Информационное общество сулит людям большие возможности, но и большие проблемы

Американские социологи пришли к выводу, что современным людям разных стран и культур – а исследования проводились в Аргентине, Чили, Израиле, Нигерии, Бангладеш, Индии – свойственны одни и те же качества. Прежде всего это чувство собственного достоинства, независимость в суждениях, информированность, а также открытость для нового опыта и идей. И еще один не менее важный вывод: современными не рождаются, ими становятся, причем благодаря не только собственным усилиям, но и усилиям государства.

Сколько бы мы ни возмущались тем, что деньги сегодня решают все или почти все, модернизация невозможна без огромных денежных средств. Весь вопрос – во что их вкладывать. Можно построить хоть сотню супер-модерновых инвестиционных центров типа «Сколково», но никакой модернизации не произойдет. В лучшем случае там будут работать зарубежные ученые и инноваторы, с тем чтобы потом львиную долю разработок использовать опять-таки за рубежом. В худшем – центры будут стоять полупустыми.

Отрадно, что руководство страны в последнее время не только много говорит о модернизации и даже выделяет деньги на эти цели, но также полно решимости проводить модернизацию не насильственными методами, как это не раз уже делалось в нашей истории, а инвестируя в человеческий потенциал.

Жаль, что мы пришли к такому пониманию своего будущего лишь через 20 лет после создания новой России. Но теперь надо как можно скорей переходить от слов к делу. На промедление у нас уже нет времени. Даже в сравнении со странами БРИКС, в модернизационных процессах мы уже сильно отстаем. Достаточно сказать, что недавний мировой экономический кризис Китай, Индия и Бразилия преодолели без видимого ущерба и во многом благодаря масштабным инновациям, тогда как ВВП России за тот же срок упал на 7,8 процента.

Конкретные причины успеха лидеров БРИКС далеко не в последнюю очередь объясняются серьезными инвестициями в непроизводственную сферу – образование, здравоохранение, науку, ибо современное развитие достигается интеллектуальными усилиями, а «сирые и убогие» приумножить интеллектуальное богатство страны не способны. В США направляют на образование 5,6 процента ВВП, в Евросоюзе в среднем – 5,1 процента (в том числе в Германии – 4,6), а в России – всего 3,8. И это при том, что наш ВВП неизмеримо меньше. Но это лишь одна из точек необходимого приложения финансовых сил…

По мнению председателя Комитета Государственной думы по экономической политике и предпринимательству Евгения Федорова, четвертая часть новых технологий произведена либо российскими учеными за рубежом, либо российскими учеными на иностранные гранты. Сейчас около 700 тысяч российских ученых живут и работают в других странах. И пока остановить утечку мозгов не удается. Вопреки советским идеологическим клише, наука – это не патриотизм, а прежде всего благоприятные условия для исследовательской деятельности. Уверена, государство в одиночку не осилит обеспечение таких условий, тут нужны усилия и бизнеса. Но систему, при которой бизнес будет заинтересован в развитии НИОКР, должно обеспечить именно государство. Пока же бизнес, за редкими исключениями, живет своей, параллельной жизнью, и рынок, который должен способствовать внедрению науки в бизнес-процессы, фактически отсутствует. В итоге интеллектуальная элита испытывает серьезные финансовые трудности и постепенно становится маргинальным элементом общественной жизни. О какой уж тут модернизации можно говорить! Тем более на фоне пиетета перед «думающими головами», который питает политику тех же Китая, Индии и Бразилии.

Когда говорят об инвестировании в человеческий капитал, обычно имеют в виду образование и здравоохранение для широких слоев народа. Однако не менее важно развитие потенциала власти – от нижнего звена до высшего. В большинстве стран мира – в том числе и в России – люди с гуманитарным образованием (юристы, политологи, социологи, экономисты, историки) составляют костяк властных структур. Но в последнее время государственная поддержка гуманитарного направления постоянно снижается. Гуманитарные и социальные науки даже не попали в перечень основных направлений развития науки, поэтому по этим дисциплинам нет ни одной общероссийской целевой федеральной программы. Лишь один гуманитарный вуз – Высшая школа экономики в Санкт-Петербурге – имеет по результатам конкурса статус Национального исследовательского университета.

Еще один показатель отношения к сфере гуманитарного знания – ситуация с Российским индексом научного цитирования (РИНЦ). Как известно, в гуманитарной области преобладают монографические исследования, многие из которых имеют широкий отклик и признание в мировом научном сообществе, но они не укладываются в ограниченные рамки этой системы индекса цитирования. Так, по словам директора Института всеобщей истории РАН академика Александра Чубарьяна, в прошлом году ему самому довелось столкнуться с подобной ситуацией. После того как в Париже вышла его книга «Россия и европейская идея», было много откликов, газета «Фигаро» поместила его статью, но пресловутый РИНЦ даже не упомянул о французском издании.

Еще одна причина сложного положения с «человеческим капиталом» в России – общая негативная настроенность россиян к любым модернизациям. Это – не косность, это – исторический опыт, который заставляет помнить, что перемены слишком часто оборачивались для нас и наших предков тяжелейшими испытаниями. И предубежденность общественного сознания – тоже человеческий фактор, требующий своих инвестиций. Тем более переход к экономике знаний сулит не только выигрыши, но и проигрыши.

Немецкие аналитики Ганс-Петер Мартин и Харальд Шуман утверждают, что, с одной стороны, информационное общество дает безграничные возможности, но с другой – этому обществу для эффективного функционирования вполне достаточно 20 процентов всего населения – наиболее квалифицированных специалистов в различных областях знаний. Причем почти все эти «умные головы» уже сейчас сосредоточены в интеллектуальной экономике развитых стран. А какова же будет участь остальных 80 процентов работоспособного населения планеты? Прогнозы футурологов на сей счет довольно мрачны и полны таких понятий, как «политика социальной деградации», «глобальный социальный паразитизм» и тому подобное, что чревато созреванием «гроздьев гнева» и возникновением глобальных социальных конфликтов.

И вот тут-то, возможно, скрывается самое интересное. Россия, с ее опытом неординарных социальных решений (чаще, правда, негативных, но будем надеяться, что это в прошлом), могла бы сказать свое слово в проектировании модели информационного общества, свободного не только в экономике, но и в решении социальных проблем, которые оно несет.