – в любой точке земного шара? В России?– Могу без сомнения сказать: то, как встречает меня каждый раз публика, особенно русская, действительно невероятно. Залы полные, и иногда можно услышать даже пролетающую муху – так внимательно меня слушают. Иногда люди плачут от избытка эмоций, а иногда получается забавно: поклонники после концерта несут маленькие подарки, записки. После концертов мы обмениваемся несколькими словами, я получаю письма с благодарностью по интернету... Ну, вот, пожалуй, это и есть те проявления любви и внимания, которые публика может адресовать музыканту, которого она действительно ценит.– Насколько вам было интересно работать с оркестром Большого театра СССР? Кому принадлежала идея столь неожиданного «дуэта»? Вспоминаются ли какие-то рабочие моменты? – Да, это правда, я играл с музыкантами из оркестра Большого театра во время записи моего альбома в Москве в 1981 году в студии грамзаписи «Мелодия». Было 50 хористов, балалайки, струнные инструменты и так далее. Меня очень впечатлило высокое качество игры этих выдающихся русских музыкантов. Тогда наконец осуществилась моя мечта молодого музыканта... А решили мы осуществить эту мою заветную мечту, разговаривая с моими продюсерами, в том числе с моим хорошим другом из Финляндии Осмо Руусканненом. Однажды меня пригласил дирижер секции балалаечников на одну из своих репетиций. Было 90 музыкантов – от самой маленькой балалайки до самой большой. И я слушал их всех один! Я был как посреди океана музыки, было так красиво – это просто непередаваемые эмоции! Удивительные и незабываемые моменты в жизни музыканта! После этого концерта и, можно сказать, музыкального причастия группа музыкантов увлекла меня в самые оживленные районы Москвы и мы провели очень памятный вечер, в котором нашли свое место музыка, песни и дружба. Несмотря на то что мы разговаривали на разных языках, мы очень хорошо друг друга понимали, благодаря языку музыки и водке! – Каким образом, с чьей подачи в ваш репертуар попадают русские народные песни, песни современных российских композиторов, например, «Нежность» Александры Пахмутовой или «Миллион алых роз» Раймонда Паулса? Что бы вам хотелось включить сейчас – из недавно услышанного, предложенного вам? – С самого раннего детства у меня развилась естественная тяга к славянской музыке и романтике, которые отчасти составляют мою музыкальную культуру, и все это благодаря моим родителям: они также были музыкантами и передали мне вкус к русской музыке, которую часто слушали и очень любили. После записи альбома Moscow Nights в Москве в 1981 году мне посчастливилось встретить Александру Пахмутову только через двадцать лет. Она сыграла мне несколько мелодий, в числе которых были и «До свиданья, Москва», и «Нежность», так мною любимые. Я тогда предложил госпоже Пахмутовой записать альбом ее произведений. Этот альбом стал для меня одним из самых успешных по части мелодичности и аранжировок, написанных моим пианистом и старым другом Жаном-Люком Дрионом, с которым я работаю уже тридцать лет и который примет участие в концерте в Петербурге. Что же касается песни «Миллион алых роз», то я открыл для себя эту мелодию немного позже, благодаря одному другу из Санкт-Петербурга, у которого была коллекция музыки Раймонда Паулса.– Вас называют самым романтичным гитаристом нашего времени. Насколько это соответствует действительности? Ваш романтизм – сценический образ? Или он имеет место и в повседневной жизни? Время сейчас далеко не романтическое… Ели вы романтик, то как это проявляется? Может быть, в отношении к прекрасному полу? – Я играю и ласкаю струны моей гитары – как женщину, я отдаюсь полностью своей игре, и обмен между мной и публикой не смог бы никогда иметь место, если бы я не был в абсолютной гармонии с романтикой, которую я воплощаю в манере своей игры. Действительно, я очень большой романтик, но что касается моих отношений с женщинами, то, поймите меня правильно, я воздержусь от комментариев, чтобы не разгневать одних женщин и не раздосадовать других. – Не приходилось ли вам под окнами любимой женщины распевать серенады? Или это не ваш жанр?– У меня никогда не было случая выразить романтику моей гитары в серенаде для возлюбленной, стоя под ее окном, потому что, к сожалению, она жила на тридцать третьем этаже! Ха-ха-ха... Но не будучи настоящим Ромео, замечу, что гитара, романтика и музыка всегда помогали мне подобрать ключ даже к самым неприступным сердцам.