Они не вернулись из боя…

Ровно 15 лет назад корреспонденты «НВ» Максим Шабалин и Феликс Титов отправились в свою очередную чеченскую командировку. Из которой не вернулись до сих пор. Их нет в списках погибших, и никаких доказательств гибели наших журналистов тоже нет. И поэтому мы продолжаем верить в чудо.

Сергей Михельсон, в 1995 году – заместитель главного редактора «НВ»

С начала 1992 года мы с Максимом работали в одном кабинете – в кабинете № 9, где размещался отдел экономики «НВ». Макс называл его «девятым отсеком». Шабалин, правда, специализировался не на экономике, а на политике, но это делало наше общение еще более разносторонним и эмоциальным, ведь российская политика в начале 1990-х была не только многопартийной, но и интересной для СМИ. Яростным спорам не мешала даже 14-летняя разница в возрасте между мной (старшим) и Максом.Он пришел в редакцию, причем не с журфака, а из Корабелки, 23-летним веселым, бесшабашным парнем. Но в его политических репортажах – глубоких, страстных, ярких – дилетантизмом и не пахло. Вскоре, надеюсь, выйдет сборник публицистики Шабалина, и читатели смогут в этом убедиться.Максим был парламентским корреспондентом газеты, часто бывал в Верховном Совете. Макс не любил политическую псевдоаналитику и работал как настоящий репортер, не признавая новостей «второй свежести». По приезде, прямо с утреннего поезда, он часто мчался с командировочными пожитками не домой на проспект Ветеранов, а в редакцию – на Большую Морскую, 47. Максим буквально зверел от депутатского самолюбования, цинизма и необходимости писать об этом в номер.После расстрела парламента в 1993 году к внутренней политике он резко охладел, в столицу стал ездить редко. Другое дело – поездки в конфликтные регионы как на постсоветском пространстве, так и в Европе. В те годы журналисты ехали на локальные войны на свои страх, риск и средства. Шабалин неоднократно обращался ко мне с просьбой:– Сергей Владимирович, найди нам с Феликсом спонсора для поездки в горячую точку.Я помогал. Приднестровье, Абхазия, Карабах, Босния, предвоенная Чечня – вот что припоминаю сразу.Военные жесткие репортажи Шабалина оттенялись тихими, человечными, пронзительными снимками Феликса Титова. Он был успешным, востребованным театральным фотографом, а военным фотокорреспондентом «НВ» становился только во время командировок с Максимом – чтобы тексты друга блистали.Они умели дружить и после работы, а заводилой был Шабалин, хотя Феликс на восемь лет старше. Ребята любили выезжать на природу, бывали и у меня на даче в Белоострове. Венчал выезд, как правило, культовый шашлык, над которым друзья колдовали часами. Господи, с той поры прошло уже больше 15 лет...Они должны были вернуться из чеченской военной командировки 2–3 марта 1995 года, но не вернулись и на связь не вышли. Десять лет спустя после рокового выезда на войну в выставочном зале «Каретный», что на Елагином острове, открылась фотовыставка работ Феликса Титова «Мир и война». Лейтмотивом этой печальной выставки стала новая композиция «Пропавший без вести», написанная Юрием Шевчуком, дружбу с которым Титов очень ценил. Работы Феликса ранят, цепляют, заставляют остановиться или вновь вернуться к снимкам, с которых смотрят неизвестные солдаты той ужасной первой чеченской войны... – В 1995 году чеченцы хоронили и своих, и чужих, предварительно делали снимки. Мы их смотрели. Ни Феликса, ни Максима среди погребенных нет, – подчеркнул на фотовыставке Георгий Шабалин, отец Максима.Вот что подумал: в сегодняшней интернетовской, брифинговой, отчасти сервисной, журналистике эти смелые профессионалы могли бы задохнуться. Сейчас так правдиво-жестко уже не пишут и редко снимают.

