Елена Драпеко: «В кино снимаюсь в выходные»

Многочисленные роли в кино и театре принесли Елене Драпеко высокое звание заслуженной артистки РСФСР. Ее политическая деятельность и многолетняя работа в Государственной думе тоже могли бы обернуться званием заслуженного политика России, если бы оно существовало. О том, как ей удается выкраивать в напряженной парламентской работе время на съемки в кино, о том, почему культура давно не входит в государственные приоритеты, о своих опасениях и своей мечте Елена Драпеко рассказала «НВ» накануне своего дня рождения, который отмечает сегодня.

– Актрисы предпочитают скрывать свой возраст. Политику же сделать это нереально…

– И не говорите! На каждой листовке, висящей на заборе, – год рождения! Ну не свинство ли? (Смеется.) Но с другой стороны, мне приятно слышать: «Не может быть! Это, наверное, какая-то ошибка, вы выглядите гораздо моложе!» У меня была знакомая, бывшая балерина. Ей уже было лет 70, а она специально всем говорила, что ей 80, чтобы слушать комплименты, как она хорошо выглядит. Пожалуй, я возьму эту ее небольшую уловку на вооружение.

– В этом году вышло два новых кинофильма с вашим участием – «Залезь на луну» и «Смерть в пенсне, или Наш Чехов». Как вы умудряетесь выкраивать время на съемки, не будучи депутатом-прогульщиком?

– Вы бы знали, как я люблю свою актерскую профессию! Очень скучаю без кино, но больше всего – без театра, где живой зритель. Но играть в театре не могу себе позволить, поскольку моя основная работа в последние годы – в парламенте. В кино же я снимаюсь в выходные, праздничные дни и в отпуске. В прошлом году в выходные поехала в Ставрополь, где снялась в фильме «Залезь на луну». Сцены с моей героиней отсняли за три дня. Картина «Смерть в пенсне, или Наш Чехов» – это мой летний отпуск. 

– Вы к себе требуете какого-то особенного отношения на съемках? Все-таки не только заслуженная артистка РСФСР, но еще и первый заместитель председателя думского Комитета по культуре…

– Я заместитель председателя и депутат здесь, в своем кабинете на Охотном Ряду. А на съемочной площадке я – артистка. Тише воды и ниже травы.

– Но многие заслуженные и народные давно не соглашаются на «походные условия».

– Они от них устали, потому что снимаются постоянно. А я делаю это редко, поэтому для меня возможность сниматься в любых условиях – такое удовольствие! И потом я не особенно себя балую и в депутатской жизни. Регион у меня гигантский – Ленинградская область и Карелия, – а это преимущественно сельские районы, рабочие поселки, где высок уровень безработицы, это гостиницы с тараканами, где приходится ночевать. Я вообще к фешенебельной жизни не приучена.

– Вы законодательно опекаете ту сферу, которая традиционно финансируется по остаточному принципу и давно не входит в число государственных приоритетов. Есть ли положительные моменты в нашей культуре в ее нынешнем состоянии, а что находится в плачевном виде?

– В провинции разваливается материальная база: здания, в которых «сидят» учреждения культуры, инструменты, на которых играют наши музыканты, театры, где давно обветшали декорации. Практически остановилась гастрольная деятельность: люди во многих регионах давно не видели ни одного спектакля или художественной выставки. Для них единственным «учреждением культуры» стал телевизор. Это беда. Хорошо же то, что таланты в России не переводятся и, наверное, не переведутся никогда. Когда присутствуешь на конкурсах, фестивалях, художественных выставках, которые проходят в провинции, понимаешь, что уровень у нас все-таки высок. Несмотря ни на что, у нас сохраняется целый пласт людей, для которых работа в культуре не служба, а служение. 

– На недавних парламентских слушаниях в Госдуме министр культуры Александр Авдеев обмолвился о появлении концепции развития театрального дела до 2020 года.

