«Сериалы калечат людей»

Известный литовский режиссер Йонас Вайткус выступает против поголовного профессионального оскудения в театре и кино

День, на который Йонас Вайткус назначил встречу корреспонденту «НВ», оказался последним перед премьерой. На работу мэтр пришел к 8.00. До 10.00 – времени начала интервью – ему было необходимо перелопатить кучу дел, входящих в круг обязанностей руководителя коллектива. Интервью, начавшееся минута в минуту, длилось ровно час – это было оговорено заранее. Причем во время разговора в кабинет то и дело стучались сотрудники, приносившие кипы документов, по коридорам, возбужденно переговариваясь, уже ходили актеры, волновавшиеся перед генеральной репетицией. Как в такой обстановке можно творить волшебство под названием «новый спектакль», само по себе остается чудом. Но оно свершается регулярно. И патриарх, однажды сформулировавший: «Я не верю, что красота спасет мир. Но что с того, если всех не спасти? Спасать надо по одному…» – с утра до вечера занимается этим самым делом, вовлекая в круг спасенных все большее и большее количество людей…

Беседа, едва начавшись, была прервана телефонным звонком. Поговорив с кем-то минут пять по-литовски, Вайткус положил трубку:

– Извините… Будрайтис звонил. У него премьера, а он чуть-чуть не в форме, не знает, что делать, потерялся… растерялся… Кофе будете? Сахар положить?..

– Спасибо. Но ведь у вас тоже завтра премьера – Чехов, «У знакомых». И на сцену выйдут не профессиональные актеры, а студенты. Ведь это и для них колоссальная встряска, и для вас, наверное, определенный риск?

– Я думаю, что не делаю ошибки. Тем более что они уже играли в двух спектаклях. Мне кажется, чем раньше молодой актер начинает ощущать, что такое театр, тем лучше. Да, собственно, как только я начал вести свой курс, у меня студенты всегда участвовали в спектаклях. С самого начала. Дапкунайте играла с Будрайтисом в «Ричарде II» и в «Антигоне»… Бывало, конечно, что кто-то, как только получал роль, начинал думать, что он – звезда. Но это – исключения…

– А как вы, набирая курс, определяете, талантлив молодой человек или он просто случайно хорошо прочел басню и сделал этюд?

– Вы знаете, теперь ведь приемные экзамены очень оскудели. То есть они с каждым годом все укорачиваются и укорачиваются по времени. Нет возможности спокойно встречаться с ребятами, давать им задания, проводить консультации. Это на сегодняшний день у нас самая большая проблема. Иногда парень или девочка проявляет себя очень ярко от испуга и, только когда получит первое крещение, начинает понимать, что не может быть на сцене и владеть зрителем. Поэтому я стараюсь взять на курс чуть-чуть больше людей, чтобы случайные потом отсеялись. Но, с другой стороны, настоящего артиста всегда видно, у него особые нервные клетки.

– Вы, безусловно, правы. Но сегодня и в кинематографе, и особенно в телесериалах появляется все больше людей, не имеющих актерского образования. Возникает вопрос: а нужно ли вообще образование одаренному человеку?

– Сегодня это модно, и многие говорят, что любого человека можно взять и в театр, и в кино, если, конечно, он талантлив от природы. Я не берусь судить, хорошо это или плохо. Наверное, есть исключения. Собственно, и у меня тоже были случаи, когда я брал в студию человека и он уже в первые полгода играл в спектаклях. Но это не значит, что так можно поступать со всеми! Дар Божий решает, конечно, многое, он открывает перед человеком возможности. Но обучение должно быть обязательным. Молодому таланту необходим педагог, который поможет личности вырасти. Если же такого учителя нет, начинается поголовное профессиональное оскудение…

А что касается сериалов, так ведь там вообще калечат людей – используют органику псевдоартиста, заражают его ядом славы – и что дальше? Раз-другой сыграл – и выбросили? Это преступно!

– Более чем! Но как вы относитесь к тому, что профессиональные актеры берутся за режиссерство?

– Это ужас! Хуже этого нет ничего! Режиссер не учитель текста, его задача – заставить актера добиться качества исполнения – и в речи, и в движении, и по всем параметрам. Чтобы это сделать, вся жизнь режиссера должна стать примером отношения к театру. То есть он должен быть деспотом по отношению к самому себе. Держать себя в таких ежовых рукавицах, чтобы ни у кого никогда не появилось повода его в чем-то обвинить...

