Приют пацифиста

Альтернативная гражданская служба (АГС) в России стала реальностью шесть лет назад. И хотя ее прошли около трех тысяч призывников, военные любят говорить, будто этот эксперимент себя не оправдал и его давно пора отменить. У них есть для этого основания: альтернативку выбирает один из семи тысяч призывников, есть субъекты Федерации, где на прохождение АГС не подано ни одного заявления за шесть лет. Военные немного лукавят. Их вариант закона об АГС был самым жестким: длинный срок службы, обязательная удаленность от места жительства, узкий выбор рабочих мест. Но именно его в итоге приняла Госдума. В создавшейся ситуации даже три тысячи человек – это чудо. Для многих специалистов очевидно, что эти ребята могут стать опорой в развитии социального сектора.

В Петербурге в прошлый призыв АГС выбрали 15 человек из 3 тысяч (0,5 процента).

– А чему удивляться, если была принята именно «генеральская» редакция закона, – говорит юрист и правозащитник Борис Александров. – Срок службы поначалу составил нереальные 3,5 года, впоследствии был снижен до 21 месяца. Но это все равно много, почти в два раза больше, чем в армии. Почему-то о своем желании пройти АГС призывник должен заявить до начала предыдущего призыва. В том возрасте молодежь так далеко не думает. Часто бывает, что юноша не поступил в институт, ему надо готовиться к армии, а альтернативка для него уже невозможна. В законе прописано, что служить альтернативщик должен не в своем регионе. Работа часто предлагалась на военных объектах, где отношение к ребятам было крайне негативным. Прошел год-два, прежде чем этот цинизм прекратился и стало больше вакансий в социальном секторе. Но все равно у многих проблемы с жильем, с зарплатой, с отпусками, а рабочий день не всегда ограничивается восемью часами. И ключевой момент: у российского призывника есть иная альтернатива воинской службе – «закосить» через всевозможные посреднические конторы.

Неудивительно, что 80 процентов призывников шли на АГС по религиозным мотивам: вера не позволяла ни брать в руки оружие, ни уклоняться от службы нечестными путями.

– Религиозные и пацифистские взгляды многих альтернативщиков надуманны, – говорит полковник в отставке Сергей Фролов. – На самом деле они боятся дедовщины и дисциплины, боятся попасть в горячие точки. Но мужчина как раз и должен делать то, чего он боится. Армию же не зря называют школой жизни. Вмешательство государства в жизнь российских мужчин ограничивается одним годом – так отслужи их как человек. Бывает, приходит в военкомат бледный прыщавый юнец, пропахший пивом, и говорит, что воевать не пойдет, потому что ему Господь запрещает. Да если его завтра в поля с автоматом не отправят, никогда он не научится принимать мужские решения.

За призыв по каждому военному округу накапливаются десятки заявлений в военную прокуратуру от призывников, которые считают, что нарушены их права на АГС. Прокурорские проверки почти всегда свидетельствуют, что военкомат действовал по закону, а суды в половине случаев встают на сторону призывников.

Петербуржец Дима Сухоруков служит поваром в Доме ветеранов войны, и за это право ему пришлось судиться с военкоматом.

– Меня хотели отправить в обычную воинскую часть поваром, – рассказывает Дима. – В военкомате ко мне и так отнеслись с раздражением, потому что им пришлось работать со мной не по шаблону. А тут еще выясняется, что я не только отказываюсь держать в руках оружие, но и в целом иметь отношение к военной системе. Мне пришлось подавать в суд, где мой иск отклонили.

Но за время процесса появился вариант с Домом ветеранов войны, где на Сухорукова не нахвалятся: «Спокойный, исполнительный, аккуратный, вкусно готовит и хорошо относится к людям». А спокойствие здесь сохранять очень непросто. Ведь вокруг достаточно капризные пожилые люди, работа изматывает, денег едва хватает на питание и проезд. Тебе 19 лет, а вокруг бурлит соблазнами огромный богатый город. Здесь регулярно срываются на подопечных даже работники со стажем. Сухоруков держится.

Ему еще повезло, что в итоге он остался в Петербурге и живет дома. С началом кризиса военные закрывают глаза на необходимость отправлять на АГС в другой регион: с последнего призыва половина альтернативщиков осталась дома – так дешевле для всех.

Миша Конкин из Пскова служит дворником в психоневрологическом интернате в Петербурге. Домой ему не уехать. Положенное по закону общежитие представляло собой грязную комнату с туалетом в коридоре. Дима стал четвертым ее жильцом.

– Пришлось возмутиться, написать несколько бумаг, – рассказывает Михаил. – В итоге нам выделили деньги на съем трехкомнатной квартиры на окраине. Условия стали человечнее, но на дорогу до работы приходится тратить полтора часа в одну сторону.

Зарабатывает Михаил 3,8 тысячи рублей. 125 рублей в день. На эти деньги он должен питаться и одеваться в течение почти двух лет. Но Конкин на государство не в обиде и расслабляться себе не позволяет: отзывы руководства о нем сугубо положительные. В интернате говорят, что с удовольствием взяли бы десятка два таких пацанов.

