Им просто больше некуда пойти

Участники субботнего митинга в Петербурге так и не смогли определиться, кого они больше ненавидят – гастарбайтеров или властьСобрание, названное его организаторами из Движения против нелегальной иммиграции (ДПНИ) «митингом против этнической преступности и коррупции», получилось странным. Точно блюдо во фьюжен-ресторане – все вперемешку: люди, идеи, лозунги и оценки…

На митинг к Дворцу спорта «Юбилейный» явились около тысячи человек. Чуть-чуть болельщиков «Зенита», дюжина спешившихся байкеров, десятка два студентов из Санкт-Петербургского госуниверситета, много школьников, еще больше журналистов… Вспоминали погибшего в Москве 11 декабря Егора Свиридова, требовали депортировать незаконных иммигрантов, посадить проворовавшихся чиновников... Иногда покрикивали, но все же вели себя прилично. Как и бойцы полка специального назначения внутренних войск, что обеспечивали порядок. Ни драк, ни задержаний. В пластиковых стаканчиках протестующих – лишь чай, в крайнем случае кофе.

Впрочем, резких пусть не движений, а слов здесь хватало. На импровизированной трибуне – винегрет из выступающих и страстных лозунгов.

Игорь Черкасов из «Другой России» горячился:

– Убийц Егора – под суд, мигрантов – домой под конвоем, продажную власть – на нары, мусоров – в расход. Русские, вперед!

Его коллега по партии Андрей Дмитриев объяснял:

– Мы не фашисты, а нормальные люди, русские националисты. На Манежной был не путч, а восстание русской молодежи... Все, чего мы требуем, – это отменить позорную 282-ю статью Уголовного кодекса (возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства. – Прим. ред.), сделать свободными выборы, соблюдать свободу собраний.

Семен Пихтелев из ДПНИ итожил:

– Этот митинг – наше последнее, может быть, предпоследнее обращение к чиновникам. Отступать некуда, мы должны идти в политику, во власть. Но только мирным путем...

Кому-то похлопали, кого-то освистали. Потом единогласно приняли резолюцию из нескольких пунктов-требований к высшему руководству страны: устроить показательный процесс над убийцами Егора Свиридова, разрешить ношение нарезного короткоствольного оружия, отменить национальные квоты в вузах, ввести выборы начальника ГУВД.

В конце митинга его замерзшие участники индифферентно поскандировали «Слава России!», «Россия для русских!», «Это – наш город» и мирно отправились в Князь-Владимирский собор на панихиду в память Егора Свиридова...

Что это было? За последние двадцать лет  я участвовал – чаще всего, конечно, как журналист – по меньшей мере в полусотне митингов. Этот был не похож ни на один из них. И дело даже не в том, что он прошел, что называется, не в формате (прямо-таки заседание английского клуба, а не сборище «злобных националистов») – такое ощущение, будто на митинг к «Юбилейному» явились большей частью не борцы за русскую идентификацию, а обычные петербуржцы, которым просто негде высказать несогласие с происходящим в стране и городе. Негде и не с кем.

В минувшее десятилетие истаяли партии и общественные организации, под сенью которых граждане России могли прилюдно обнародовать свое мнение. Да и благополучие нулевых протесту не способствовало.

Но вот снова есть с чем выйти на площадь. Только приличная компания отсутствует. Из всех кружков по интересам под вертикалью власти выжили лишь футбольные болельщики, националисты и лазурного цвета меньшинства. Вот и выбирай: или с ними в строю, или дома с телевизором.

…В начале прошлого века один весьма посредственный и при этом не в меру амбициозный художник приехал в столицу поступать в художественную академию. Успешно преодолел первый тур и даже понравился тамошнему ректору. На втором туре провалился, экзаменаторы посчитали, что парню не хватает техники и образного мышления. Неудачник с решением комиссии не согласился и устроил в аудитории погром, с опрокидыванием стульев и плевками в лица ученых мужей. После отсидки в полицейском участке не успокоился и отправился в местный профсоюз кисти и карандаша, где поддержки тоже не нашел. Тогда неудавшийся студент обратился за помощью к художникам-авангардистам и вместе с ними пару дней помитинговал возле столичной мэрии. Но и авангардистами был гоним за истеричность и мелкое воровство. Куда непонятому миром гению податься? Нашлись добрые люди, накормили, обогрели, научили азам революционной работы, дали почитать нужную литературу. И молодой человек начал делать политическую карьеру. Звали его Адольф Шикльгрубер...

Еще раз скажу: на субботний митинг против этнической преступности и коррупции, разрешенный городскими властями, вышли не последователи художника с косой челкой, а вполне вменяемые петербуржцы. Только вышли не по призванию, а, скорее всего, от безысходности. Все остальные двери для них закрыты.