«Не доживешь, старуха, до окончания дела!»

Сельский депутат добивается закрытия уникального музея и терроризирует его хранительницуНе так давно открывшийся в старинном карельском селе Куркиёки Лахденпохского района частный музей архитектора Ларса Сонка может перестать существовать. Хотя он и охраняется государством и как памятник архитектуры, и как учреждение культуры. Все потому, что у соседа Лидии Ивановой, хозяйки усадьбы, есть депутатский мандат. Маленький такой, сельский мандат. Но в глубинке он значит больше, чем охранные грамоты от Минкульта. И с этим мандатом сковырнуть какой-то музеишко – чай, не Кижи.

А ведь архитектор Ларс Сонк входил в десятку сильнейших и моднейших не только у себя на родине, но и в Европе. Национальный финский романтизм, в котором работал Сонк, был в первой четверти XX века одним из самых изысканных европейских стилей. И тут, в деревне, его творение?! Да, загородный дом, построенный в 1914 году для брата архитектора – ученого Карла Йоела Сонка. В нем теперь живет его спасительница и нынешняя «помещица» Лидия Иванова, она же владелица маленького отельчика и музейчика в усадьбе.

Гостиничный бизнес и платный музей для Лидии Евгеньевны – только средство свести концы с концами, ведь старый дом очень дорог в содержании. Обычно посетители бывают ошарашены сообщением хозяйки о том, что усадьба была куплена в 1991 году… за дрова. Сначала Ивановы хотели перевезти дом поближе к Петербургу, но потом поняли, что заново его не собрать – такое ветхое, да и стоит тут красиво. Хотя это была развалина – оконные рамы без стекол сгнили, полы провалились, печки рухнули. Хозяева практически вдвоем восемь лет ремонтировали здание, а параллельно собирали о нем сведения.

По словам Ивановой, никаких документов о том, что это памятник архитектуры, при покупке не было в помине. В деревне здание называли «старая финская изба» и совершенно не верят в ее благородное происхождение. После войны тут были ясли, потом – совхозная гостиница для сезонных рабочих, а после дом и вовсе был брошен. Поскольку дом не имел статуса памятника, охраняемого государством, пришлось Лидии Евгеньевне и эту стену пробивать – лично. Переписка с Минкультом заняла четыре года: настырная петербургская пенсионерка, требовавшая поставить на учет здание в Карелии, утомила московских чиновников, и они предпочли сдаться – дом Карла Сонка был признан памятником архитектуры республиканского значения. Более того, Иванова в 2000 году сумела зарегистрировать негосударственное учреждение культуры «Усадьба».

Теперь уже дважды эта «Усадьба» становилась лучшей в своей номинации по всей Карелии. Посещаемость, конечно, условная: 300–400 человек в сезон, останавливаются на ночь единицы. Для всех Лидия Евгеньевна проводит экскурсию по дому, знакомит с семьей Сонков. Часто устраивает выставки – и фотографические, и живописные.

Заезжают к Ивановой и финны – перебывали уже корреспонденты всех финских газет. Ведь только через финские источники удалось восстановить историю дома – в карельских архивах не было ничего. Иванова начала с того, что написала письмо в одну из финских газет с просьбой помочь, выслала фотографии. После этого все и завертелось, приезжала финская делегация осматривать дом, подтвердили – да, это Ларс Сонк, оставили копии документов, литературу. Оказалось, что это единственное творение архитектора на территории России.

Но, к сожалению, не все куркиекцы рады соседству с памятником архитектуры и истории. Хотя одно время, после пожара в местном клубе, усадьба Сонка стала чем-то вроде клуба – стали приходить люди на небольшие местные праздники, просто посидеть, пообщаться. Лидия Евгеньевна планировала обустраивать усадебную территорию, восстановить сад. Но у нее неожиданно появился сосед – прямо под окнами.

– Много лет назад рядом с домом Сонка был поставлен маленький деревянный домик, перевезенный с дальнего хутора, – вспоминает Лидия Иванова. – После смерти хозяина домика наследники продали его, а новый хозяин начал «реконструкцию». Она заключалась в том, что на месте избушки появился здоровенный особняк с моим домом впритык. Несмотря на то что незаконно возведенные строения на территории усадьбы как памятника регионального значения должны быть снесены по распоряжению тогдашнего главы Республики Карелия Сергея Катанандова, карельский Минкульт проиграл суд с владельцем участка и нового коттеджа. Республиканский центр по гос-

охране объектов культурного наследия обращался в прокуратуру, но добиться справедливости нам не удалось. Мне пришлось смириться с этим соседством, раз государство признало свою беспомощность. Я полагаю, что не близость усадьбы привлекала нового соседа, не природные красоты – таких красот по всей округе хватает. Его устраивало, что здесь есть все инженерные коммуникации.

А сосед-то у Ивановой непростой – Михаил Баев не так давно стал местным депутатом. Злые языки поговаривают, что депутатом он стал за доброту свою душевную: кормил, а в основном поил избирателей в своих магазинах. Теперь жители Куркиёк после посещений заведений гостеприимного торговца стали терроризировать Иванову. Мол, приезжая она (правда, тут все после 1944 года приезжие, а Баев и вовсе в 2003 году завелся), ведет себя нагло – захватила погреба, организованные жителями на территории усадьбы, когда та еще пустовала. Действительно, погреба, возникшие стихийно и никак не оформленные, попали на территорию усадьбы, числящуюся за Ивановой. То, что Лидия Евгеньевна за эту землю платит сполна, никого не волнует. Странно, что о погребах вспомнили только сейчас, а много лет они стояли пустые и заброшенные. Одновременно с активизацией действий депутата Баева (он начал строить на территории усадьбы дома с капитальным фундаментом) местное население стало бушевать все сильнее. Выходя из баевского магазина, люди устраивали стихийные митинги. Один митинг был даже организованным, на него приехали представители районной власти, а в списке грехов Ивановой кроме погребов и чужеземной прописки появился новый. Якобы ивановская собака кусает граждан, осмеливающихся проходить мимо дома, чуть ли не до смерти ест. Лидия Евгеньевна смеется и плачет: «Да у меня собака умерла 8 лет назад, другой я не заводила…»

Возведение депутатом Баевым этих построек – откровенный самозахват и подпадает под уголовную статью. Но карельская охрана памятников безмолвствует, хотя до этого обещала выгнать захватчика с территории культурного объекта. В прокуратуре лежит заявление Лидии Евгеньевны с двумя пунктами – захват земли и клевета, возводимая на нее народным избранником (ежевечерние угрозы через забор к делу не пришьешь). Но жернова правосудия ворочаются медленно. А глава Куркиёк Рожков от общения с журналистами категорически отказывается.

Лидия Иванова пока устраивает выставки художников и принимает немногочисленных посетителей, но все чаще хватается за сердце. Ей все-таки за семьдесят…

Так что Баев уверен, что победа будет на его стороне: «Не доживешь ты, старуха, до окончания дела в твою пользу!» И смеется.