«Лекарства – вопрос государственной безопасности»

Известный онколог Владимир Семиглазов рассказывает о ситуации с профилактикой и лечением рака в России

Онкологические заболевания находятся на втором месте после сердечно-сосудистой патологии как по числу случаев, так и по смертности. По данным МАИР и ВОЗ, ежегодно в мире регистрируется 12 миллионов новых случаев заболеваний раком. А в России обнаружено около 480 тысяч первичных случаев злокачественных образований. Как же сегодня обстоят дела с профилактикой и лечением этого страшного заболевания в России? Этот вопрос накануне Всемирного дня здоровья корреспондент «НВ» задала председателю научного общества онкологов Санкт-Петербурга и Ленинградской области, заведующему отделением опухолей молочной железы Научно-исследовательского института онкологии им. Н.Н. Петрова, заслуженному деятелю науки, члену-корреспонденту РАМН, профессору, доктору медицинских наук Владимиру Федоровичу СЕМИГЛАЗОВУ.

– Сейчас создается впечатление, что рак просто косит людей, как грипп, причем среди больных все больше молодежи. А как, по-вашему, увеличился ли поток раковых больных по сравнению с советским временем? И неужели рак помолодел?

– Безусловно, по сравнению с советским периодом сегодня заболевают чаще. Но я бы не сказал, что рак помолодел. Заболеваемость растет во всех возрастных группах. Одна из причин – ухудшение качества продуктов питания. На рынке появилось много продуктов западного происхождения, куда добавляются эмульгаторы, стабилизаторы, консерванты, многие из которых обладают канцерогенным действием. Не случайно на Западе заболеваемость раком в 2–3 раза выше, чем в России. А в США раком молочной железы заболевают в шесть раз чаще, чем в Японии. Но стоит японкам эмигрировать в Америку, в следующем поколении они сравняются с американками по уровню заболеваний раком, потому что переходят на их питание и образ жизни. Многие из них прибавляют в весе, вследствие чего нарушаются обменные процессы в организме, поскольку излишки жировой ткани способствуют повышению уровня эстрогенов – гормонов, стимулирующих развитие раковых опухолей.

Немаловажный фактор риска развития раковой опухоли – стресс, вызывающий резкий выброс гормонов. 

Слабая государственная политика в области развития физической культуры также отрицательно влияет на статистику развития раковых заболеваний.

– Кого бы вы выделили в группы риска по предрасположенности к раковым заболеваниям?

– Это здоровые люди любого возраста с отягощенной онкологической наследственностью (раком болели родственники) и все люди старше 45 лет, а также курильщики, облученные ионизирующей радиацией, зараженные онковирусами. Люди, страдающие хроническими заболеваниями, повышающими онкориск: атеросклероз, гипертония, сахарный диабет, ожирение, угнетение иммунитета, а также больные предраковыми заболеваниями и, конечно, онкобольные, прошедшие радикальное лечение.

– В последнее время у нас заговорили о скрининге, то есть массовом диагностическом обследовании здорового населения, особенно групп риска. На Западе он практикуется давно. А какие проблемы внедрения скрининга есть в России?

– Тут сплошные проблемы, хотя прогресс в диагностике за последнее время значительный, разработаны и даже подписаны губернатором Петербурга программы проведения скрининга, и в некоторых районах они проводятся. Но это двухсторонние программы, где используется дорогостоящее рентгеновское оборудование. И чтобы они заработали эффективно, на обследование должно прийти не менее 70 процентов здоровых женщин старше 50 лет. У нас же обращаются всего 20 процентов населения, причем с уже выявленным диагнозом. Треть больных поступает на лечение с 3-й или 4-й стадией рака, а результаты терапии запущенных форм опухоли во всем мире неутешительны. Так что, чем раньше выявлен диагноз, тем больше надежды на успешное лечение.

В России, увы, пока не заболеют, к врачу не идут. А ведь применение в последнее время маммографии как метода скрининга позволяет определять наличие опухоли у здоровых женщин на три года раньше, чем при обычном клиническом исследовании. В настоящее время скрининг в онкологии является практически единственным методом, применение которого способствует снижению уровня смертности от рака. И его необходимо ввести в повседневную клиническую практику.

– Почему нельзя внедрить профосмотры?

– Сейчас же нет практически государственных предприятий, где была бы медико-санитарная часть. Частные фирмы не в состоянии этого сделать. Конечно, они должны выдавать медицинскую страховку, но у них редко работают женщины старше 50 лет. Предполагается, что пенсионеры сами должны приходить на осмотры. Но они не приходят, поскольку не владеют нужной информацией. Конечно, надо бы и работающих направлять.

В России в лучшем случае 20 процентов населения приходят на обследования. Для сравнения, в Финляндии и Швеции в профосмотрах участвуют 90 процентов граждан. Людям постоянно высылаются по интернету приглашения явиться на профосмотр. У нас этого нет.

– Казалось бы, на Западе люди следят за здоровьем, хорошо питаются, скрининг введен в повседневную практику, а по статистике раком болеют чаще. Каковы же тогда основные «факторы риска» этой болезни?