– Она пока не утверждена, именно поэтому вокруг нее и идут разговоры. Но вмешался закон о реформе бюджетных учреждений, против которого голосовала и я в том числе! Деньги будут даваться театру не для того, чтобы он существовал, а на деятельность, то есть, по сути, это будет договор на постановки по принципу грантов. И тут есть опасность сокращения численности репертуарных театров, потому что театр – это дорогое удовольствие. В пояснительной записке правительства к этому законопроекту было прямо написано, что это делается с целью сокращения нагрузки на бюджет. Но когда нагрузка сокращается на бюджет, она автоматически увеличивается на население.

Я задала вопрос о мотивах такого шага министру финансов Алексею Кудрину, когда он был у нас на заседании фракции «Справедливая Россия». В ответ он сказал, что у нас сейчас идет реформа МВД и перевооружение армии, поэтому приходится затягивать пояса. На что мы ему говорим: «Тогда честно скажите народу, что у нас плохо с деньгами, поэтому вы просите на ближайшие годы затянуть пояса».

– И почему на такую честность не решаются?

– Да потому что не все затягивают пояса. Пояса затягивает простой народ, а наша бизнес-элита, наоборот, ослабляет их на несколько дырочек, судя по тому, что за время кризиса в нашей стране удвоилось количество миллиардеров. В этой ситуации власть не может сказать, мол, наша финансовая политика направлена на то, чтобы у простого люда деньги отобрать и отдать их банкам и госкорпорациям.

– Но, может быть, прав Минфин, который уверен, что бюджетные учреждения должны научиться зарабатывать? Разве не могут те же театры жить за счет продажи билетов?

– Это может себе позволить только антреприза, которая не расходует средства на постоянное содержание помещений и труппы. Между тем одно из главных культурных завоеваний России – репертуарные театры. Нам весь мир завидовал, что мы можем себе позволить репертуарный театр, где артист не на износ работает в одном спектакле, а где он может играть много разных ролей, где у него есть пространство для творчества. Репертуар – это лицо театра, поэтому Таганка не похожа на МХАТ или театр Льва Додина. И у зрителей был выбор, и у театров был воздух. Но МХАТ существовал на деньги Саввы Морозова, а потом десятилетия за счет государственных средств. Антреприза же существует за собственные деньги, а потому это всегда работа на износ.

– И при этом не слишком высокохудожественная и без особой интеллектуальной нагрузки на зрителя.

– Есть и хорошие антрепризные спектакли, но в большинстве, конечно, что называется, кассовые. Это не спектакли-размышления. Русский же театр всегда был силен тем, что говорил о главном и вечном. С царских времен существовали казенные театры, как та же Александринка, артисты которых имели статус государственных служащих. Чуть ли не в каждом городе был свой театр, который патронировал губернатор. Да, порой по этому поводу рождались комедии, но в любом случае существовала четкая государственная политика в отношении культуры и образования народа. Ведь театр – это еще и средоточие местной интеллигенции вокруг него. Эта система позволила России создать уникальный театр, ставший лучшим в мире. И именно эту систему мы сегодня собираемся разрушить.

– Почему сейчас в стране, встающей с колен под потоком нефтедолларов, культура рискует оказаться на задворках?

– Да потому что делиться не хочется. Культура – это расходы, а не доходы. Это государственные функции. Сегодня же не государство руководит бизнесом, а бизнес – государством. А бизнес-элита не хочет делиться.

– К чему это может привести?

– К духовной деградации. Ведь искусство оперирует такими категориями, как совесть, честь, человеческое достоинство. Эти качества сегодня не требуются. Требуются компетентность, исполнительность, техническая грамотность для обслуживания нефтяной трубы или для IT-технологий. А идеи гуманизма сегодня, увы, не в моде.

– Свою историческую речь Мартин Лютер Кинг начал со слов: «У меня есть мечта». Какая мечта есть у вас?

– Мечтаю, чтобы в общество вернулась совесть, чтобы строились отношения не частно-государственного, а общественно-государственного партнерства. Чтобы партнерами стали не частный бизнес и государство, которые, срастаясь, образуют мафию, а общество и государство, которые работают на благо друг друга. Общество укрепляет свое государство, а последнее заботится о том, чтобы обществу было хорошо. Причем всему, а не только его сливкам.