Владимир Бортко: «Мы убили кино собственными руками»

«Блондинка за углом», «Афганский излом», «Собачье сердце», «Идиот», «Мастер и Маргарита», «Тарас Бульба»… Что ни фильм – событие. Его работы не только на слуху, они красной строкой вписаны в историю российского кинематографа. А он, на седьмом десятке, вдруг взялся за постановку драматического спектакля!– Владимир Владимирович, обычно режиссеры вашего уровня и вашей востребованности, заканчивая одну картину, ведут подготовительные работы к следующей. Завершая «Тараса Бульбу», вы знали, чем будете заниматься?– Предполагал. Есть такой замечательный писатель Даниил Гранин. Он написал замечательную книжку «Вечера с Петром Великим». Мы с ним по этой книжке написали сценарий. Хотели снимать кино, но, увы, денег не дождались. Теперь я уже не понимаю, дождемся ли мы их когда-либо. Непонятно ни ему, ни мне, в чем причина. Более того, мне вообще непонятно, что происходит с деньгами на кино. А в проекте у меня не одна, а две картины. Вот такая печальная история.– Денег не дождались под Гранина, Бортко или под «Петра Великого»?– И под того, и под другого, и под третьего. Могу вам сказать, что Гранин разговаривал с большими начальниками, выше некуда. Я тоже писал письма этим же начальникам.– Безответно?– Нет, меня проинформировали: письма перенаправлены в Министерство культуры. Тогда там еще делили деньги. Сейчас они уже, по-моему, их разделили. Кино очень дорогая штука, а режиссер полностью зависит от тех людей, которые дают или не дают на него деньги. – Я понимаю, что кинофильм и спектакль в финансовом отношении вещи не сопоставимые…– Абсолютно! Спектакль стоит на несколько порядков меньше. Достаточно сказать, что «Тарас Бульба» обошелся в 16 миллионов долларов. А спектакль стоит даже не 16 миллионов рублей, значительно меньше. – Но и эти деньги надо где-то найти!– Конечно, надо. Есть добрые люди, которые помогают. Я сам участвую в этом театральном проекте своими собственными деньгами. Я больше не знаю такого случая, когда режиссер платит за то, чтобы ставить. Я такого чудака не видел. Заплатил я за собственное удовольствие. – Вы заплатили за это удовольствие из свободных денег или пришлось чем-то жертвовать?– Нет, жертвовать, слава Богу, не пришлось. Но все, что было нажито тяжким трудом, – вложил. Еще нашелся замечательный человек – Александр Колосницын, президент судоходной компании «Орион». Мы с ним на паях. Он – половину, и я – половину, но он несколько богаче, должен вам сказать. – А как ваши домашние отнеслись к столь неординарному решению?– На хлеб нам пока хватает. И потом, я думаю часть денег вернуть. Мы же собираемся спектакль показывать. – Обычно предприниматели рассчитывают на второй же день получить прибыль…– Мы об этом не думаем. Если бы у нас в ролях были самые раскрученные московские актеры, можно было бы поднимать цены на билеты. А у нас актеры  все питерские, которых – я себе это ставлю в укор – я либо не знал вообще, либо знал плохо. И стоило заплатить деньги, чтобы узнать, какие удивительные артисты есть у нас в Петербурге. Я не знал, что есть Галя Жданова. Она бы у меня снималась! Или Саша Кудренко. Почему они в кино не попадают? Мне ни разу не приносили их фотографий. А я, к своему стыду, не видел их на сцене.– Почему в ваш спектакль не попал такой выдающийся актер, как Богдан Ступка? Я знаю, переговоры велись.– У меня денег бы не хватило на авиабилеты, чтобы постоянно доставлять его самолетом на репетиции и спектакли. Я не настолько богат. Нам дороговато даже из Москвы кого-то приглашать, хотя она и ближе. А так, конечно, мог быть либо Богдан Сильвестрович, либо Армен Борисович. Мне труда бы не составило пригласить известнейших актеров, тем более что многие – мои друзья. Они бы не отказали. Но нет худа без добра. Работаю с питерскими актерами – с Борисом Соколовым, с Ефимом Каменецким, с другими – и получаю колоссальное удовольствие. И если я не завершу свою кинокарьеру… Может ли такое быть? Вполне! Мне достаточно лет, и меня могут списать на берег в любую секунду. Я, конечно, буду снимать этих актеров, и медийность их я обещаю мгновенную. – Вы ставите свой спектакль в театре «Балтийский дом». Почему именно здесь?