– Один из выдающихся наших бардов – Владимир Высоцкий – был мужчина невысокого роста, внешне не особо привлекателен. Но с помощью гитары смог покорить сердце одной из первых красавиц мира – актрисы Марины Влади… – Владимиру Высоцкому действительно очень повезло: он соблазнил такую женщину, как Марина Влади. В моем же случае гитара – это волшебный переводчик моих эмоций и чувств, ей удается это лучше всяких слов.– В одном из русских романсов есть слова: «Поговори хоть ты со мной, гитара семиструнная…» Что для вас гитара? Не просто ведь любимый музыкальный инструмент? Разговариваете ли вы с ней? Или, может быть, она с вами?– Гитара – это часть моей жизни. Конечно, она больше, чем просто музыкальный инструмент. Она говорит, заставляет меня смеяться, а иногда плакать. Она одновременно является и моей подругой, и моей наперсницей, и моей возлюбленной.– Вас называют человеком, приятным во всех отношениях. Но даже такие люди иногда могут быть раздраженными, взвинченными. Помогает ли вам гитара расслабиться, снять нервное напряжение?– В разные периоды жизни у каждого из нас могут быть белые и черные полосы, моменты радости и грусти или злости. Гитара всегда со мной во всех случаях, она привносит в мою жизнь спокойствие, мир и ясность.– Мои коллеги-журналисты пишут, что вы человек неприхотливый, особых требований к устроителям гастролей не предъявляете. Неужели не может быть условий, без выполнения которых вы откажетесь от гастролей, концертов? Ну, например, плохие акустические данные зала, тесная гримуборная… – О, да! Это правда, что я терпим, и у меня нет звездной болезни, по крайней мере я так думаю. Но, с другой стороны – с профессиональной точки зрения – я перфекционист и принципиален по отношению к музыкантам, с которыми я работаю, к звуку и ко всем подобным деталям. Это знак уважения к моим поклонникам.– Фрэнсис, в Петербурге вы – желанный гость. Ваш приезд в наш город далеко не первый. Конечно же, вы бывали в Эрмитаже, в Русском музее. Но ведь Петербург – это не только Эрмитаж и Русский музей. Никогда не хотелось инкогнито побродить по городу, забрести в какие-нибудь «петербургские трущобы»? Хотя бы для контраста…– Я бы очень хотел во время моих визитов в Санкт-Петербург, как и в другие столицы, где я играю, позволить себе такое приключение и отправиться гулять не по центральным кварталам, а по улочкам городов, пронизанных духом и атмосферой, которая там царит, но, к сожалению, мой жесткий график не позволяет часто предпринимать такие прогулки.– Что вам известно о блокаде Ленинграда?– Конечно, я слышал и видел документы об этом страшном периоде истории, который ленинградцы пережили и который стоил жизни многим людям. Как много невинных пострадало и как много погибло мирных жителей! Остается только надеяться, что такое больше никогда и нигде не повторится. К сожалению, у нас, простых граждан, нет возможности контролировать этот процесс: все, как всегда, зависит от горстки бессовестных и бездушных людей. Но очень важно заметить и подчеркнуть, что именно благодаря России было уничтожено зло нацизма.– Какие сувениры вы привозите из России? Матрешки, икру, водку и балалайки?– Да. Вы знаете, нелегко, например, взять с собой русскую баню, о которой у меня такие хорошие воспоминания. Если вам нужны детали, спросите у моего агента Андрея Базанова, он вам расскажет. Что же касается водки и икры, я всегда их привожу с собой. – И последний вопрос – по поводу вашего псевдонима. Он как-то связан с именем великого художника? Если да, то что у вас с ним общего?– К сожалению, меня ничто не связывает с этим художником – Франсиско Гойя. Но я выбрал псевдоним не просто так. Для меня Гойя – самый великий художник всех времен. Реализм и эмоции, передаваемые на его картинах, многим обязаны легкости, изяществу и тонкости его манеры обращения с кистью. Что-то есть общее с пальцами музыканта, чувственно трогающими и скользящими по струнам гитары. Наверное, вот это меня и сближает с этим несравненным художником. Во всяком случае, именно из этих соображений я выбрал себе такой псевдоним. Я даже почти забыл уже свое настоящее имя! Пользуясь случаем, я хотел бы заранее поблагодарить русскую публику, которая придет на мои концерты. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы передать мои эмоции и чтобы мы провели вместе прекрасные вечера в атмосфере близкой дружбы.(Автор приносит благодарность за помощь в подготовке интервью Екатерине Овчинниковой, Михаилу Тюркину и Елене Развозжаевой)