В ходе последнего призыва опубликован список из полутора сотен специальностей, по которым можно проходить АГС в России. В нем присутствуют гардеробщики и дояры, кондукторы и лесорубы, лифтеры и посудомойщики, официанты и парикмахеры, садовники и свиноводы, детские врачи и музейные смотрители. В 2009 году список серьезно урезали, исключив архивистов, библиотекарей, артистов, режиссеров и еще два десятка профессий, показавшихся военным «халявными». Случай, когда в одном московском цирке службу по АГС проходил детский клоун, так и останется, похоже, единственным.

Пока перечень профессий сокращается, растет список организаций, готовых принять у себя альтернативщиков. Парк-музей «Монрепо» в Выборге и драматический театр «На Литейном», Российский государственный архив ВМФ и училище Олимпийского резерва, больницы, хосписы, приюты и даже медвытрезвители. Заместитель главы Роструда Алексей Вовченко говорит, что число вакансий в 20 раз превышает число альтернативщиков.

– Ребята хотели бы служить альтернативную службу, каждый второй об этом задумывается, – говорит председатель общественной организации «Солдатские матери Санкт-Петербурга» Элла Полякова. – Они пойдут на АГС сотнями, если сократят срок службы и разрешат служить в своем субъекте Федерации. Государству это выгодно: оно часто говорит о необходимости сокращать армию и привлекать рабочие руки в социальную сферу. Сократится коррупция, потому что призывники реже захотят платить взятки. Но мешает военное лобби, потому что при наличии нормального закона Минобороны может недосчитаться тысяч призывников.

– Призывники часто сами не знают, чего хотят, – говорит начальник пресс-службы Ленинградского военного округа полковник Юрий Кленов. – От страха перед армией пишут заявления на АГС, и только после этого начинают понимать, что служить им почти вдвое дольше. В военкоматах рассказывают, что, когда некоторые пацифисты рассказывают своим друзьям и подругам, что решили три года убирать простыни за лежачими больными, к ним относятся, мягко говоря, с непониманием. И юноша бежит к нам – дайте автомат, отправьте в ВДВ.

Тем не менее в 2007 году Конституционный суд упростил процедуру доступа к альтернативной службе: теперь военкоматы обязаны принимать слова призывника на веру.

Замвоенкома одного из районов Петербурга в частной беседе сказал, что закон об АГС – это «лишний барьер в нормальной организации призыва», но на практике это «не помешает работе». То есть парней будут обувать в сапоги независимо от судебных решений и деклараций свободы совести и вероисповедания в Конституции. И даже если сам митрополит выпишет призывнику справку, будто он пять лет служит алтарником в Александро-Невской лавре, военные могут завтра же послать его в стройбат. Ведь и решение Конституционного суда стало ответом на обращение призывников Олега Пильникова и Михаила Жидкова, которым военкомат отказал в замене службы – они позже срока подали соответствующие заявления. И хотя права альтернативщиков нарушались и до, и после решения, сами ребята отмечают, что отношение к ним военных постепенно меняется.

– Когда я пришел в военкомат с заявлением на АГС, помощник военкома специально открыл дверь кабинета, чтобы все слышали, и начал орать на меня матом, – вспоминает Роман Воронов. – Он утверждал, что я просто хочу «закосить», потому что боюсь трудностей. Он пообещал отправить меня «куда Макар телят не гонял», на какие-то рудники, где я буду работать вместе с зэками от рассвета до заката. Проблемы, которые у меня могли быть в казарме, покажутся мне ерундой после общения с блатными – он, мол, об этом позаботится. Но в итоге я своего добился, а тот офицер сам подошел пожать руку за мою настойчивость.

Военкоматы уже не придумывают, куда бы отправить пацифистов и богоискателей за их дерзость. В частных беседах сотрудники признаются, что просто не знали, как оформлять альтернативщиков и как отреагируют на это в городском комиссариате. Сейчас стремление юноши служить АГС не более странно, чем в морской пехоте.

– Давно назрела необходимость поменять закон об АГС, – говорит генеральный директор компании «Правовая защита» Вадим Федоров. – В европейских странах у этих законов немного различий, опыт перенимать несложно. Если у нас 20 процентов призывников выберут альтернативку, это будет 120 тысяч человек в год. Можно будет говорить о серьезном реформировании социальных учреждений. Вспомните дом престарелых в Ямме: весь ужас был в закрытости этого заведения и в нехватке персонала. Два-три человека могли бы изменить ситуацию.

Короткая история АГС знает случаи, когда юноша после службы заключал с социальным учреждением новый контракт – уже как человек, свободный от долгов перед государством.