Извините, давайте на минутку прервемся – надо посмотреть бумаги, которые принес бухгалтер. Так много писанины, и чем дальше, тем больше…

– Вы ведь одновременно член художественного совета и руководитель театра?

– Да, да.

– Но как это можно совместить? Завтра у вас премьера, и я представляю себе, что у вас все внутри на нее настроено, вы этим живете. А нужно заниматься документами…

– Когда у тебя хорошая команда, это возможно. А у меня хорошие помощники, они оберегают меня от работы, в которой я не силен. Если бы их не было и все пришлось делать самому, я бы, конечно, отказался. Ведь в театре никогда не бывает все гладко. В общем, я сам выбрал эту жизнь, так что ж мне жаловаться!..

– Какая у вас, руководителя театра, самая большая головная боль?

– Головная боль?.. Хотелось бы, чтобы люди все-таки меньше думали о мещанских вещах, которые отвлекают от сцены... Хотелось бы, чтобы они были более доброжелательны и не ныли по всякому поводу… Радовались тому, что мы живы, что можем вместе работать… Вот этого мне не хватает, а все остальное идет нормально.

– Совсем-совсем?!

– Проблемы, конечно, есть. Нам вот надо до Нового года выпустить три премьеры, но не знаю, осилим ли. Без денег много спектаклей не поставишь…

– Вам государство совсем не помогает?

Ну как… Помогает, как всем. Национальный театр, конечно, получает больше… Вы же понимаете, русских здесь, в Вильнюсе, не так уж и много, они посмотрят постановку один, два, пусть даже три раза – и все! Литовцы, конечно, тоже приходят, но тут свои сложности. Мы недавно провели анкетирование, и родители детей, которые родились в годы независимости, говорят, что их малышам нужен перевод с русского. Мы стали давать синхронные титры, но я хотел бы, чтобы зал оборудовали наушниками. Денег на них пока, к сожалению, нет… Ну, может быть, все-таки станем богаче или спонсоров найдем.

– Раз уж речь зашла о языке, спрошу вот о чем: общаясь с жителями Вильнюса, даже с этнически русскими, нельзя не обратить внимание на то, что у них своеобразный говор. Это сложилось исторически, и они сами называют себя «тутейшими». Как вы добиваетесь от своих артистов правильной речи?

– К нам два раза в год приезжают из Москвы педагоги, проводят занятия по две недели, а все остальное зависит от самих актеров, от того, как они за собой следят. Чистота речи нужна для души, она проявляет кондицию внутреннего состояния. Но вы же, наверное, и сами замечали, что один человек старается говорить правильно и у него это вроде бы получается, но в результате слова становятся неживыми. А у другого красота речи проявляется органично.

– В одном из ваших интервью я прочла, что красота никогда не оставляет вас равнодушным и во многом руководит вашими поступками. Вы можете назвать основной признак красоты, по которому вы ее определяете?

– Мне кажется, она есть всюду. У меня до боли сжимается сердце от красоты природы, от всего, что связано с землей, с цветением, с весной, когда все вокруг движется от смерти к жизни. Но красота может проявляться, как это ни странно, даже в страшных вещах – в войне, в землетрясениях. Или в том, что человек когда-то создал произведение искусства и его самого давно уже нет, а мы восхищаемся делом его рук, ума и души.

– В 1986 году вы сняли картину «Зодиак». Это фактически соната, посвященная Чюрлёнису. Но ведь тогда советский зритель не был готов понять и принять символику этого гения и этого фильма. Почему вы все-таки взялись за такую работу?

– Я тогда не думал о том, примет зритель эту символику или нет, потому что понимал: о Чюрлёнисе нельзя говорить не в соответствии с его языком! Его нельзя принижать! Но с фильмом все получилось нехорошо. Я шесть раз ездил в Москву, и комиссия из отдела культуры его не принимала. Не могли помочь даже Плисецкая и Щедрин! Нам говорили: «Этот, этот и этот фрагменты надо вырезать!» Но у меня рука не поднималась это сделать! В общем, тогда с Чюрлёнисом получилось неудачно. Но – что поделаешь…