Сталин всерьез надеялся разбить Гитлера уже в июне 1941-го

В преддверии 70-й годовщины начала Великой Отечественной войны мы с литературоведом Никитой Елисеевым собрали под одной обложкой воспоминания участников и свидетелей событий лета 1941 года. Большинство собранных воспоминаний нам были хорошо известны, некоторые подробности узнали впервые, а некоторые факты требовали переосмысления. Нового подхода требовало, в частности, все, что связано с директивой № 3, которую Москва в 21 час 15 минут 22 июня отправила командующим фронтами: «В течение 23–24 июня концентрическими сосредоточенными ударами окружить и уничтожить группировки противника и к исходу 24 июня выйти в районы Сувалки и Люблин». Иными словами, отходящим, а местами и бегущим, войскам ставилась задача перейти в контрнаступление… Абсурд? Однако, изучая документы, понимаешь: отправка этой директивы свидетельствует, что в Москве знали нечто большее о возможностях войск приграничных фронтов, чем то, что знали историки, многие годы выражавшие недоумение по поводу директивы № 3.

Как свидетельствуют воспоминания военачальников, 22 июня им нечего было доложить Москве, они сами часто теряли связь с армиями. В Москву шли лишь отрывочные и противоречивые данные. Воспоминания начальников среднего и низовых звеньев свидетельствуют о том, что на границе царил хаос – общая потеря управления войсками сводила на нет героическое сопротивление отдельных подразделений и одиночек. Войска и население приграничных районов бежали на восток. И все же в обстановке полной неразберихи Верховное командование отдает директиву на переход в контрнаступление. Опираясь на воспоминания маршала Тимошенко, которого в течение 22 июня Сталин несколько раз вызывал в Кремль, можно с абсолютной достоверностью предположить, что нарком обороны направил директиву, получив на это согласие Сталина. Что же, директиву направили вопреки здравому смыслу? Нет, в Москве на что-то надеялись.

Ближе других к разгадке этого «что-то» оказался историк Марк Солонин. Он не ограничился общеизвестным фактом количественного превосходства Красной Армии в вооружении над немцами, которое уже само по себе давало основание для оптимизма. Солонин скрупулезно изучил дислокацию войск к началу войны и предположил, что дислокация осуществлялась в соответствии с определенным планом, в основе замысла которого лежал упреждающий удар. Историк пришел к выводу о наличии Большого плана. Наступательные группировки, количественно и качественно превосходящие противника, были уже созданы и расположены на флангах вероятных немецких клиньев вторжения – и были способны выполнить амбициозные задачи, предусмотренные директивой № 3. Причем нельзя не заметить, что направления германского вторжения были верно определены.

Читатель вправе спросить: где такой Большой план, где документ? Да, такой документ неизвестен. Но означает ли это, что его не было? Что среди нескольких вариантов плана войны (разработка которых – одна из наиболее важных задач Генштаба) не было и плана упреждающего удара. Более того, именно такой план был разработан в первую очередь, поскольку наиболее соответствовал официальной советской военной доктрине «воевать на чужой территории».

Думается, только катастрофа первых недель войны и неудача при осуществлении директивы № 3 склонили Кремль скрыть план. И он, если не уничтожен за давностью, до сих пор пылится в архиве Генштаба.

Реконструированный Солониным Большой план очень близок к тому, о чем пишет в своей книге «Ледокол» Виктор Суворов. Но Солонин идет дальше и предполагает, что имелся не только план упреждающего удара, но и план контрнаступления в случае, если фашистская Германия нападет первой.

Из всех пишущих о начале войны Марк Солонин занял самую парадоксальную позицию. Одно из двух. Или страна была не готова к войне, и Сталин боялся дать Гитлеру «повод для вторжения». Или страна была настолько готова к войне, что вот-вот с нашей стороны мог последовать упреждающий удар, и только какой-то маленький просчет, небольшая ошибка, а быть может, нехватка здорового авантюризма были причиной катастрофы конца июня. Солонин склоняется скорее ко второй точке зрения. Но во взглядах Суворова и Солонина есть принципиальное различие.

«Виктор Суворов, – пишет Марк Солонин, – в своей трилогии («Ледокол», «День-М», «По­следняя республика») камня на камне не оставил от лжи­вого мифа про тихую, мирную и почти безоружную ста­линскую империю. Увы. Разрушив старые мифы, Суворов поспешил заменить их новым. Оказывается, Красная Армия была велика и могуча – но только до трех часов утра 22 июня 1941 года. На следующий день она уже была обескровлена и разоружена внезапным нападением гитлеровцев. Для пущей убедительности Суворов предложил и свой вариант объяснения причины такого конфуза – Красная Армия сама готовилась к нападению и якобы поэтому забыла про всякую осторожность. По сравнению с издевательски глупой версией коммунистических историков (про то, как робкий и наивный Сталин боялся дать Гитлеру повод для вторжения) гипотеза Суворова смотрится очень даже солидно».

Разгадана ли загадка директивы № 3? Почему ее не удалось выполнить? Неизвестно. Пройдут годы, откроются архивы Генштаба, сотрут пыль с карт Большого плана – и мы, может быть, узнаем правду.