«В России мира еще нет»

Автор исторических книг Гарри Каролинский предлагает узнать поглубже о последнем мирном годе нашей страны

Поколение, выросшее в СССР, знает Гарри Табачника как ведущего радио «Свобода» и «Голос Америки». Давно покинувший радиостанции, Гарри, оказывается, пишет исторические романы. В России уже вышли «Последний мирный год. 1913», «Между прошлым и настоящим» и «Вальс императора». Эти три книги составляют первую половину шеститомной эпопеи «Последний мирный год. 1913». Недавно московская писательская организация наградила писателя, теперь носящего фамилию своей матери – Каролинский, – медалью Чехова, а немного позднее Золотым дипломом имени Льва Толстого. Гарри был известным журналистом московского радио «Маяк», но уехал в 1973 году в США. Это не было добровольным отъездом из СССР – дали три дня на сборы и выдворили вместе с женой-балериной за инакомыслие, за протестные статьи, припомнили судимость 1957 года, когда Табачника обвинили в том, что он организовал кружок по изучению истории среди своих сверстников-студентов.

Недавно Гарри КАРОЛИНСКИЙ приезжал в Петербург и согласился ответить на вопросы «НВ».

– Удовлетворите человеческое любопытство: когда вы вещали нам из Америки по радио сквозь глушилки, вы действительно были свободны в своих взглядах?

– Увы, на месте это выглядело иначе. Далеко не вся информация была разрешена к вещанию, например запрещалась критика Ленина. Внутри радиостанций было свое «КГБ», царили левые настроения, работала советская агентура, а ярких высокорейтинговых ведущих старались притушить, загасить. Ведь изначально на так называемые вражеские станции пробивались те, кто оказался в первой волне эмиграции, и это были далеко не самые передовые и вовсе не диссидентствующие люди, порой для устройства на работу достаточно было просто знание английского языка. Мне через несколько лет пришлось покинуть радио.

– И тогда вы стали писателем?

– Америка – страна возможностей. Сначала я организовал свой бизнес, а потом вернулся к профессии: печатался в газетах и журналах. В 1995 году в Америке и в Москве вышло историко-литературное исследование «Последние хозяева Кремля». Книга стала бестселлером. Была переведена на немецкий и вышла в Германии под названием «Наследники Сталина». Потом в издательстве «АСТ» вышел двухтомный роман «Русский ключ».

– Кто главный герой романа «Последний мирный год. 1913»?

– Думаю, что любовь. Любовь между героями, их любовь к России. Роман начинается в феврале 1913 года в дни празднования 300-летия Дома Романовых, время это называли весной России, чудом Николая II. С его царствования начинался Серебряный век России.

– А как же 1905 год, кровавое воскресенье, нищета народа, бесправие?

– Именно после событий 1905 года страна начала переживать не только экономический, но и духовный и культурный подъем. Я считаю Николая II великим императором. Он не только ввел в стране новую форму правления – Думу, – но и обеспечил свободу для самовыражения. Свобода печати, собраний, исповеданий, охрана жизни граждан… Все это было. Государственная жизнь начала выстраиваться совсем по-другому – как конституционная монархия. Обсуждались законопроекты, общественная жизнь бурлила, активно проявляло себя земство, росла грамотность, к 1920 году Россия должна была перейти к всеобщему бесплатному среднему образованию. Мало кто знает, что план электрификации был задуман еще при Николае II, возглавляли эту комиссию Вернадский и группа ученых. В то время был немыслим арест без суда, невообразим стук ночью в дверь и исчезновение кого бы то ни было. Вот в такое время и возвращается на родину один из главных героев моего романа князь Дмитрий Святогорский. Он не был дома 12 лет. Его поражают контрасты. Покосившиеся избы и заборы, грязь, нет дорог и при этом экономический подъем!

– Вы назвали 1913 год последним мирным годом…

– После ареста родителей я воспитывался бабушкой, она хорошо помнила то время. Называла его мирным. А потом уже не было мира: война 1914 года, фронтовая мясорубка, переламывание человеческих судеб, октябрьский переворот, расстрелы, репрессии, концлагеря... Кстати, в начале романа я привожу пророчество старицы Марии Михайловой в 1910 году: «Война, что грядет, скоро кончится, а мира еще долго не будет». И действительно, Первая мировая война кончилась и Вторая мировая тоже, а в России мира до сих пор еще нет.

– Почему вы взялись за эту эпоху?

