«Кто мог подумать, что останутся одни руины?»

Спецкор «НВ» побывал в поселке, который может стать декорацией для фильма-катастрофы

Билеты на поезд Петербург – Котлас я купил буквально за полчаса до отправления. Запрыгнул в вагон и опешил: почти полвагона забито молодыми узбеками, с трудом изъясняющимися по-русски. Как выяснилось, едем мы почти в одно и то же место: они – в город Вельск строить по федеральной программе жилье для очередников, я – в вымирающий поселок Солгинский, расположенный всего в нескольких десятках километров от райцентра.

В пути разговорились с бригадиром гастарбайтеров, уроженцем одной из закавказских республик:

– Это уже мой третий объект в Архангельской области. Заработки неплохие. Местные бизнесмены, конечно, возмущаются, стараются вставить палки в колеса, насылают милицию и миграционную службу. Но с чиновниками всегда можно договориться. Они ведь тоже люди…

С местными жителями, по словам бригадира, гастарбайтеры не конфликтуют. Просто некогда – с утра до позднего вечера пашут на стройке. А весь заработок отправляют на родину, стараясь скопить на калым за невесту.

– Мне еще 300 тысяч надо заработать, – вступил в разговор один из молодых строителей. – Построю у себя на родине дом, женюсь. В Россию больше не поеду. Холодно здесь у вас очень…

Ночью я вышел на полустанке. Поселок Солгинский был погружен во мрак. К дому, где я заранее договорился о ночлеге, пришлось добираться на ощупь – уличные фонари в поселке такая же экзотика, как пальмы в Петербурге. Хозяева напоили меня чаем с малиновым вареньем и уложили спать: «Завтра посмотрите, как мы здесь живем…»

Увиденное на следующий день повергло меня в шок. Расположенный в центре поселка огромный деревообрабатывающий комбинат был практически стерт с лица земли. Всюду развалины цехов, вывороченные бетонные плиты, разорванные трубопроводы. Невольно закрадывалась мысль, что населенный пункт пережил атаку террористов.

– Да нет, это мы сами постарались, – развеял мои сомнения случайный прохожий. – В лихие девяностые здесь выживали кто как мог. Это сейчас вовсю кричат об ужасе моногородов, а монопоселки умирали молча, как солдаты.

По рассказам местных жителей, сначала руководители комбината «слили» налево всю технику и станки, а потом к разграблению комбината подключились все кому не лень. Главной целью мародеров был металл. Ради него разбивали кирпичные стены, вырывали бетонные сваи, крушили железнодорожные пути. В считаные годы от цехов остались лишь голые стены. Старую котельную разрушили практически до основания, от новой – построенной буквально накануне перестройки – остался один «скелет». Уцелели только огромные кирпичные трубы, взлетевшие в небо, словно минареты.

– Если бы в 1990-е годы комбинат законсервировали, а у цехов выставили охрану, сегодня деревоперерабатывающее производство можно было бы реанимировать, – сетует местный краевед Николай Васильев. – Сейчас восстановить комбинат уже нереально.

Сейчас, по данным администрации МО поселка Солгинский, в населенном пункте проживают чуть больше 2 тысяч человек (абсолютное большинство из них – пенсионеры), а на комбинате в уцелевших цехах на двух пилорамах трудятся от силы 50 работяг. Трудоспособное население ездит на заработки в другие регионы, главным образом в Москву и Петербург. Правда, в последнее время конкурировать с хлынувшей из Средней Азии дешевой рабсилой, волна которой докатилась уже и до Архангельской области, солгинским мастеровым становится все труднее и труднее.

– Поселок стремительно вымирает, люди уезжают, молодежи практически не осталось, – говорит Николай Васильев. – Даже днем на улице редко встретишь прохожего.

В 1990-е годы практически поголовно вымерли близлежащие к Солгинскому ДСК деревни и лесопункты, а теперь, видимо, очередь дошла и до самого поселка. С гибелью комбината местные жители уже смирились. И теперь больше всего боятся, чтобы – не дай Бог! – не случилось чего-нибудь с вантовым мостом, соединяющим два берега реки, на которой расположен поселок. Хотя приезжавшие недавно мостовики проверили его вдоль и поперек, восхитились качеством немецкой работы и сказали, что мост простоит без капремонта еще как минимум полсотни лет.

– У нас все может случиться, – считают старожилы поселка. – Ну кто еще 20 лет назад мог подумать, что от огромного комбината останутся одни руины?!

Солгинский домостроительный комбинат появился на карте Архангельской области в конце 40-х годов прошлого века. Его заложили солдаты базировавшейся здесь войсковой строительной части. Первые цеха выдали продукцию, когда строители жили еще в землянках. Одной из главных достопримечательностей поселка стал красавец мост, вывезенный по репарациям из поверженной фашистской Германии. На фундаменте моста (по некоторым сведениям, единственного на всем юге Архангельской области) до сих пор красуется фамилия солдата по фамилии Ромашко – одного из тех, кто собирал переправу на новом месте. Поселок рос вместе с комбинатом. Накануне перестройки Солгинский ДСК гремел на всю страну. Его продукция, например щитовые блочные дома, отправлялись во все уголки необъятного Советского Союза. В них жили строители сибирских гидроэлектростанций и Байкало-Амурской магистрали. В середине 80-х на комбинате работали свыше тысячи рабочих, а население поселка приближалось к отметке в пять тысяч человек. Тогда же немецкие специалисты запустили на комбинате уникальный цех клееных деревянных конструкций. Это был настоящий технологический прорыв в деревоперерабатывающей сфере. В него вложили миллионы полновесных советских рублей, но проработал он всего несколько лет.