Александр Баргман: «Не люблю предсказуемости»

Режиссер собирается сегодня похулиганить в Кузнечном переулке

Художественный руководитель «Такого театра», ведущий петербургский режиссер и актер Александр Баргман, кажется, успевает везде: играть на сцене, ставить спектакли, которые становятся заметным явлением петербургской театральной жизни, вести капустники, юбилейные вечера, режиссировать городские праздники. При этом Баргман может сказать «стоп», если что-то не соответствует его эстетическим представлениям. Баргман не умеет и не хочет что-то делать плохо и во всем выкладывается на полную катушку.

– Александр, со времени нашего последнего интервью прошло четыре года. Помню, вы сетовали на то, что питерским маленьким театрам не хватает некоего купола, который бы помогал существовать достойно и творить интересно. За этот «президентский» срок изменилось что-то в театральной политике города?

– Конечно, и в лучшую сторону. Гриша Козлов получил свою «Мастерскую», Лев Эренбург со своим «Небольшим драматическим театром» обрел и статус, и помещение. Лаборатория молодой режиссуры «ON.ТЕАТР» не осталась без внимания и поддержки. Слава Богу, дело сдвинулось. Значит, кому-то это надо в городе. Что касается «Такого театра», то я… нахожусь на перепутье. С одной стороны, театру нужно помещение, с другой – если мы осядем, появится своя крыша, организационная структура – не умрем ли мы? Не отразятся ли производство, обязанности по содержанию помещения и выплате зарплат на том, чем мы вообще дышим? Все происходит трудно, но происходит! Неприкаянность, эфемерность – уже составляющие этого театра. 

– Четыре года назад вы выглядели более усталым и озабоченным, чем сегодня. Сейчас вы гораздо бодрее, будто на взлете. Что этому способствует?

– Все вместе – и работа, и семейная жизнь, которая меня держит на плаву, питает, дает силы и ощущение уверенности. Я никогда не устаю от работы, если она не рутинна, если есть разнообразие. Мне нужны разные точки приложения сил, разные объекты. Как сейчас – впереди работа над четырьмя новыми постановками – в Тюмени, Тель-Авиве, Омске, Питере… Я обкладываюсь книгами, пьесами, сижу, думаю, ныряю в эти океаны. Подготовка к репетициям – сладостный процесс. И сами репетиции – наслаждение. Потом опять возникает что-то новое, и результат неизвестен. Я понял, что существовать могу только так. Иначе мне скучно, я устаю от однообразия. И не люблю предсказуемости.

– Тогда, четыре года назад, вы серьезно были увлечены «Ивановым» Чехова. И когда я увидела в Музее Достоевского спектакль, поняла, как разительно вы сами напоминали рефлексирующего Иванова… А теперь вы другой?

– Не знаю. В каждом спектакле есть что-то от самого режиссера. Каждый спектакль режиссер ставит про себя. Был когда-то Ивановым... Думаю, им и остался, только он во мне где-то притаился, не очень виден, но он никуда не ушел. Просто к моему с ним мироощущению добавился новый воздух.

– В актерстве этот воздух существует?

– Трудный вопрос. В январе была премьера спектакля «В ожидании Годо», который поставил в «Таком театре» американский режиссер Адриан Джурджиа. Мне нравится там играть. Иногда от актерства устаешь. Не устаю я тогда, когда приезжает Саша Морфов из Болгарии и что-то меняет в спектаклях, в «Дон Жуане» или «Ваале», которые он давно поставил в Комиссаржевке.

В эти моменты во мне просыпается тот Баргман-артист, которого я в себе давно не наблюдаю. Спектакль всегда нуждается в глазе режиссера. Иначе он гибнет. Я всегда стараюсь смотреть свои спектакли, чтобы поймать это приближение к смерти и спасти. Актер ведь существо ленивое, он норовит подмять под себя роль, чтобы удобнее, беспроблемнее было играть, и рисунок роли постепенно стирается, исчезает воздух, который наполнял спектакль, все становится суше. Я такой же ленивый актер, который подминает роль под себя.

– Какой спектакль, где вы заняты, самый активный долгожитель?

– Пожалуй, «Лес», идет в Театре на Литейном. Спектакль живой на протяжении 11 лет благодаря режиссеру Григорию Козлову, его методу работы, благодаря его внутреннему восторгу, чистоте, романтизму. Играю в «Лесе» редко, раз в месяц. Но для меня это важно. Как дышать. Люблю играть в своем давнем спектакле «Душекружение». Но не надо тешить себя иллюзиями – рано или поздно спектакль умирает. Недавно мы красиво простились с «Жан и Беатрис», который поставили с Анной Вартаньян и вместе играли его. Хороший спектакль. Но он сделал свое дело.