– Возможно, останься я в России, я бы никогда не написал этого романа, да и предыдущих тоже. Абстрагировавшись от советского режима, в другой стране я научился свободно мыслить. Мне захотелось отразить взлет правления царя Николая II еще и потому, что опосредованно я был причастен к тем событиям. Моя самая близкая связь с почившим императором состоялась через моего уже покойного приятеля – Алексея Васильевича Оболенского, который был значительно старше меня. Алексей Васильевич всегда шутил: «Гарри, вы жмете руку человеку всего на три отстояния от царя: мой отец жал руку государю, а теперь вы жмете мою». Взяв эти слова в оправу чувства, я смог, как мне кажется, передать тот далекий 1913 год достоверно. В это время перед Россией было открыто прекрасное будущее.

– Не кажется ли вам, что при всем том Россия была дремучей? Тотально православной?

– Был нравственный фундамент. Были и порядочные люди, и клятвопреступники, но основной вектор был определен – «за Веру, Царя и Отечество». И именно тогда случился громадный прорыв к свободе вероисповедания. Каждый имел право на свободное отправление религиозных обрядов. На протяжении 70 с лишним лет у нас искоренилось не только православие, но и все другие религии. Возникло громадное количество атеистов. Эти люди вновь возвращаются к вере. Но после такого разрыва потребуется очень долгое время. А ведь в жизни страны огромную роль играло еще и такое ныне забытое понятие, как честь.

– Как вы считаете, в 1991 году был ли шанс у России восстановить монархию?

– Именно тогда и можно было! Но упустили возможность. В 1992 году ушел из жизни Владимир Кириллович – глава Российского императорского дома, он мог возглавить эту инициативу. А после его смерти что-либо делать было уже поздно. Если бы сразу действовать решительней – мавзолей Ленина убрать, изменить названия улиц… Я на многих презентациях своих книг встречаю людей, которые говорят, что приходится оглядываться на пенсионеров, мол, для них такой слом будет трагедией. Но ведь есть совершенно разные пенсионеры – те, кто прошел лагеря, и те, которые были стражниками в этих лагерях.

Говорят, мы должны думать о том, как обеспечить пенсионерам старость. Но разве не менее важно думать о тех, кому мы должны обеспечить жизнь?! О молодежи надо думать – на чем ее взращивают? Тут несут портреты Сталина, здесь – мемориальная доска Дзержинскому, тут воспевание князя такого-то, здесь Петербург, а область Ленинградская! Театр имени Ленсовета, газеты «Комсомольская правда», «Московский комсомолец». Но нет же газеты «Гитлерюгенд»! С этим надо покончить. Или уж объявляйте себя страной серпа и молота, или убирайте все эти регалии. Для примера: существует в Берлине исторический музей, в котором все показано: зарождение нацизма, Вторая мировая война – да, это в музее должно быть, это надо изучать. Но нет же на улицах памятников Гитлеру! А на улицах всех российских городов – сплошь барельефы сомнительных героев-большевиков, памятники Ленину. Это же впитывается в человека! Купил в Эрмитаже книгу о Тронном зале. Читаешь – приятно и вдруг натыкаешься на фразу: «А после штурма Зимнего дворца...» Так не было же штурма! Почему при обилии улиц и проспектов Ленина до сих пор нет площади Николая II? Все половинчато. Я заехал в город Петрозаводск, проехал по Волге, увидел Кострому, Нижний Новгород – картина удручающая. Сплошные приметы советского времени. Сколько можно держать людей в плену лжи?

– У вас выведен образ Владимира Ленина в качестве объекта для злой сатиры. Но еще много людей не готовы к такому восприятию вождя…

– Надо когда-то посмотреть правде в глаза! Ленин – абсолютное зло для России. И я намеренно вывел его образ как отрицательный. Усилил негатив тем, что описал, как Ульянов обманывает свою жену Надежду Крупскую с Инессой Арманд. И это на фоне чистой любви царя и царицы.

– Все чаще раздаются голоса, что возрождение России может произойти в Сибири. И туда надо переносить центр и культурный, и экономический. Вы можете с этим согласиться?

– В моем романе я показываю связи американские и русские. Мои персонажи мечтают о соединении России и Америки – туннелями, проложенными от Аляски, присоединить Сибирь, выстроить общие магистрали. До революции освоению Сибири придавалось огромнейшее значение. Столыпинская реформа привела к переселению в Сибирь. Мы сейчас едим французское масло и говорим – как вкусно! А раньше восхищались сибирским. Иркутск называли сибирским Парижем. В Красноярске была знаменитая библиотека Юдина. В царской России думали о проекте создания новых наместничеств – подобно бывшим на Кавказе и Дальнем Востоке. Страна была огромная, и управлять ею надо было иным образом. Мне кажется, роман дает возможность читателям узнать о том, что кроется в богатой истории России, какой на самом деле была страна.