Лев Аникин, в 1995 году – обозреватель отдела экономики «Н» те годы работы хватало: Карабах, Абхазия, Приднестровье, Таджикистан, Югославия, Москва октября 1993-го… Это только самые горячие точки их командировок еще до Чечни. Тексты Шабалина, снимки Титова были под стать друг другу, их перепечатывали федеральные и европейские издания. Но рассказов о фронтовых своих впечатлениях мы от них слышали немного. Припоминали они обычно что-нибудь посмешней. Все, конечно, понимали, что на войне опасно, что там стреляют, только никому было не представить по-настоящему, что она такое, не побывав на самой войне, которая, как казалось, где-то там – далеко-далеко…Они не вернулись из чеченской командировки, в которую отправились в конце февраля 1995-го. Их ждали до середины марта, а потом снарядили поисковую команду с надежными проводниками. И оказалось, что до войны всего-то около трех часов лета плюс меньше часа по шоссе Махачкала – Хасавьюрт.Сразу выяснилось, что шансов выйти на след ребят немного. По предварительным сведениям, полученным от очевидцев, Максим и Феликс работали в районе Назрани, Шали, Грозного. То есть в противоположной от Хасавьюрта стороне. Только вдруг двое чеченцев в штабе беженцев, где мы на всякий случай раздавали свои поисковые листовки, узнали на фотографии Шабалина. Был точно, заверили. В конце февраля – начале марта. И сразу же довольно верно, не глядя на текст, описали приметы. Однако эта ниточка тут же оборвалась. Ни в регистрационной книге штаба, ни на пограничном посту искомых фамилий не нашлось. Но все могло быть – отечественная аккуратность в бумажных процедурах известна.Ребята же всегда старались быть там, где что-то происходит. А 28 февраля по прибытии их в Назрань как раз в районе Хасавьюрта и происходило: шесть часов здесь, на границе Чечни с Дагестаном, не стихала густая пальба, спровоцированная неизвестно кем и грозившая открытием второго фронта на этой безумной войне. Инцидент удалось уладить уже к вечеру, но и за это время прибыть на место событий из любой точки Чечни не так уж трудно (вся территория которой меньше половины Ленобласти). Зыбкая, конечно, получалась гипотеза. Только и последующие выходили не лучше. Построенные на убедительных и не очень рассказах военных и гражданских людей, все они выглядели резонными лишь до той поры, пока на смену одной не складывалась другая, не менее доказательная, но… перечеркивающая предыдущую. Если признать все доподлинные свидетельства, то Шабалин и Титов в одно и то же время были в самых разных уголках Чечни…Нам в наших поисках ничего не оставалось, кроме как полагаться на волю случая. Слишком много тогда было случайностей. Но так и не состоялась главная: достоверных сведений о пропавших ребятах мы не добыли. С тем же возвратилось и еще несколько поисковых групп. В одной из экспедиций погиб тележурналист…

Сергей Тачаев, в 1995 году – обозреватель отдела экономики «НВ»День, когда я в последний раз видел Максима Шабалина и Феликса Титова, до сих пор помню отчетливо: 24 февраля 1995 года, буфет «НВ» на третьем этаже редакции. Тогда здесь еще наливали, и мы выпили за успех их очередной командировки в Чечню.Феликса я знал поверхностно: спокойный, очень высокий, доброжелательный человек. Максим же был моим соседом не только по кабинету, но и по улице Лени Голикова – жили в квартале друг от друга. Последнее обстоятельство приводило к плотному общению, застольям и творческим спорам. Шабалин мог говорить о политике и войне часами, сопровождая это пением под гитару неизменной «Ваше благородие, госпожа удача».Шабалин любил тогдашнего Ельцина и терпеть не мог политических взглядов спикера Верховного Совета Руслана Хасбулатова. 3 октября 1993 года мы отмечали 5-летие моего сына. Во время застолья Макс услышал по радио о беспорядках в Москве и через пять минут уже бежал к поезду. Через день в «НВ» появился его пронзительный репортаж под названием «Почему мне сегодня так грустно?». Он приехал из столицы хмурым, с тех пор внутренней политикой больше не интересовался и рвался в горячие точки.В начале декабря 1994 года друзья вернулись из предвоенной Чечни. Максим Шабалин буквально сиял от профессиональной гордости: он взял эксклюзивное интервью у Джохара Дудаева, а Титов эту беседу зафиксировал на фотопленке. Февральскую командировку 1995 года Макс твердо решил начать с чеченской стороны фронта…Мы с женой отговаривали его на кухне до хрипоты, до драки: «Война ведь началась!» Бесполезно. «Вайнахи ничего плохого нам не сделают – проверено!» – любил подчеркивать Максим.Одна из поисковых групп, в которую входили отец Максима Георгий Георгиевич, депутат Госдумы Петр Шелищ, питерские журналисты Александр Горшков, Сергей Михельсон и автор этой заметки, опрашивала жителей «мирных чеченских сел» в апреле 1995 года. С карандашом и портретами ребят в руках. В руках некоторых собеседников мелькало оружие. Повезло, что все мы вернулись…

