Кому нужна эта модернизация?

Полтора года назад президент Дмитрий Медведев выступил со статьей «Россия, вперед!», которую тогда же справедливо назвали манифестом российской модернизации. Но этот призыв не всколыхнул широкие народные массы. Модернизация среднего и высшего образования, научной сферы, курс на инновационную экономику – все эти инициативы по-прежнему исходят из Кремля. Ни губернаторский корпус и класс чиновничества, ни Академия наук и ее старые научные центры, ни крупные бизнес-структуры (те, которые без участия государственного капитала) в подавляющем большинстве никак не проявили себя в реальных попытках по-настоящему модернизировать науку или экономику. Некоторые – причем особенно это заметно в вузах – просто профанируют идею, радея не о результате, а об отчете перед вышестоящими инстанциями.

Да и в общественном мнении такие понятия, как «научное знание» и «ученость», не стали пользоваться престижем, а сама наука остается вне насущных интересов российского социума. Об этом можно судить по отечественным средствам массовой информации: в газетах и журналах разделы и рубрики «Наука» – редкость, на телевидении – тоже, но там научные программы к тому же отодвинуты подальше от прайм-тайма, поскольку имеют низкий рейтинг.

Позиция СМИ поверяется данными социологов. По опросу ВЦИОМа, 59 процентов россиян считают, что успешный переход от сырьевой экономики к инновационной зависит главным образом от государства и чиновников. Вместе с тем столько же опрошенных не знают, какие группы могут стать в России движущей силой внедрения инноваций, а 23 процента думают, что их вовсе нет; но при этом 64 процента респондентов не могут назвать и те общественные силы, которые не заинтересованы во внедрении инноваций, а 19 полагают, что их не существует. Объяснить этот сумбур в оценках, кто же сторонники, кто противники и каковы реальные модернизационные перспективы России, можно только широко распространенным непониманием, а зачем нам вообще нужна модернизация. Такой вывод подтверждают и опросы, проведенные «Левада-центром». 69 процентов россиян были вполне или скорее удовлетворены своей жизнью в целом, а треть (33 процента) считают, что советская политическая система была лучшей в сравнении с нынешней или с демократией по образцу западных стран.

Другими словами, большинство российского общества вполне довольно тем, что есть, и считает, что стабильность гораздо лучше любых перемен. Ведь всякие новшества и реформы слишком часто оборачивались ухудшением нашей жизни даже тогда, когда нам сулили светлое будущее и златые горы.

Ох уж эта вожделенная стабильность! На самом деле какой бы надежной она ни казалась, в ней всегда скрываются перемены. Причем обычно, чем дольше длится политическая, экономическая константность или их сочетание, тем круче, революционнее потом оказываются эти самые перемены. Потому что стабильность – это не что иное, как застой.

Английский мыслитель, экономист Джон Стюарт Милль еще в середине позапрошлого века в своем эссе «О свободе» писал, что общество, закрытое для новых идей, неминуемо начинает загнивать. И в качестве примера ссылался на Китай. Действительно, когда-то эта страна дала миру множество выдающихся открытий – тачку, хомут, компас, бумагу, печатное дело, порох… Уже в древнейшие времена китайцы изобрели фарфор, работали на механических прядильных станках, вырабатывали чугун в промышленных масштабах. Ну а потом… Потом победила древняя китайская мудрость: «Самая тяжелая участь – жить в эпоху перемен».

Исторический опыт показывает, что перемены в жизни стран бывают двух видов. Одни начинаются по инициативе правителей, политических партий или правящих классов, которые чувствуют, что уже пора и промедление гибельно. Другие обрушиваются словно снег на голову, обрекая множество людей на безработицу и нищету, потому что запоздали. В общественной жизни, как и в личной, все надо делать вовремя.

Вот и выходит, что глас народа, выраженный в социологическом опросе, – не всегда глас Божий. На самом деле модернизация нужна не президенту и кучке высоколобых умников – она остро необходима нам всем. И если не поймем этого сегодня, завтра, вполне возможно, придется думать не о модернизации, а о хлебе насущном и независимости страны.