– Во-первых, мне нужна очень большая сцена. Приходите на спектакль, и поймете зачем. А во-вторых, я, в общем-то не будучи театральным человеком, вторгся в устоявшийся театральный мир. Меня в разных местах могли встретить по-разному. А здесь – Сергей Григорьевич (Шуб, директор театра-фестиваля «Балтийский дом». – Прим. ред.) и коллектив театра сделали все, чтобы и я, и мои актеры из разных театров чувствовали себя удобно, чтобы нам хорошо работалось. И мы это очень ценим. – Вы начинали с современной российской тематики: «Блондинка за углом», «Афганский излом», потом экранизировали классику… Теперь – пьеса, написанная вами в соавторстве с Александром Червинским, Германия эпохи Возрождения… Что побудило вас обратиться к делам столь давно минувших дней? – Ваш вопрос на русский язык я переведу вот как: мы вернулись во время запретов, когда можно что-то сказать только иносказательно. Я ни тогда, ни сейчас – никогда не чувствовал большого давления. Только один мой кинофильм подвергся кастрации – «Блондинка за углом». Все остальное я делал так, как хотел. И во время коммунистов, и после. И «Молот ведьм» не потому, что мне понадобился эзопов язык. Я говорю то, что хочу сказать. И всегда говорю о современности. Спектакль «Молот ведьм» – суперсовременный. Потому что действие происходит в 1497 году. Накануне светлейшего времени, наступления прогресса – как тогда считали. Епископ Петер является выразителем этого прогресса. Он возвращается в свой родной город, чтобы просветить граждан и направить их на путь прогресса. Он один из образованнейших людей Европы – окончил два университета, он – молодой человек, что для епископа само по себе уже невероятно. Защитил диссертацию по самой научной книге – Malleus Malificarum – «Молот ведьм». В ней то, что открывает путь человечеству к счастью. То, чему надо следовать. Правда, результат этого следования, с сегодняшней точки зрения, мягко говоря, вызывает большие сомнения. Как и результат наших действий вызовет сомнения через 400–500 лет. Будет точно так же, как и вам, смешно. Эту историю я придумал очень давно. В 1972 году. После того как наткнулся на странную пикантную историю, описанную в легенде или летописи, – буквально три или четыре строчки: молодой человек и девушка любят друг друга. Он пытается с другой женщиной – понимаете, о чем я? А у него не получается. Он не может ни с кем, кроме этой девушки. Теперь мы понимаем: молодой человек любил только ее. А тогда на такие вещи смотрели несколько по-другому. В «Молоте ведьм» написано, что нужно делать в таких случаях. Сжечь! Потому что она – ведьма. Вот и все. Тогда, сжигая, не наказывали людей. Их спасали. Основная жизнь-то где? Там, в раю. Если грешник сейчас не раскается, то душа его будет вечно в геенне огненной. А если мы грешника сожжем, душа его отправится прямо в рай. Вот какая логика была! А нам втолковывали: инквизиторы – жуткие люди. Да ничего подобного! Они добра желали. – Несколько неожиданно…– Потому что вы смотрите на эту историю глазами человека начала XXI века. – Считаете, что современный зритель все поймет?– А что тут понимать! Я не считаю современного зрителя идиотом. – А если на спектакль придет богатый дядя, ему понравится, и он решит дать денег на экранизацию?– Богатые дяди денег не дают. Они могут помочь. Иногда помогают. Но в принципе… Как вы думаете, почему у нас так много телесериалов и нет кино? Да по одной простой причине. Сериалы являются ого-го какой статьей дохода. Сравнимой с проституцией, продажей оружия и наркотиков. Самый поганый сериал приносит прибыль. Кино же в России себя не оправдывает и оправдать не может. Ввиду отсутствия достаточного количества кинотеатров и зрителей. Есть миленькое кинцо под названием «Тарас Бульба», оно лидер проката 2009 года. По деньгам меня обошел только Федя Бондарчук со своим «Островом». А по зрителям никто не обошел, даже голливудские фильмы. В Америке кино – национальный вид искусства, одна из основных статей дохода государства. Если человек не ходит в кино – значит, у него серьезные проблемы. У нас – смешно сказать! – и тысячи кинотеатров не наберется, а там их сотни тысяч. Убили мы свое кино собственными руками. Тем искусством, которое не пользовалось спросом у зрителя. Оно отбило у зрителя тягу к кинематографу. Я не против экспериментов, рассчитанных на трех человек в зале. Пожалуйста! Но при этом должен быть мейнстрим – кино для всех. И мы должны понимать, что мейнстрим – главное. И всячески его поддерживать. Что и делается в Соединенных Штатах.