Евгения Фомичева, в 1995 году – редактор отдела внешней информации «НВ»Мне позвонила моя подруга Мария Спиридонова, которая работала ответственным секретарем многотиражной газеты Ленинградского кораблестроительного института:– Приходи, оставила тебе несколько экземпляров нашей газеты. Тут один студент такую статью написал – блеск! О чем? Конечно же, о нашем перестроечном времени…На календаре был ноябрь 1988 года, а речь шла о статье Максима Шабалина «Умом Россию не понять…». Его первый журналистский опыт. Прочитала статью и просто поразилась: это были размышления не 20-летнего юноши, а умного, зрелого человека, не беспристрастно, а эмоционально и в то же время глубоко и тонко анализирующего время, в котором он живет. А время было сами знаете какое: надежды и потрясения, оптимизм и страх перед будущим – все сплелось в каком-то клубке.…Передо мной уже пожелтевшая от времени студенческая многотиражка и статья с подписью: Максим Шабалин, студент IV курса ЛКИ. Не могу удержаться, чтобы не привести здесь некоторые цитаты из того, его первого журналистского материала.«Я родился в 1968 году, то есть являюсь дитем или жертвой застоя, это – уж как вам угодно. Вы никогда не задумывались, какое это отвратительное слово «застой»? От него так и тянет болотом и грязью. А, между прочим, мое детство, совпавшее с этим периодом нашей истории, было добрым и светлым… В течение десяти лет в меня вдалбливали, а я запоминал, привыкал к мысли и даже начинал верить, что вокруг меня царит во всей своей красе развитое социалистическое общество, что мы медленно, но верно движемся к конечной цели, что вообще все замечательно, и капитализм вот-вот окончательно сгинет и рухнет к нашим ногам. И вдруг!.. Бум! Бах! Трах! Все к чертям!.. Первой естественной реакцией на подобный катаклизм был взгляд широко раскрытых глаз в хлопающие глаза родителей и вопрос: «Как же так? Чему вы нас учили? Вы же все это видели и знали? Добрые книжки учат, что со злом надо бороться. А вы?..» …В чем же дело? Почему 70 лет нашей действительности входят в такое противоречие с давно доказанными и в принципе незыблемыми постулатами? Я долго думал, прежде чем мне пришла в голову до смешного простая мысль. Система! Только система! Вот в чем причина этого противоречия. Построенное нами общество не является ни капитализмом, при котором жили классики марксизма-ленинизма, ни социализмом, о котором они писали и мечтали…»После той статьи я внимательно следила за Максимом. Окончив Корабелку, он все-таки стал журналистом. И как же радовали его материалы! И в «Смене», и потом в «Невском времени»… Умные, ироничные, аналитичные, они всегда читались на одном дыхании. А потом были его военные репортажи из горячих точек: Вильнюс, Чечня… Они просто потрясали! Честно признаюсь, даже с высоты своего весьма солидного в сравнении с Максимом возраста, я смотрела на него с восхищением, как на эталон журналиста. Да, он не имел профессионального журналистского образования: он был журналистом от Бога.Долго не могла поверить в то, что Максим не вернется никогда. Как и все его коллеги надеялась, что очередная поисковая экспедиция принесет радостную весть: Шабалин нашелся! Нет, не случилось… Пока. Потому что, так хочется все-таки поверить в чудо! Но даже если надежды на это чудо нет, Максим все-таки для всех нас по-прежнему живой. Остались в памяти и на пожелтевших газетных полосах его статьи, его репортажи, Осталось ощущение радости от соприкосновения с большим талантом.

Вот прошло уже 15 лет, как родной город покинули Феликс Титов и Максим Шабалин. И вот уже в 15-й раз в Петербурге прошел баскетбольный турнир журналистов, посвященный памяти ребят. Нет, не памяти! Ведь и у родителей Максима и Феликса, и у нас, их коллег-журналистов, все еще остается надежда. И журналисты выходят на баскетбольную площадку именно для того, чтобы все помнили пропавших без вести ребят и надеялись. Не зря соревнования команд из различных редакций, городов и стран (с недавних пор турнир стал международным) называются «Кубок Надежды». Целью этих многолетних соревнований является и сбор средств, предназначенных для поддержки родителей Максима и Феликса, родных других петербургских журналистов, которые ушли из жизни, выполняя свой профессиональный долг. Турнир живет благодаря петербургской Лиге журналистов, долгие годы поддерживающей «Кубок Надежды». Не станем перечислять названия редакций и имена коллег, участвующих в соревнованиях. Ведь сегодня речь не о них, а о тех парнях, которых – невзирая ни на что! – все еще ждут.

Борис Ровда