«Мы отторгались от советской, а не от русской действительности»

Литва – маленькая, в ней живут всего 3,3 миллиона человек. Но весомую долю граждан страны, кроме литовцев, составляют поляки, русские, белорусы, евреи, цыгане, представители других этносов. И каждая диаспора регулярно предъявляет правительству свои претензии и требования. О том, каким образом удается эти проблемы решать, рассказывают вице-спикер литовского сейма Чесловас ЮРШЕНАС и председатель парламентского комитета по международным делам Эмануэлис ЗИНГЕРИС.

Ч.Ю.: Это проблемы не только Литвы, они касаются всех посткоммунистических стран. Но в целом, я считаю, положение нацменьшинств в Литве можно назвать нормальным. Я могу говорить об этом с полной убежденностью, потому что имею в таких делах немалый опыт: в моем избирательном округе основная масса населения – белорусы. Обсуждение и решение межнациональных вопросов может быть  успешным только тогда, когда в нем принимают участие все заинтересованные стороны. Конечно, литовская власть не без греха, но у нас есть все свободы, действуют организации по правам человека, и в Евросоюзе нас оценивают по этим показателям высокими баллами. Единственное, что я с горечью признаю, – нам не удалось в достаточной мере повысить для всех людей уровень жизни… Тем не менее повторяю: особых межэтнических проблем в Литве не было раньше и нет сейчас.

Э.З.: Обратитесь на улице к любому прохожему по-русски – ни у кого вы не увидите даже тени неудовольствия. Не только большинство политиков, но и простые люди не зациклены на антироссийской паранойе, и я уверен, что, когда утихомирятся все эти споры по поводу того, кто был большей сволочью – Сталин или Гитлер, – отношения между Литвой и Россией станут самыми теплыми. Кстати, если вы заговорите на улице по-немецки, вас могут не понять, но тоже не выкажут неудовольствия. Даже притом, что мы имеем память. Моя мать была несколько лет в Каунасском гетто, потом в немецком лагере Штуттгоф. Ей было тогда 18 лет – совсем девочка, и она никак не могла понять, почему ей повесили желтую звезду… Я хорошо понимаю, что не появился бы на свет Божий, если бы мою мать не освободил из фашистского концлагеря советский солдат. И не важно, был он русский, татарин, украинец или грузин! К слову, я не так давно издал книгу об убийстве фашистами советских военнопленных. Их свезли в Литву в 1942 году из разных стран – 200 тысяч человек разных национальностей, заперли в гетто и просто уморили голодом. Этого мы, конечно, забыть не можем…

Ч.Ю.: Я по себе знаю, как трудно отрешиться от прошлого и приспособиться к новым временам. Литва сегодня – член ЕС, член НАТО, поэтому самое главное для нас – делать реальную политику. И могу сказать: мы ее делаем. Например, люстрация у нас хотя пока и осталась, но уже не действует как жупел. Из сорока последних дел, которые были рассмотрены, лишь в половине случаев было вынесено решение об ограничении в правах. И это в основном из-за членства в бывшем КГБ.

Э.З.: Традиция неприятия советской власти в Литве всегда была очень сильна, мы отторгались от советской действительности. Подчеркиваю – не от русской, а именно от советской! Потому что мы читали Толстого, Мандельштама, Бабеля, Ахматову, ценили гигантский российский интеллектуальный потенциал. Все отчетливо понимали, что русские пострадали от Советов значительно больше, чем кто-либо другой в мире, но одновременно мечтали о собственном гербе, флаге, конституции. И я рад, что был одним из авторов Закона о гражданстве для всех. В 1990 году мы одним ударом выдали всем, кто хотел, паспорта, и я неимоверно счастлив, что в Литве теперь уже просто невозможно спросить человека, кто он этнически. Это неудобно, так же, как, скажем, в Лондоне или Нью-Йорке. И никто больше не думает, какой его сосед национальности. Это у нас считается расизмом.

Ч.Ю.: Я бы сказал так: Литва сегодня живет накануне преодоления этой проблемы. Большинство людей старшего поколения знали о таких вещах только по книге «Хижина дяди Тома», к тому же у нас в стране никогда не жило большого числа представителей других национальностей, рас, поэтому наш уровень толерантности не проходил серьезного испытания. Тут надо учесть и то, что  самая большая проблема – это не прямая жестокость, а страх и недоверие к тем, кто от тебя отличается. Главное для всех – общение друг с другом, стремление познать других, стремление к согласию.

Э.З.: А я считаю, что этот вопрос уже пройден! Нет этого вопроса! После того как в 1990 году все получили гражданство, это стало второстепенным. И поляки у нас, и русские, и украинцы, и белорусы – прекрасно говорят по-литовски. По-настоящему, без акцента! Я считаю, это – гигантское достижение Литвы.

Ч.Ю.: Недавно в СМИ появились сообщения о том, что учеников в польских школах стало вдвое больше, чем было несколько лет назад. И мне, политику, интересно, как с этим делом обстоит в Польше. Например, до какого класса выпускаются учебники на литовском языке?.. Но, как бы то ни было, а всем нам надо меньше ругаться между собой и учитывать в решении проблем не только собственную точку зрения. Нормальная демократическая власть должна знать и понимать, что ей может быть предложено. Надо учитывать все разумное, что предлагает собеседник. И в этом смысле для нас очень важны русско-язычные издания. Русская пресса Литвы нередко высказывает иное мнение, приводит иные оценки, и мы к ним прислушиваемся.

Э.З.: Это один из наших приоритетов. Мы придаем очень большое значение свободе масс-медиа. Основная задача, которая должна быть поставлена сегодня перед всеми нами, – не замалчивать острые вопросы, чтобы устранять конфликты, которые все-таки нет-нет, да возникают. …Я – писатель, литературовед. А мои дети, хотя и неплохо понимают по-русски, уже никогда не будут читать в подлиннике Набокова. И это очень печально…