Наталия Фиссон: «До настоящей клоунессы я еще не доросла»

Известная актриса рассказала, как ее за одну ночь поставили на пуанты и как ее партнер Александр Абдулов «спасал кино»

Недавно она получила премию международного «Фестиваля фестивалей» «за талант и народное признание». А за день до этого сама вручала награду – приз Петербургской федерации кинопрессы за лучший мультфильм. Тогда-то и обмолвилась, что закончила работу по озвучиванию мультфильма «Гофманиада». – Наталия Владимировна, вы сказали, что в мультфильме «Гофманиада», который сейчас снимается, вы озвучили аж пять ролей. – Когда я приехала на «Союзмультфильм», передо мной предстала совершенно страшная картина: тихие, пустые коридоры студии, и только Станислав Соколов и его команда делают этот проект. Мне принесли показать кукол, эскизы, рисунки Михаила Шемякина, текст пьесы и говорят: «Мы не по живой картинке озвучиваем, а наоборот: сначала ты играешь, а потом под это будут двигать куклу, все наоборот». Поэтому нужно было представить себе, как что происходит, сцену, а ты одна, партнеров нет, все в воображении, и только режиссер рядом с тобой говорит, что и как. Я там сыграла пышную даму, смешную, с одышкой, сыграла маму Крошки Цахеса, сыграла истеричную женщину из толпы, еще какую-то визгливую продавщицу и ребенка. Ролюшки маленькие, но мне очень понравилось. Вообще я всегда мечтала озвучивать мультики и сниматься в них.– А как можно сняться в мультике? Или там часть персонажей  рисованые, часть – актеры?– Да, до этого я снималась в «Фаусте» у Ирины Евтеевой – там был и рисунок, и актеры, и куклы. Я играла главную ведьму. Вообще, мне кажется, мультфильмы очень близки жанру, в котором работает «Комик-трест». В кино у меня амплуа чаще всего «не жилец». Это одна из последних моих ролей – в сериале «Морские дьяволы» – стала прорывом: я все мечтала сыграть отрицательную роль и наконец мне это удалось. Сыграла очень плохую шпионку, которая пыталась отравить наши территориальные воды, но, естественно, наши победили, и я совершила суицид, приняв ампулу. А так все девяностые меня убивали, сбрасывали под поезд, застреливали из автомата, душили, взрывали в машине – чего только не делали!– За что ж вас так?– Я считала, что это хорошая примета. Как перестала я «гибнуть», меньше стали снимать.– Сыграть пять персонажей в одном фильме очень непросто. Как вы входили в роли, искали образы – наблюдали за крикливыми продавщицами и пышными тетями?– Во-первых, я ехала играть маму Крошки Цахеса, а другие роли «набежали» на меня случайно. Когда я уже приехала, сказали: «Подождите, да вы же можете озвучить еще и других!» Я говорю: «Да, я могу вообще все, у меня такой голос! Я могу и так (показывает басом. – Прим. ред.), и так (переходит на писк. – Прим. ред.)». Они и говорят: «Минуточку, у нас такой подарок! А ну-ка быстро!» Мне было очень приятно, потому что у меня с озвучанием была очень сложная история в жизни. В 1991-м, когда я только начала сниматься, фильм за фильмом меня озвучивали другие актрисы, режиссерам не нравился мой голос, и я очень переживала. И только в фильме Виктора Сергеева «Странные мужчины Семеновой Екатерины» впервые зазвучал мой голос. Ну и в иностранных картинах, где нужно было «лупить» по-английски. Потому что там снимали живым планом и никто ничего не озвучивал. Я поначалу много снималась в иностранных картинах, потому что в России была дешевая база для съемок, режиссеры приезжали со своими главными актерами, а все второстепенные роли играли наши. И в основном сюжеты были примерно одинаковые: в прекрасном городе Петербурге бедные-несчастные иностранцы гибнут посреди каких-то ужасов постперестроечной эпохи, бандитов, криминала, кагэбэшников и так далее.