«Набор молекул» тоже хочет жить
Никто не помнит, что с ним происходило в утробе. Но вряд ли мы вспомним и первые годы жизни. А что, если бы меня или вас в течение этих лет убили – «за ненадобностью»?.. При этом сказали бы: «Да она все равно ничего не соображает, это просто набор молекул и, скорее всего, станет асоциальным алкоголиком»… Да, я набор молекул, да, бывает, ничего не соображаю, да, еще не поздно стать алкоголиком. Но я хочу жить!
Никто не помнит, что с ним происходило в утробе. Но вряд ли мы вспомним и первые годы жизни. А что, если бы меня или вас в течение этих лет убили – «за ненадобностью»?.. При этом сказали бы: «Да она все равно ничего не соображает, это просто набор молекул и, скорее всего, станет асоциальным алкоголиком»… Да, я набор молекул, да, бывает, ничего не соображаю, да, еще не поздно стать алкоголиком. Но я хочу жить!
«Моей биологической матери было 17, как и моему биологическому отцу. Моя мать решила пойти в абортарий на седьмом с половиной месяце беременности, и ей посоветовали сделать солевой аборт на позднем сроке. К всеобщему величайшему удивлению и шоку, я родилась не мертвой, а живой – 6 апреля 1977 года в клинике Лос-Анджелеса».
Обычно во время солевого аборта плоть нерожденного человека разъедается изнутри и он рождается мертвым, но американка Джанна Джессен прекрасно выглядит, она уже не в первый раз выступает на публике, повествуя об обстоятельствах своего рождения. Все, чем «отделалась» Джанна, – церебральный паралич.
Человек, лишивший жизни другого, неизбежно попадает в руки правосудия. Но если мать избавляется от нежеланного плода, считается, что это ее личное дело. Главный камень преткновения в спорах о том, имеет ли женщина право избавляться от нежелательной беременности (помимо медицинских показаний), – в невозможности прийти к единому мнению, с какого момента плод может считаться человеком, имеющим право на жизнь независимо от воли родителей.
Споры об этом могут продолжаться вечно. Ведь современные врачи – удивительно гибкие люди. С одной стороны, они научились выхаживать 500-граммовых детей, а с другой – избавляться от таких же детей на поздних сроках. Семь лет назад в Бирмингемской больнице медики оживили 340-граммовую девочку. 37-летняя мать, которая 15 лет не могла забеременеть, а когда ей это удалось, врачи предрекли ребенку скорую смерть, рассказывала: «Она была такой крошечной, но такой активной! Она двигала ручками, она была маленьким человечком, и я плакала очень долго».
Сегодня активисты движения «Воины жизни» проводят митинг возле одной петербургской клиники, в которой предлагают сделать аборт на сроках до 12 недель беременности. Недавно одна из участниц движения позвонила в эту клинику и договорилась об аборте на… 14-й неделе! Ее не стали отговаривать, не предупредили, что к этому сроку ребенок уже полностью сформирован и давно способен испытывать боль… Конечно, можно понять и врачей: спрос рождает предложение. Но менее аморальной подобная практика от этого не становится.
После одного из выступлений к Джанне Джессен подошла женщина и сказала: «Здравствуйте, я ваша мать»…
– Я христианка. Я простила ее, – говорит Джанна. – Она очень надломленная женщина.
Джанна сказала очень важную вещь. Надламывается вовсе не тот, кого обрекают на страдание или смерть. Надламывается тот, кто обрекает.