– Актер Владимир Татосов считает, что есть понятие «театральная Москва», но нет понятия «театральный Петербург». Согласны?

– Думаю, это не так. Владимир Михайлович просто очень тоскует по Товстоногову, считает, что мастера ушли. Да, какие-то мастера ушли, но какие-то возникли. Думаю, никакой театральной Москвы и никакого театрального Петербурга в принципе нет. Есть люди, есть театры в конкретной географической точке. И есть интерес зрителей к этим театрам. В Питере есть Молодежный театр на Фонтанке Семена Спивака, «Мастерская» Григория Козлова, есть Лев Додин, Лев Эренбург, Руслан Кудашов…

– Значит, не все так плохо, как принято считать? Может быть, есть ленивость публики, которая идет по верхам, смотрит лишь на яркие афиши, не раскапывая информацию о постановках?..

– Думаю, настоящие театральные зрители умеют разобраться. Они понимают все и прикармливаются в хорошем смысле театрами. Они избирательны. Я вижу их в залах. Это не те случайные люди, которые, проходя мимо Пассажа, завернули в театр.

– Но наверняка попадаются и те, кто забрел по ошибке. Это сильно вредит ауре спектакля?

– Еще как! Наш питерский зритель и так скован, неохотно идет на отдачу своей энергии, а если еще возникает храпящий гражданин или активно пишущий эсэмэски во время действия или листающий журнал в первом ряду – это очень разрушает атмосферу, ранит актеров. Хочется сказать таким зрителям: не ходите в театр! Или уйдите, если не нравится, но не надо вредить спектаклю. Мы все собрались в этом зале, чтобы что-то получить. Актеры и режиссер должны что-то явить зрителям, а те что-то дать взамен. И надо играть в эту игру честно, не лукавить… Раньше я от этого сильно болел. Сейчас научился не пускать переживания глубоко в сердце. Учусь понимать и прощать.

– Вам нравится жить в Петербурге?

– Не всегда. Летом нравится. Зимой – нет: снег, лед, темень… Я очень люблю уехать отсюда, чтобы соскучиться и вернуться. Но хочу уезжать, чтобы погрузиться в атмосферу нового места, раствориться там. Все больше хочу каждое мгновение жизни проживать максимально наполнено, дышать глубоко, а не поверхностно.

– Вы выступаете уже второй год подряд режиссером праздника – Дня Достоевского,  который пройдет сегодня в Петербурге. В потоке работы это большой кусок или маленький эпизод?

– Для меня это локальная радость. Дело в том, что я не самый большой поклонник Федора Михайловича, – для меня у него не хватает недосказанности, тайны, фокусов, дымки, марева какого-то. Я, конечно, преклоняюсь перед тем, как он оголяет человеческую натуру, напитывая каждую клетку читательского мозга, но мне тяжеловато с ним. При этом я очень люблю артистов. Возникает шаловливая искорка, которая позволяет превратить День Достоевского в яркое, острое и даже хулиганское площадное действие. Я счастлив, что мы сейчас работаем с уникальными ребятами с курса Руслана Кудашова, которых вырастили Сергей Бызгу, Яна Тумина. Они будут работать со сценками из романов Федора Михайловича прямо среди народа. Как кажется, в новом качестве явят себя артисты театра «Битком». Выступит театр «Кукольный формат», на балконе дома-музея зрителей встретит сам Достоевский – актер Сергей Барковский. А Макар Девушкин и Алена Ивановна с топором в голове поведут все действие на улице.

– Вы приверженец классических пьес, которые свободно преломляете, нагружаете новыми смыслами, переписываете и так далее. В следующем сезоне вы беретесь за «Иллюзии» Ивана Вырыпаева. Почему вдруг стал интересен современный драматург – потому что популярный сегодня автор?

– Вырыпаев мне интересен, потому что он мой друг, настоящий, нас многое связывает, он мне много помогал и помогает. Иван мой учитель – говорю ответственно – и в театре, и в жизни. Его тексты больше, чем пьесы, и шире, чем театр. «Иллюзии» – сегодняшняя пьеса, в ней есть прикосновение ко времени не с точки зрения исследования жизни социальных групп, а как нечто вечное, что будет волновать и сегодня, и завтра, и через век. Интересно поучаствовать в творческом соревновании: Иван сам ставит этот спектакль в Москве в театре «Практика». А режиссер Витя Рыжаков ставит в Венгрии.

– Может, фестиваль проведете – одной пьесы?

– Не уверен. Боюсь проиграть мастерам в творческом соревновании.