Сохранить наследие или лицо?

Многие претензии ЮНЕСКО к Петербургу вызваны не желанием сохранить мировое культурное наследие, а попытками оправдать само существование этой организации

Любая бюрократическая структура через год после создания утрачивает цель своей деятельности. Ее первой и основной целью становится собственное выживание и расширение. К сожалению, совсем избавиться от бюрократов невозможно – у них свое место и своя роль в процессе эволюции. Вышеприведенный горький вывод относится не только к российским, но и к международным бюрократам. В том числе к ЮНЕСКО, с которым многие российские (а также немецкие, итальянские, польские, турецкие, британские) специалисты принципиально расходятся в вопросах архитектуры и охраны культурного наследия, но продолжают и будут продолжать сотрудничать.

Да, трения с ЮНЕСКО не только у России. На слуху скандальная история с исключением из списка объектов всемирного культурного наследия долины Эльбы под Дрезденом – из-за намеченного там строительства современного моста. Скандалы были с Лондоном – из-за планируемого строительства небоскреба «Осколок стекла» и ряда других в зоне Тауэра и Вестминстерского аббатства. ЮНЕСКО пытается запретить строительство новых станций метро в перенаселенном Стамбуле и перестройку некоторых нищих, но исторических кварталов этого города. В Риме идут споры, можно ли хотя бы на окраинах города строить здания, превышающие высоту купола собора Святого Петра. В Варшаве по требованию ЮНЕСКО ограничен допуск туристов в Старый город, который, собственно, и является главной достопримечательностью польской столицы.

В этом же ряду претензии защитников всемирного исторического наследия к России по поводу проекта «Охта-центра». Поэтому весьма далеки от действительности заявления, что только в России не выполняют рекомендации международных организаций. Предметом споров являются практически все мировые объекты культурного наследия. И дело не в том, что ЮНЕСКО всегда право, а местные строители и архитекторы ошибаются – или наоборот. Просто сам предмет спора – культурное наследие и его развитие – в принципе не имеет однозначных оценок. Можно пригласить 10 специалистов, которые вынесут 10 разных суждений, и все они отчасти будут справедливы. Так что единственный способ хоть до чего-то договориться – пойти на компромисс.

Именно этим – поиском компромисса по вопросу об «Охта-центре» – занимаются российские представители в ЮНЕСКО и архитекторы этого проекта на последней (по счету), 34-й сессии Комитета всемирного наследия, проходившей в столице Бразилии с 28 июля по 3 августа, где была принята специальная резолюция по Петербургу. Постоянный представитель России при ЮНЕСКО Элеонора Митрофанова, отвечая на вопросы журналистов, подчеркнула, что Комитет всемирного наследия «позитивно оценил готовность федеральных и региональных властей конструктивно сотрудничать с ЮНЕСКО в деле поддержания сохранности объекта всемирного наследия «Исторический центр Санкт-Петербурга», включая вопрос об «Охта-центре».

– Предполагается, что будет независимая международная экспертиза и очень тесное сотрудничество с ЮНЕСКО и с Международным советом по сохранению памятников и достопримечательных мест в том, что касается уточнения границ всемирного наследия в городе на Неве и установления там буферных зон, – сообщила Элеонора Митрофанова. – Вопрос о внесении Санкт-Петербурга в список объектов, находящихся под угрозой, вообще никогда не стоял и не стоит. Наш вопрос – не уникальный: в Стамбуле строится метро, стоит вопрос о возведении моста в долине Рейна – этот список можно продолжить. Это общая проблема сохранения старины и развития города. Этот вопрос стоит во всех странах и практически во всех объектах всемирного наследия.

Что же касается непосредственно «Охта-центра», то, по словам российского дипломата, «согласно резолюции, принятой на сессии, предполагается, что будет создана международная комиссия ЮНЕСКО и Международного совета по сохранению памятников и достопримечательных мест (ИКОМОС) по этому вопросу».

Впрочем, главный архитектор «Охта-центра» Филипп Никандров (он тоже был на этой сессии) в одной из своих статей оценивает ситуацию жестче. Как можно судить по его рассказу, позиция ЮНЕСКО по вопросам охранной зоны Петербурга и проблеме «Охта-центра» оказалась не столько противоречивой, сколько просто путаной. Так, в одном из пунктов резолюции сессии Комитет всемирного наследия сожалеет, что страна-участница (Россия) так и не увеличила буферные зоны вокруг исторического центра. А в другом пункте комитет требует, чтобы Россия наконец-то определила эти буферные зоны. То есть буферной зоны (районов, прилегающих к охраняемому объекту, то есть центру Петербурга) еще нет – но комитет уже требует ее увеличить.

Откуда возникает такая путаница? Она – результат сплава демократии и бюрократии. Все страны-участницы могут настаивать на включении своих оценок и суждений в итоговый документ – это условие демократии. А то, что в итоге резолюция противоречит сама себе – это заслуга бюрократов, которые оказались не в силах связать все общей идеей и концепцией.

