Леонид Мозговой: «Я давно мог бы копаться в огороде!»

Его любимый режиссер Александр Сокуров во время просмотра отснятого материала первой их совместной работы – картины «Камень», в которой Мозговой играл Чехова, – воскликнул: «Если Американская киноакадемия не даст Леониду Павловичу и Бурову (оператору. – Прим. ред.) по «Оскару», они ничего не понимают в кино!» До «Оскара», конечно же, дело не дошло, но по Каннской лестнице Леонид Мозговой поднимался дважды, правда, за другие, не менее для него значимые роли.

– Леонид Павлович, один выдающийся советский актер жаловался, что ему долго не присваивали почетные звания, потому что он играл отрицательные персонажи. У вас все с точностью до наоборот: и звание заслуженного артиста России, и призы, и награды – благодаря отрицательным персонажам: Гитлеру, Ленину, каковым Владимир Ильич стал в постперестроечные годы.

– Время изменилось. И хотя Гитлер как был для нас исчадием ада, так и остался, к исполнению его роли перестали относиться как к чему-то антигосударственному. И слава богу. У каждого артиста своя судьба. Удостоиться звания, конечно, почетно, но и значения его не надо преувеличивать. Когда-то директор «Ленконцерта» спросил меня: «Знаете, чем отличается народный от заслуженного? Тем, что народного можно похоронить за счет государства». Но дело не в званиях и наградах. 20 лет назад повернулась моя судьба. После встречи с Александром Николаевичем Сокуровым. В прошлом году мы собирались курсом, и я на встрече сказал: «Какая-то счастливая случайность преследует меня». Это действительно так.

Мечтая об актерском труде (именно о труде – не о карьере), я, курсант летного училища, писал жене: «Как мне хочется создавать такие же запоминающиеся образы, как в фильмах «Добровольцы», «Дорогой мой человек»! И то, что я два раза провалился при поступлении во ВГИК, – хорошо. Это сбило спесь. А то ведь я был «первый парень на деревне». Я, конечно, скис сразу. Вернулся в Новоуральск, где мы тогда жили (папа у меня был военный – мы постоянно кочевали) и работал слесарем. И занимался в художественной самодеятельности. Папа сказал: «Хватит валять дурака! У тебя дед скрипа телеги боялся, а ты в артисты хочешь!» В Новоуральске был филиал МИФИ – Московского инженерно-физического института. И я поступил на вечернее отделение. Три месяца обходил Дом культуры стороной, не выдержал и ушел из института, уволился с завода. И поехал поступать в театральный, в Ленинград. Кто такой Борис Вульфович Зон, представления не имел. А попал к лучшему театральному педагогу России! Так его назвал на панихиде Товстоногов. На первом курсе я имел тройку по актерскому мастерству, но выгнан не был. Восемь человек Зон выгнал, а меня оставил. Правда, я, благодаря педагогам Ксении Владимировне Куракиной, Ольге Ивановне Небельской и Любови Михайловне Субботовской, обучавших меня пению и музыке, был в передовых по речи и пению. Не случайно потом ушел на литературную эстраду. Но профессиональную деятельность начинал в ленинградском Театре музкомедии. Зон говорил: «Станете премьером оперетты, будете меня вспоминать». Но я не стал премьером оперетты – у меня недостаточно большой голос. Думаю, что если бы я и дальше занимался опереттой, встреча с Сокуровым не состоялась бы.

Я полюбил жанр художественного слова. Я нашел себя в этом жанре и отдал ему более сорока лет. Я делал моноспектакли: «Пародист», «Новые страдания юного Вертера», «Записки на манжетах» Булгакова. У меня две программы с гитаристом – «Монолог об Окуджаве» и «Судьба Александра Галича. Изгой». Пушкина я читаю 48 лет – со второго курса. Первую главу Онегина читаю. Не случайно недавно в театр «Пушкинская школа» меня пригласили. А сейчас уникальный жанр, существовавший только в Советском Союзе, исчезает. А какие мастера были! Яхонтов, Журавлев, Перельман, Давыдова, Ларионов, Велецкий, Забулис, Капитолина Ампилова, Игорь Озеров! Миша Павлов!

– Попыток сняться в кино не предпринимали?

