А Некто знамени не крал!..

25 марта 2011 года «НВ» опубликовало материал под названием «Продается Боевая слава!», рассказывающий о том, что прорехи в законодательстве привели в Калининградской области к массовому разворовыванию военных уголков Славы. Дело дошло до того, что бесследно исчезло даже Почетное знамя ЦК КПСС, которым была награждена одна из частей. В ответ в редакцию пришло письмо от одного из офицеров, который посчитал, что в статье именно он обвиняется в пропаже стяга. Офицер требовал опровержения. Но при этом запретил использовать в материале его личные данные. А к ним в первую очередь закон относит фамилию, имя, отчество...

Процитируем отрывок материала, в котором упоминался тот, чье имя нельзя называть: «В Советске расшитый золотом кумач, который, по оценкам экспертов, стоит не менее 5000 евро, видели все, а в Калининград от наградного стяга прибыли только наконечник и памятная табличка. Валерий Мамзенко поднял вселенский шум – обратился по поводу такой знаковой пропажи и в ФСБ, и к своему начальству – в управление воспитательной работы Балтийского флота. Но, по всей видимости, произошедший инцидент было решено не афишировать. Может, военным чинам стало стыдно, что теперь и знамена стали предметами торговли. А может, просто потому, что отвечавший за сохранность комнаты Боевой славы в Советске офицер… пошел на повышение… как раз в воспитательное управление БФ».

Как видно из текста, «НВ» не только не утверждало, что неназванный офицер совершил кражу знамени, но даже саму пропажу стяга кражей не назвало. Момент утраты в статье также не назван – он уточнен самим офицером в его письме в редакцию («Описываемые события относятся к периоду расформирования войсковой части… и датируются концом 2008-го и началом 2009 года»).

Получается, что обвинение о краже является выводом читателя из прочитанного, домыслом, восприятием материала, сделанным на основе собственной информации.

В этой связи, наверное, не лишним будет напомнить, что опровержению подлежат не соответствующие действительности сведения, порочащие честь, достоинство, деловую репутацию гражданина, распространенные СМИ, то есть прямо написанные в статье утверждения, но не выводы, сделанные на основе прочитанной информации. Судебной практикой это подтверждено не раз.

Впрочем, раз офицер превратно понял опубликованный текст, публично уточняем. У нашей редакции нет никаких доказательств и оснований считать его фигурантом несуществующего уголовного дела о краже Почетного знамени из комнаты Боевой славы.

Редакция «НВ» по-прежнему считает, что подобные происшествия должны быть тщательно расследованы и виновные (в том числе и в том, что не смогли сберечь реликвию) должны быть наказаны.

А еще у нас вызвал, мягко говоря, недоумение пассаж письма офицера о том, что занимаемая им «воинская должность не предусматривала ответственности за сохранность каких-либо материальных средств». Это что же имелось в виду, что стяг, приравненный к Боевому знамени, перестал быть святыней, реликвией, символом части? Оказался просто «материальным средством»? Просто куском материи по конкретной цене за погонный метр?

Вообще, в своем обращении в «НВ» тот, чье имя нельзя называть, написал о многом, не забыв уточнить даже, каким шрифтом должно быть напечатано опровержение. Лишь одного не нашлось в его петиции – сожалений о пропаже военных реликвий – ни этой, ни множества других. Ну так на то, видимо, он и лицо материально не ответственное, а просто воспитательный работник…

Только вот непонятно, на каких примерах теперь воспитывают молодых бойцов?

P. S. К сожалению, учитывая запрет в письме офицера на распространение персональных данных, мы не можем привести на страницах издания текст самого письма. В противном случае оно превратилось бы в сплошные многоточия. А нам бы хотелось получить ответы на поставленные вопросы.