Забавные эпизоды были во время работы над фильмом ужасов с Робертом Инглундом (это актер, который в «Кошмаре на улице Вязов» играет Фредди Крюгера). Там не было бандитов, там были бедные балерины в балетной школе, которых убивал какой-то монстр. Балерины были интернациональные, они учились якобы в Вагановке, а русскую играла я. На этом фильме меня за одну ночь поставили на пуанты. Потому что выяснилось, что у балерины, которая должна была сниматься, не получается с актерским мастерством. Меня в срочном порядке вызвали и сказали: «Вот вам педагог, у вас одна ночь, завтра-послезавтра нужно играть». Он взял мою ногу, согнул, похвалил мой высокий подъем, перебинтовал, сам разбил новые пуанты молотком, вбил вату, и мы начали репетировать... В общем, худо-бедно сыграла я балерину. Слава Богу, по сюжету мы все там учимся, так что мне не надо было изображать супер-пупер-звезду. Естественно, меня быстро убили. Бросали меня под поезд метро в «Автово». Американцы почему-то решили, что у нас в одиннадцать вечера в «Автово» ну просто никого народу, поэтому можно спокойно метелить бедную девушку, волочь по всему перрону, бросать под поезд, – и никто ничего не заметит. – И что, вас убивали на глазах у всей толпы?– Поначалу – да, и людей отгоняли. А потом решили все же снимать ночью, когда метро закрыто. И там-то меня американцы научили визжать, и у меня открылся высокий диапазон. Мне сказали: «Визжать нужно так, чтобы с места срывался даже звукорежиссер». Я сказала: «Поняла». И завизжала. Потом мне эта школа очень пригодилась. Для начала – в фильме Виктора Сергеева, где уже звучала я сама. А звучали мы по-старинке, в тонателье. Там у всех были сложные графики: приезжал Абдулов, Соколов, Кузнецов. Мне очень повезло, потому что Абдулов со своим количеством ролей, опытом мне очень помог. Он был классным учителем, в том числе в сфере озвучания. Он показывал трюк, некогда показанный ему Копеляном: становится актер, смотрит фрагмент, который надо озвучивать, а потом поворачивается спиной и командует: «Пожалуйста, включайте!» И озвучивает спиной. Ну, у этого трюка есть определенное объяснение, потому что напротив экрана – окно звукооператора, в котором видно отражение. Но когда ты видишь это первый раз, думаешь: ничего себе у человека талант! Абдулов учил, как нужно бегать по студии, чтобы было сбито дыхание и все было реально, как стоически надо отстаивать кино.«Звучим» седьмой день, надо срочно завершать, у всех графики, и вдруг в тонателье – постоянный шум. Брак по записи идет, невозможно озвучивать. Все забегали, что такое? Прачечная? Но почему она до этого не слышна была? Абдулов пошел покурить, возвращается: «Ребята, вы не знаете, что за стеной». Там, где как раз выход в город, начались работы в садике. Работает дробилка. Мы просим рабочих: «Ребята, нам надо дозвучать еще 4 часа, а до пяти всем нужно разъехаться. Можете пока перестать?» Они говорят: «Еще чего, обалдели, у нас тут план!» Абдулов говорит: «Так, кирдык… Кто у нас администратор? Беги за бутылкой». А, как вы понимаете, в 1992 году в России все измерялось бутылками. В общем, привезли бутылку водки. А там же решетки на окнах, потому что «Ленфильм» – закрытая организация. Но расстояние между прутьями решетки – как раз. Он их зовет: «Э! Орлы!» Отправился делегат от «орлов». Абдулов говорит: «Значит так: сейчас время обеда, вот вам на обед, и можно сделать так, чтобы обед у вас был хотя бы до 5 вечера? А потом вы все успеете». Тот: «Ну вы бы так сразу сказали! Конечно, мы можем и до шести обедать, так-то…» Он говорит: «Уважаю, лучше тогда до шести». В общем, их потом никто не видел до самого вечера, и мы в восемь еще доозвучивали. Так решалась тогда судьба кино – одна бутылка водки. Хорошие были расценки.– Так, и что там с визгом?– Так вот, там у Сергеева был эпизод, причем меня потрясло: история просто из моей личной жизни. Я играла актрису, которая снимается в фильме ужасов, где ей надо визжать. А в этом ателье еще тогда не было новой аппаратуры, не было телеэкранов, там все на большом экране, звукорежиссеры сидят за огромными пультами советскими за стеклянным окном. И вот они говорят: «А сейчас Фиссон должна завизжать». Я говорю: «Хорошо, вы готовы? Замечу, что я это делаю профессионально, потому что меня учили американцы». Они говорят: «Отлично». Я как «вдула», а они: «Наташа, стоп! У нас клинит аппаратуру!» В общем, я там выбила какой-то кусочек. Полчаса ремонта.– Как вы учились визжать – мы узнали. А как учились клоунаде?– Ха! Во-первых, мне просто повезло, у меня лучшие в мире учителя. Потому что до Театрального института я попала в театральную студию «Лицедеев». И Полунин – среди моих учителей. А после этого мы с Колей Кычевым, когда встретились в 1996 году, отправились учиться у Филиппа Галье, это лучший клоун мира, который держал школу клоунов. Но до настоящей клоунессы я еще не доросла, я в процессе, в пути.