– А власти до сих пор гадают, как привлечь в социальную сферу молодежь, прежде всего мужчин, – говорит социолог Сергей Прозоров. – Власть почему-то не видит возможностей, которые лежат у них под ногами. В европейских странах профессия социального работника считается очень уважаемой, а чтобы сделать карьеру в этой сфере, надо, будучи юношей, поработать волонтером. Даже если в стране нет воинской повинности и нет альтернативки. В России полно молодых людей, которые зацепились бы за такую возможность.

Игорь Шувалов из Торжка после службы в отделении для наркоманов больницы имени Боткина в Петербурге стал одним из руководителей волонтерской службы, поступил в педагогический университет. Игорь говорит, что если бы местный батюшка не уговорил его пройти АГС, то после армии вернулся бы домой и помогал бы отцу в магазине.

В России давние традиции альтернативной службы. В 1787 году Екатерина II освободила от военной службы сначала меннонитов, потом духоборов, молокан, адвентистов и баптистов. Императорский указ разрешал им служить егерями, пожарными, мастеровыми. Частью военной реформы Дмитрия Милютина в 1880 году была возможность призывника предпочесть военной работе общественную (чаще всего в уходе за ранеными и инвалидами). Даже большевики в разгар гражданской войны не стали ломать традицию: в 1919 году Ленин подписал декрет «Об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям», благодаря которому солдатской доли избежали около 40 тысяч человек. Но при Сталине все стало, как и положено в тоталитарном обществе. В 1927 году «уклонение от воинской службы под предлогом религиозных убеждений» уже считалось военным преступлением, а в 1939 году право на альтернативную службу было полностью ликвидировано.

Право восстановили в 2005 году, но на деле призывникам пришлось доказывать свои антивоенные взгляды, чтобы им воспользоваться. Военкоматы требовали справки из церквей, доказательств соблюдения поста, а идеи неорганизованных пацифистов вовсе не воспринимались как что-то серьезное. По армейской статистике, с 2004 по 2007 год призывники подали 3384 заявления на прохождение альтернативной АГС, а реально отправились на нее 1012 человек.

Вузы с военной кафедрой по-прежнему гарантируют студентам отсрочку от призыва на срочную службу. Ликвидировать кафедры к 2010 году, как планировал министр обороны Сергей Иванов два года назад, не удалось. В Петербурге осталось восемь вузов с военной кафедрой, а в некоторых из них она заменяется военно-учебными центрами. При поступлении абитуриенты не слишком обращают внимание на эту разницу. Между тем она может оказать огромное влияние на их жизненные планы.

Вузовские военные кафедры в Минобороны никогда особо не любили – они часто стояли поперек происходящих в Вооруженных силах процессов. В девяностые годы армия не знала, куда девать офицеров. Их тысячами увольняли в запас, а военные вузы ежегодно поставляли новых молодых лейтенантов, которых было невозможно трудоустроить в войска. А тут еще выпускники военных кафедр, у которых невысок уровень собственно военных знаний, но уже имеющие действующие контракты.

Собственно, если вы поступили в вуз с военной кафедрой, вы можете и не заключать с ней контракт. Тогда после окончания учебы вы пойдете на год рядовым. После кафедры вы получите звание лейтенанта запаса и военный билет. Если будет президентский указ, вы пойдете служить офицером. Указа может не быть вовсе, но он может ударить по вашей жизни лет этак через пять после окончания вуза, когда вы уже обзаведетесь семьей и пойдете вверх по служебной лестнице. И год службы будет означать длинную тормозную полосу в жизни и необходимость начинать подъем снова. И не факт, что Родине будет от этого польза.

– Я в своем вузе до третьего курса успел забыть, что здесь существует военная кафедра, – рассказывает предприниматель Павел Антонов. – Никаких занятий не проводилось, зато с третьего года обучения нас стали привлекать на один полный день в неделю. У нашей кафедры была артиллерийская специфика, время между теорией и практикой делилось примерно поровну. Практика проходила прямо во дворе вуза, где стояли старые орудия, и мы должны были объяснить преподавателю, как именно мы будем наводить их на цель. Никаких учебных стрельб, понятно, не производилось. Первый раз мне довелось выстрелить из орудия перед пятым курсом на сборах. Все выпускники военных кафедр обязаны провести месяц в полях. Естественно, там не хватает времени объяснять, почему надо делать то-то и то-то. Нам всего лишь показывали как.

Конечно, офицер-артиллерист с военной кафедры будет сильно уступать в подготовленности выпускнику военного училища. Возможно, поэтому в 2008 году правительство России решило упразднить военные кафедры в 67 государственных и 165 негосударственных вузах страны. В список попали и 12 вузов Петербурга. Военные кафедры сохранили только в Военмехе и «Бонче», в Горном и Гидрометеорологическом институтах, в Морском техническом университете, Университете аэрокосмического приборостроения, Электротехническом университете и Госуниверситете информационных технологий, механики и оптики. В половине из них планируется создать военно-учебные центры, а, например, в Университете аэрокосмического приборостроения он уже существует. Помимо того что учащиеся этих центров носят форму и соблюдают почти военную субординацию, после окончания вуза они обязаны заключить контракт с Вооруженными силами.