Вячеслав Полетайкин: «Что я могу сказать градозащитникам? Мы работаем по закону»

На вопросы «НВ» отвечает гендиректор архитектурной мастерской, скандально известной своими экспертизами

«НВ» предложило руководству ООО «Архитектурная мастерская Т.А. Славиной» продолжить разговор, начатый в статье «Миссия Герострата выполнима?» и ответить на следующие вопросы:• Сделанные вашей мастерской экспертизы вызвали бурные протесты общественности. Как вы относитесь к подобной критике?• Можно ли при строительстве в старом Петербурге избежать градостроительных ошибок?• Если да, то каким должен быть механизм принятия решений о реставрации или сносе исторических памятников?В ответ мы получили по электронной почте письмо за подписью гендиректора мастерской Вячеслава ПОЛЕТАЙКИНА. Приводим его в сокращенном виде (объем оригинала превышал принятый в «НВ» формат), сохраняя, впрочем, при этом главные тезисы автора письма.

«Хочу подчеркнуть, что все высказанное здесь – мое личное мнение. Возможно, наш директор по науке Татьяна Андреевна Славина и другие сотрудники имеют несколько иные взгляды по отдельным пунктам, хотя в целом мы единомышленники.

Сперва несколько слов об «общественности». В силу своего возраста я довольно хорошо помню советскую действительность и признаюсь, что при слове «общественность» меня каждый раз слегка передергивает. От отвращения. С моей точки зрения, главный признак «градозащитного движения» в Санкт-Петербурге заключается в том, что его нет. Имеется его имитация в виде нескольких пиар-структур, провоцирующих разного рода скандалы с целью решения конкретных задач – их собственных или кем-то поставленных. Недавняя, не побоюсь этого слова, перебранка в интернете между «Эрой» и «Живым городом» развеяла все сомнения на этот счет, если они у кого-то оставались. Ведь что характеризует настоящее общественное движение? Массовость и активность публичных акций. Вспомним протесты немецких «зеленых» или французских фермеров. А у нас? Остановлюсь лишь на акциях, направленных против нашей мастерской, поскольку о количестве участников мне известно доподлинно.

Итак, митинг в Таврическом саду в феврале 2009 года – четыре человека, митинг на площади Ломоносова в марте 2009 года – один человек, публичная акция вручения кирпичей в июне 2009 года – два человека («марши несогласных» не в счет, там чистая политика).

 Приведу пример частный, но очень показательный. В мае 2010 года был выигран, наверное, первый судебный процесс, инициированный градозащитниками, по дому Рогова. Что характерно, иск подали два физических лица в защиту своих личных прав на доступ к культурному наследию. Никакой «общественности»! Во время процесса и даже при вынесении приговора в зале суда находился единственный зритель – я. «Градозащитникам» все происходящее оказалось неинтересным.

Второй признак настоящего общественного движения – оно не выпускает из внимания объект своего протеста, последовательно добивается принятия мер, используя самые разные способы. А что у нас? Как правило, все ограничивается одноразовым кратковременным скандалом, после чего объект перестает интересовать кого бы то ни было и спокойно строится. Последний пример – торговый комплекс на углу Невского проспекта и улицы Восстания. Поговорили и забыли.

Сказанное не означает, что в Петербурге нет людей, озабоченных судьбой города. Их множество, в том числе и действующих в сфере охраны наследия. Мы контактируем с ними, как правило, без лишней огласки, дабы не провоцировать те самые пиар-структуры. Мы ведь инсайдеры – много знаем, да не все скажем…

Я вовсе не собираюсь отрицать, что и уважаемые люди зачастую недовольны нашей деятельностью. Что я могу сказать тем и другим: градозащитникам и «градозащитникам»? Только одно – мы работаем по закону. Все наши работы соответствуют действующему российскому законодательству в области культурного наследия, разумеется, понимаемому в широком смысле как общий корпус правовых документов: законы, подзаконные акты, разъяснения, нормы, правила, инструкции, методики, лицензионные полномочия, решения госорганов, судебные прецеденты. Все жалуются, что этот правовой корпус неполный, противоречивый и устаревший. Но это вопрос не к нам. Есть много людей, которые получают приличные зарплаты за то, чтобы он был полный, непротиворечивый и современный. Однако доносы пишут почему-то на нас. Были поданы, наверное, десятки заявлений в разные государственные инстанции с требованием отмены результатов историко-культурных экспертиз и лишения нас права на их исполнение. Я лично несколько раз побывал в прокуратуре. И что? Ничего. За шесть с половиной лет мы выполнили около двухсот работ, и ни по одной из них выводы и последующие согласования не были отменены. Хромает критическая аргументация? Есть же простой и честный путь – обратиться в суд с требованием прекратить деятельность нашей мастерской. Но ведь не было не только ни одного решения суда против нас, но даже не подано ни одного иска! Вот и ответ на вопрос, аргументирована ли критика. Решит суд, что аргументирована – значит аргументирована. Не решит – ну, извините... Пишите «письма трудящихся».

Теперь о градостроительных ошибках и памятниках. Как их избежать? Самое простое – вообще ничего не делать, «а то из списка вычеркнут». Однако цена отказа от действия из-за боязни ошибок всегда выше цены самих ошибок. Это закон. Да, французы собираются разбирать свою «Башню Монпарнас» в центре Парижа. И разберут, наверное. Но они получили Дефанс (современный деловой и жилой квартал в пригороде Парижа. – Прим. ред.) и современную градостроительную культуру. Главное средство минимизации ошибок без отказа от развития – Большая Идея города. Например, имперская. Вот «Империал» – на первый взгляд вроде ошибка, а по встроенности в Большую Идею – как бы и не совсем. Но чтобы была Большая Идея города, она должна быть в обществе, иначе все уйдет в ложный пафос, в «девушек с веслом».

Каким должен быть механизм принятия решений по памятникам? Прежде всего закон и здравый смысл. Оба говорят, что есть памятники разные по ценности: федеральные, региональные, муниципальные. На одних можно больше, на других меньше. А есть еще историческая застройка. Думаю, что на ней можно применять вообще все методы: консервацию, реставрацию, реконструкцию, капитальный ремонт, разного рода надстройки, мансарды, фрагментарное сохранение, воссоздание утраченного и даже строительство по нереализованным в свое время проектам. Эти методы не самоцель, конечно, но если требуется – использовать их без ханжества. Ну а для каких-то объектов наступает время ухода. Увы, многое «обречено на временное служение». Это каждый раз драма, но из таких драм и складывается городская драматургия. Конечно, ничего нельзя упрощать, каждая ситуация уникальна, риск велик, велико и сопротивление. В общем, жизнь покажет, кто был прав…»