– На Западе благодаря программам скрининга более высокий уровень выявления рака на ранней стадии, чем в России. Что касается питания, то оно должно быть не просто здоровым, но рассчитанным, то есть в нем должно присутствовать определенное количество жиров, белков, полиненасыщенных жирных кислот и витаминов B, С, А и D.

Несбалансированное и высококалорийное жирное питание ведет к учащению двух наиболее грозных «болезней цивилизации» – сердечно-сосудистых и онкологических. Необходимо устранить вредные для здоровья факторы риска: курение, алкоголь, радиацию. И повышать свой иммунитет.

– Есть ли вакцины, усиливающие противоопухолевый иммунитет?

– Вакцины могут быть созданы, если природа ракового заболевания – вирусная. Скажем, в отношении злокачественной опухоли шейки матки такая вакцина получена. Но в отношении опухолей молочной железы пока о вакцинации говорить не приходится. Профилактика такого рака может быть основана только на подавлении гормонов.

В нашем институте сегодня исследуются и успешно применяются для профилактики гормонозависимых опухолей антиэстрогены. И сегодня мы планируем программы профилактики рака как международные научные проекты совместно с учеными из Англии (Оксфордский университет) и Австралии.

Необходимо также внедрять таргетную терапию, основанную на иммунологических принципах. По сути, это получение антител, блокирующих действие ген – факторов, определяющих возникновение, рост и прогрессирование опухоли. А известно, что если опухолевая клетка не размножается, то она умирает. При раке молочной железы наиболее исследованным оказался ген Her2neu, который отвечает за синтез белков на поверхности опухолевой клетки и встречается у 20–30 процентов больных этой формой рака. За границей разработан препарат герцептин (трастузумаб), который представляет собой белок (антитело), блокирующий ген Her2 на опухолевой клетке. И если раньше до открытия этого фактора многие женщины погибали буквально на первом году, когда выявлялось заболевание, то сейчас этот препарат позволяет женщинам многие годы жить после операций и лечения. Но, к сожалению, есть одна проблема – это препарат зарубежный, у нас он пока не получен. И стоит такое лечение от одного до двух миллионов рублей в год. Кого-то берет на себя государство, но всех оно обеспечить не способно.

– Получается, что у нас замечательные ученые, врачи. Почему же лекарства мы покупаем за рубежом?

– Такова вся наша фарминдустрия. Мы намного отстали от Запада. Что мы хотим, если в течение двух десятков лет не финансировались исследования в области современных технологий в фармакологии. Да, они дорогостоящие. На создание одного препарата, как утверждают западные фирмы, тратится около миллиарда долларов и уходит иногда от 10 до 20 лет исследований.

Я был в лаборатории у своего американского коллеги-профессора, где на экспериментальной основе ведется поиск новых противоопухолевых препаратов. Так вот, прежде чем получить новый препарат, отбрасываются порядка 1000 лекарств. Иногда проходят десятки лет, пока препарат выйдет на рынок и будет принят к применению специалистами. И ведь все это время нужны финансовые вливания, нужны специалисты. Сколько раз наблюдал, как появляются молодые, талантливые ребята, поработают у нас немного и тут же приглашаются западными лабораториями на стажировки и остаются там.

Да, сейчас в Петербурге и Москве создается ряд многомощных фармакологических центров. Надеюсь, что это вопрос государственной безопасности. А вдруг случится коллапс и нам перекроют экспорт? Чем лечить? Кроме того, наши разработки всегда будут значительно дешевле западных.

– Насколько сегодня медицина в области лечения рака шагнула вперед по сравнению со временем, когда вы только осваивали профессию?

– Ну, во-первых, мы переходим на органосохраняющее лечение благодаря прогрессу систем выявления рака на ранних стадиях (скрининга). Во-вторых, если сравнивать выживаемость в прежние годы, то раньше, до 1990 года, только 50 процентов больных раком молочной железы переживали пятилетний рубеж. А сейчас 75 процентов больных переживает 10-летний рубеж. Прогресс в лечении рака при меньшем объеме операций явно заметен благодаря современным методам: гормонотерапии, химиотерапии.

– У вас на отделении чисто, удобно, но часть его, прежде всего места общего пользования, явно нуждается в ремонте…

– Наш Минздрав финансирует только что-то очень глобальное. Вот недавно нам выделили почти 500 миллионов рублей на оборудование. На эту сумму мы купим современные установки для лучевой терапии. А в отношении косметического ремонта иногда приходится рассчитывать и на спонсоров, мы же к Петербургу не относимся. Но хотя мы федеральное московское учреждение, все же главные наши усилия направлены на оказание диагностической и лечебной помощи жителям нашего города. В то же время институт никогда не отказывает в помощи и жителям других регионов России.

Вчера в поселке Песочный на Ленинградской улице, 68, открылся новый Научно-практический центр по онкологии – современное лечебное учреждение на 550 коек. Центр оборудован в соответствии с мировыми стандартами и не уступает ни одному западному или американскому научному центру. Здесь будут лечить практически все локализации опухоли, включая опухоли головного мозга, метастазы в мозге.