Но это – технические накладки. Главный итог сессии в Бразилиа – решение о создании специальной комиссии ЮНЕСКО по двум взаимосвязанным вопросам: по вопросу определения границ «объекта всемирного наследия» в Петербурге (придуманные в перестроечное время границы, протянувшиеся вплоть до Шлиссельбурга, не имеют мировых аналогов и просто нереальны) и по вопросу оценки проекта «Охта-центра». Такое поистине всемирное обсуждения частного строительного проекта – это лучшее, о чем могли мечтать как противники проекта, так и его сторонники. Ведь благодаря этому обсуждению офисный центр на Охте получит всемирную известность, что будет способствовать его популярности у крупных корпораций. Да и Петербург перестанет ассоциироваться только с белыми ночами и Эрмитажем – его начнут воспринимать как перспективный развивающийся город, который живет не только прошлой славой.

О том, что такое ЮНЕСКО, любому подробно расскажет «Википедия». Но добавим то, о чем она умалчивает. Например, о том, что из трех основных направлений деятельности – образование, наука и культура – активность эта организация проявляет только в сфере культуры, да и то в одной области – охраны культурного наследия. Причем реальная помощь оказывается только беднейшим странам мира, а остальных эта структура контролирует и дает им рекомендации.Еще один не слишком известный момент: в руководстве и аппарате этой всемирной «культурной» организации нет сколько-нибудь известных деятелей культуры. В основном это бывшие министры, бывшие европейские комиссары, начальники департаментов и прочие функционеры, в том числе уволенные из национальных органов власти по достижении предельного возраста, но не желающие жить на одну пенсию. И третье: основная часть бюджета ЮНЕСКО (он складывается из взносов 193 стран-участниц) идет на содержание аппарата – зарплаты, оплату перелетов, командировочных, содержание офисов и прочее. Сколько же получают юнесковцы? По стандартам ООН международный бюрократ должен получать на 15 процентов больше, чем национальный. Поэтому даже оклад новичка-стажера в аппарате – 45 тысяч долларов в год. А начальники комиссий и департаментов нередко получают больше, чем президент США. Неудивительно, что те же США почти на 20 лет – с 1984 по 2003 год – приостанавливали свое членство в ЮНЕСКО, в том числе из-за неэффективности этой структуры.

Одним из влиятельных течений современной архитектуры и градостроительства является «новый урбанизм», основанный на идее соразмерности человеку современных объектов дизайна и архитектуры. В то же время никуда не исчез и традиционный урбанизм, согласно которому «город должен быть городом, а не деревней», то есть должны быть и высотные здания, и многоуровневые дорожные развязки, мосты и прочее. Оба эти направления отвечают потребностям человека, который, с одной стороны, хочет жить в гармонии с природой, с ландшафтом, с другой – хочет иметь рабочее место в современном здании в деловом квартале, возможность с комфортом по удобным дорогам пересечь свой город. Проблема в том, что эти два направления напрямую не сочетаются между собой, к тому же они не уживаются с концепцией безусловного сохранения культурного наследия. Ведь это наследие живо (если говорить об исторических районах), пока им пользуются. Примеры уже приводились: долина Эльбы, где жизненно необходим новый мост, который несколько изменит романтический пейзаж; мировая финансовая столица – Лондон, которому остро необходимы новые бизнес-центры в исторической части города; Париж, который расширяет свой высотный деловой квартал «Дефанс» вблизи Елисейских Полей; Петербург.

Если эта организация представляет не мировую культурную элиту, а международную бюрократию, если она вместо реальной помощи в деле охраны культурного наследия нередко выступает как прокурор, то нужно ли нам – Петербургу и всей России – продолжать с ней сотрудничать? Что изменилось от того, что ЮНЕСКО вычеркнуло из списков объектов всемирного наследия долину Эльбы и может вычеркнуть Лондон, Стамбул, Петербург (из крупных развивающихся городов санкции не грозят разве что Парижу, где находится штаб-квартира этой организации)? Кто в итоге станет беднее – эти города или само ЮНЕСКО? Ответ и федеральных, и местных властей, и «сторонних» архитекторов, и архитекторов, работающих над проектом «Охта-центра», однозначный: сотрудничать нужно. Недостатки ЮНЕСКО очевидны. Но других механизмов международных контактов просто не придумано. Всем странам нужна некая площадка, на которой можно обсуждать судьбы объектов мировой культуры. Мнения могут быть разными, излишне большие функции могут брать на себя штатные работники этой организации, но совместное обсуждение проблем и принципиальная возможность договориться по ним, прийти к некоему единому мнению, необходимы. Можно и нужно критиковать работу ЮНЕСКО, но нельзя ее бойкотировать, что в итоге признали – после 20-летнего бойкота – даже США.