Жизнь «на карандаше»

Героиня этой истории выяснила, что душевнобольные люди становятся легкой добычей для полиции, которая вешает на них нераскрытые преступления

Мария имеет три высших образования, руководит своим небольшим бизнесом, вырастила сына и воспитывает маленькую дочку, прекрасно водит автомобиль. Ее можно было бы назвать успешным человеком, который добился всего своим трудом. Но в один прекрасный момент она потеряла веру в свою страну, в закон и справедливость. Она оказалась беспомощной перед железной системой, ломающей жизнь ее ребенка.

В конце 90-х Мария развелась с мужем. Сыну Виталию тогда было 14 лет. Всякие странности, появившиеся в его поведении, вспыльчивость, замкнутость она объясняла переходным возрастом. В 16 лет Виталий участвовал в драке, попал в милицию и был обвинен в хулиганстве. Мать повела себя хладнокровно: подрался, виноват – значит, отвечай. Тогда следователь отправил парня на психиатрическую экспертизу. Результат огорошил Марию: ее сына признали невменяемым.

– Все говорили мне, мол, ты, наверно, заплатила за это, – рассказывает она. – Но мне в голову такое не приходило. Справка о невменяемости – это клеймо на всю жизнь. А его в тюрьму сажать не собирались, глупо было идти на такое.

Врач из Психоневрологического института имени Бехтерева подтвердил выводы своих коллег-экспертов. Парень болен, но это не должно ему мешать жить полноценно, если будет вовремя лечиться. Медики решили положить Виталия на лечение в стационар, где он провел около трех лет.

Летом 2007 года Виталий вернулся домой и долго привыкал к нормальной жизни. Подрабатывал, где мог, получал пенсию за инвалидность. Через год встретил девушку Олесю, переехал жить к ней и с лета 2009 года жил в квартире на Гражданском проспекте вместе с 80-летней Олесиной бабушкой.

20 октября Виталий позвонил маме и сообщил радостную новость: его берут на официальную работу – администратором в гипермаркет. Послезавтра у него первый рабочий день. А на другой день позвонила Олеся и рассказала, что в 7 часов утра милиция увезла Виталия. Мария помчалась в 15-й отдел Калининского РУВД и нашла сына в кабинете оперуполномоченного. «Мама, все в порядке, меня поговорить пригласили и скоро отпустят», – заверил он. Мама поверила и ушла. Ей не пришло в голову, что в милицию никого просто так не приводят.

Она ждала до вечера, но сын не пришел. Через 02 выяснилось, что он остался в отделе, объяснить причину по телефону ей не смогли. Мария прибежала в тот же 15-й отдел милиции, и ей заявили: мы вашего сына не отпускаем, сейчас будет опознание. Потом Мария узнала, что парня ласково убедили поехать в отдел, продержали его 9 часов взаперти без еды, питья и лекарств, а когда он дошел до кондиции, привели в кабинет к оперативнику. По словам Виталия, тот без обиняков сказал: подпиши бумагу, иначе мы твоей девушке подбросим наркотики. Виталий испугался и подписал. В такой ситуации пугаются не только больные, но и здоровые люди. В протоколе, написанном рукой оперативника, говорится, что в мае 2009 года Виталий был пьян, ничего не помнит, не отдавал себе отчета в своих поступках и мог совершить преступление.

– Мама, я боялся, что Олеську обидят. Я думал, что мы потом придем с адвокатом, – говорил он матери. Но все сложилось иначе. Из 15-го отдела милиции Виталий поехал в «Кресты» и провел там 6 месяцев в общей камере. При этом все знали о том, что он психически болен, но это не сыграло никакой роли.

С этого момента Мария старалась восстановить картину преступления, в котором обвинялся ее сын. Оказалось, что около 9 часов вечера 6 мая из дома № 105, корпус 2, по Гражданскому проспекту «скорая» забрала молодого человека с ножевым ранением и сотрясением мозга. Он рассказал, что во дворе на него напал грабитель и отобрал мобильный телефон. По описанию пострадавшего, нападавший был мужчина со светлыми вьющимися волосами, большими глазами и желтым лицом. В тот же вечер криминалисты обнаружили во дворе следы крови. По этому факту было возбуждено уголовное дело по статье «Разбой». Но милиция пальцем о палец не ударила, чтобы найти бандита или украденный телефон. Дело до середины июля провалялось в сейфе, в итоге следователь издал постановление о приостановлении производства по нему. А постановление о возобновлении расследования было подписано 21 октября, после того как Виталия привели в милицию.