– Я мечтал о кино! У меня была проба в картину «Дожить до рассвета», неудачная проба. Однажды решил подработать (был свободный вечер) – попал в фильм «На одной планете». Смоктуновский играл Ленина. А я? Я даже не пошел получать деньги – стыдно было, потому что это не работа актера, так, массовка. Поэтому кино для меня, как я считал, было закрыто. И вдруг 20 лет назад – звонок: приглашение на пробу к Сокурову в картину «Камень». Через пять минут я понял, что Александр Николаевич меня берет, а говорили мы часа полтора. Попасть к такому выдающемуся режиссеру!..

– На тот момент вы едва ли могли понимать величие Сокурова.

– Я видел полторы его картины. Сокурова весь мир знает, а родная страна – нет! Часто можно услышать: «А, скучно!» Алексей Юрьевич Герман назвал творчество Александра Николаевича «филармоническим кинематографом»…

– Леонид Павлович, вы меня, конечно, извините, но я прочитал не одно ваше интервью, и везде – вы больше о Сокурове говорите, чем о Мозговом!

– Ну что о Мозговом говорить? Пусть о Мозговом другие говорят! Я же не могу не сказать об Александре Николаевиче – в полной мере школу Зона я смог воплотить только у Сокурова. На эстраде я этого не мог сделать, потому что там другой жанр, другой способ существования.

– Мы с вами беседовали в этой же вашей квартире более десяти лет назад. Уже был «Молох», но еще не было «Тельца». И вы говорили: «Как хорошо, что меня не узнают на улице, никто не тычет пальцем: «Вон Гитлер пошел!» Вы давно стали медийной персоной…

– Известным. Не более. Я на киноэкране не так часто появляюсь в своем облике, не так много мелькаю на телеэкране. И я по-прежнему рад тому, что меня не узнают. Вернее, так: узнают те, кто смотрит фильмы Сокурова, это преимущественно интеллигентные люди. Одна женщина узнала в метро, другая узнала, тоже в метро, и неожиданно подарила мне лоскутное покрывало: «Вы знаете, я еду с выставки…» Редко когда останавливают, чтобы взять автограф. Ну и хорошо. А ходить как Смоктуновский, прикрываясь шляпой, мне бы не хотелось. Поверьте, я не кокетничаю.

– Памятуя о том, насколько глубоко вы всегда погружаетесь в тему, как много читаете дополнительной литературы, поневоле задаешься вопросом. Эти два персонажа – Ленин и Гитлер – не должны вас и по ночам от себя отпускать…

– У меня, слава богу, здоровая психика. И Гитлер, и Ленин – хорошие роли, не более того. Если бы я к этому так не относился, я бы не согласился играть ни того, ни другого. Борис Вульфович Зон учил: самый хороший актер должен идти от себя, но как можно дальше.

– Насколько мне помнится, самый большой комплимент вы получили за роль Смешного в спектакле «Классического театра»…

– Да, да. Женщина сказала – не мне, администратору, что у нее несколько лет назад муж покончил с собой. «Если бы он посмотрел спектакль, он бы не сделал этого!..»

– После длительного перерыва вы возвращаетесь в репертуарный театр…

– Уже вернулся. Сыграл Сочинителя в «Крейцеровой сонате» в Театре имени Веры Федоровны Комиссаржевской. Сыграл Скупого в «Скупом рыцаре» в театре «Пушкинская школа», там же репетирую в «Розе и кресте» – Владимир Эммануилович Рецептер пригласил меня заменить покойного Изиля Захаровича Заблудовского. Честно скажу: для меня это непросто. Потому что я отвык от взаимоотношения с партнерами на сцене и от того, чему учил Зон, – от импровизационности. Мне маловато репетиций. Я страшно боюсь премьер. Как всегда. Но это мои проблемы.

– А что новенького в кино?

– Жду выхода «Фауста», в котором Сокуров для меня придумал, а я сыграл три роли. Снимаюсь в «Распутине», но об этом говорить еще рано. Есть предложения. И силы пока есть. Когда ты в 70 лет нужен, это дорогого стоит. Я уже 10 лет мог бы копаться в огороде!

– Во всяком случае, груза лет не ощущаете?

– Лет не ощущаю. Зон говорил: изнутри всегда цветущий возраст. Вынесите эти его слова в заголовок.

– Не могу. Интервью с вами!

– Тогда напишите: «Мозговой, цитирующий Зона»!