После задержания сына Мария много раз приходила в этот двор. Она опрашивала людей, но не нашла ни единого свидетеля происшествия. Не было их и в деле. Сопоставила показания пострадавшего с отчетами криминалистов и выяснила, что жертва нападения врет: следы крови оказались примерно в 100 метрах от того места, на которое указывает он, и кровь не его группы. Кроме того, Мария доказала, что в тот вечер ее сын не мог оказаться в этом дворе: 6 мая с утра он вместе с десятком друзей поехал на шашлыки в Девяткино. Там молодые люди провели весь день и около 7 часов вечера пешком пришли на станцию метро «Девяткино», после чего разъехались по домам. Виталий с двумя друзьями и приятельницей на троллейбусе поехал на  проспект Мечникова, где они в то время жили с Олесей. Там все поужинали, поболтали и легли спать. Из квартиры никто не уходил.

Выяснив все это, Мария стала просить следователя Романа Цитцера допросить друзей Виталия и его девушку, которые были с ним в тот день. Но тот дважды отклонял ее ходатайства.

Через полгода Роман Цитцер отправил в суд материалы дела, написанные, кстати, с чудовищными орфографическими ошибками. Однако прокурор района отказался их подписать и потребовал устранить нарушения. Например, незаконный отказ от допроса свидетелей. Кроме того, прокурор потребовал выяснить судьбу мобильного телефона, ведь было не доказано, что Виталий взял его. А найти аппарат было нетрудно: достаточно отправить оператору запрос с IМEI-номером.

После этого следователь приобщил к делу показания Олеси, рассказавшей, что Виталий был вместе с друзьями, потом дома. А также фиктивную справку о том, что пропавший телефон «взят на контроль», хотя следствие не потрудилось даже отправить запрос сотовому оператору. Затем дело ушло в суд.

Мария получила доступ к материалам и была потрясена ложью и фальсификациями. Оперативник, забравший Виталия из дома 120 на Гражданском проспекте в 7 часов утра 21 октября, утверждал в суде, что задержал его в доме № 46 по улице Руставели в 4 часа дня. Мария представила суду документ, что в здании на Руставели находится отдел ГИБДД и 15-й отдел милиции, а опер утверждал, что там жилой дом. И суд не обратил на это вранье никакого внимания. Равно как и на другие противоречия. Судья Калинина проигнорировала то, что Виталий не подходит под описание, данное пострадавшим: у него темно-русые волосы и лицо нормального цвета; то, что место преступления, где нашли кровь, не совпадает с местом, о котором говорит пострадавший, а кровь принадлежит не ему. Судья допросила друзей Виталия, которые были с ним 6 мая, но заявила, что не верит им. Все  же Мария и ее адвокат были уверены, что Виталия оправдают. Они думали, что человека не могут посадить без единого доказательства его вины. Однако в декабре 2010 года судья Калинина признала Виталия виновным и постановила отправить его на принудительное лечение.

Спустя несколько месяцев после задержания Виталия Олеся вспомнила, что за неделю до его ареста к ним приходил участковый и записывал данные всех жильцов дома. Он узнал, что Виталий психически болен и прежде привлекался к ответственности. Об этом Мария рассказала адвокату.

– Так чего же вы хотите! Ваш сын идеальный кандидат, чтобы вешать на него «глухари»! – заявил юрист. – Скажите еще спасибо, что на него один эпизод повесили!

Мария выяснила, что правоохранительные органы сплошь и рядом поступают так с психически больными людьми: их легко заставить подписать все что угодно, а показания такого человека ровным счетом ничего не значат. И суды смотрят сквозь пальцы на такие дела: человек идет в больницу, а не в тюрьму, так пусть ребятки из милиции улучшат свою статистику.

Сейчас Виталий находится в больнице святого Николая Чудотворца на Пряжке. Его нормально кормят, не обижают, он получает лечение. Но Мария не собирается смириться с этим и намерена обжаловать решение суда, хоть и знает, что в нашей стране люди по 10 лет сидят за убийства, которые не совершали.

– Я дойду до Страсбурга, но добьюсь отмены этого решения, – говорит она. – Юристы сказали мне, что теперь полиция не даст моему сыну житья – за ним могут прийти, когда захотят, и снова упечь за решетку по сфальсифицированному делу. Ведь его взяли «на карандаш», а значит, не отстанут.

Теперь Виталий в больнице учит английский язык по самоучителю и планирует уехать из страны, где у него не будет житья.