Учитель – это звучит… бедно?

Довольны ли современные российские педагоги своим материальным положением

«Бедные наши врачи и учителя – горбатятся за копейки, света белого не видя… – этот стереотип, сложившийся в 1990-е годы, крепко укоренился в общественном сознании. – Профессор получает меньше, чем торгаш в ларьке! А уж обычные вузовские преподаватели и вовсе еле сводят концы с концами! Не говоря уже о школьных учителях…» И так далее, и тому подобное.

И все это было правдой. Но времена изменились.

Летом, выступая на Всероссийском педагогическом форуме, Владимир Путин объявил о предстоящем повышении учительских зарплат – сразу на 30 процентов. И процитировал Чехова: «Нелепо же платить гроши человеку, который призван воспитывать народ». А вскоре, на съезде «Единой России», премьер-министр поставил задачу: уже в 2012 году поднять заработную плату учителей до «средней по экономике». При этом четыре российских региона уже сегодня практически вышли на этот уровень. Среди них и Петербург.

И действительно. Еще в 2002 году средняя зарплата петербургского учителя составляла всего 2000 рублей (в среднем у горожан было более 5000), а сегодня эти показатели сравнялись – по официальным данным, на уровне 27–28 тысяч.

Но это если объективно. А если узнать, что думают о своем благосостоянии сами педагоги?

Анна Серова, доцент, СПбГУ:

– В том, что нынешний российский преподаватель – это уже далеко не жалкий фанатик, который влачит полунищенское существование ради высокой идеи, я убедилась на собственном опыте. На службу в университет меня привел кризис 2008 года. За плечами остался опыт работы руководителем среднего звена в отрасли, которую в 2008-м отчаянно затрясло. Я была внутренне готова к тому, что мой доход упадет ниже плинтуса.

Но оказалось, что, имея работоспособность и волю к победе, преподаватель может зарабатывать неплохие деньги. Конечно, голый оклад невелик – около 9 тысяч рублей. Но это лишь базовая сумма. Она удваивается, как только ты становишься доцентом. Кроме того, существуют надбавки. Например, 10 тысяч только за то, что ты молодой специалист. Это что-то вроде подъемных.

А вот все, что ты получаешь сверх этих денег, зависит от ряда обстоятельств. В частности, от твоей научной плодовитости. Чем больше публикуешь статей в научных изданиях, тем выше твой «индекс цитируемости». Это сказывается на твоем преподавательском рейтинге, а рейтинг – на надбавках. Если же помимо сугубо преподавательской деятельности ты берешь на себя какую-то нагрузку – заведование кафедрой, кураторство над студентами, участие в том или ином коммерческом проекте – доход пропорционально увеличивается. К базовой сумме плюсуются надбавки за занятия с вечерниками и коммерческими студентами, за работу в приемной вступительной комиссии и так далее. Преподаватель получает прибавку к жалованью и за каждого дипломника, а также за руководство магистерскими диссертациями.

А со временем можно найти и халтуру. Например, преподавание в других вузах. Или репетиторство. Кроме того, некоторых преподавателей коммерческие фирмы приглашают спикерами на свои бизнес-тренинги и семинары для сотрудников. Работа на таких выездных сессиях оплачивается по совершенно другим расценкам.

Словом, мало зарабатывать в вузе, конечно, можно. Но для этого придется напрочь отключить всю фантазию, задушить в себе на корню какую-либо инициативу и приходить в вуз только для того, чтобы за два дня в неделю побыстрее отчитать свои несколько пар. За это больше 20 тысяч не заработаешь. Но если есть хоть какое-то желание работать и зарабатывать, то со временем доход рядового преподавателя можно довести до отметки в 50 тысяч.

Но и это, конечно, не предел. Статус профессора, должность заведующего лабораторией или кафедрой – все это новые финансовые перспективы. Конечно, придется серьезно покрутиться и попотеть, но это намного лучше, чем прозябать на нищенских окладах и жаловаться.

Сергей Ильченко, заведующий кафедрой радио и телевидения факультета журналистики СПбГУ:

– Если человек хочет хорошо зарабатывать, то он найдет способ это сделать. Это относится и к преподавателям вузов. В наше время есть много возможностей для дополнительного заработка помимо собственно преподавания: научная деятельность, публикация статей, участие в конференциях… Кроме того, современная система оплаты позволяет руководству вузов поощрять хороших сотрудников, давать им денежные премии.

Правда, все это работает, только если университет или институт считается престижным. Сейчас в сфере высшего образования установилась «власть бренда». Если в тот или иной вуз идет поступать много желающих, если там большой конкурс на бюджетное отделение, то преподаватели бедствовать не будут. А у некоторых вузов таким «брендом» является традиция – в первую очередь это, конечно же, относится к МГУ и СПбГУ, которые всегда считались лучшими в стране. Имеет значение и популярность конкретных преподавателей: если у них хорошая репутация, если студенты хотят учиться именно у них, то такие преподаватели тоже не пропадут.

Софья Артамонова, учитель английского языка, школа № 62 Санкт-Петербурга:– Для настоящего учителя, который любит школу, любит свою работу, деньги – не главное. И это для меня и для моих коллег, проработавших в школе много лет, не просто красивые слова. Поэтому мы и работали в школе даже в 1990-е годы, когда с зарплатами было совсем тяжело.

Сейчас нам регулярно повышают зарплату и еще обещают прибавить: те, кто еще недавно получал 20 тысяч, теперь получают около 30. Но увеличение зарплаты в нашем случае почти всегда означает еще и увеличение работы. Вместе с деньгами нам добавляют новые учебные часы, переводят нас на шестидневку. Так что денег мы получаем больше, но времени на то, чтобы их потратить, остается меньше. И главное – мы еще больше устаем, еще сильнее «выгораем» на работе, а для педагога это – самое страшное.

Кроме того, в этом году у учителей появился новый повод для беспокойства. Это новые правила аттестации – все учителя высшей категории должны будут подтвердить свое «звание». А для этого нам нужно отвлекаться от основной работы и заниматься бумажками: писать научные статьи, собирать разные документы, считать, сколько на нас было написано жалоб и сколько благодарностей.

Сейчас многие учителя высшей категории подумывают о том, чтобы уйти с работы именно из-за аттестации, а не из-за того, что мало платят.

Людмила Можайская, учитель русского языка и литературы, школа № 133 Санкт-Петербурга:

– Если бы в школах было совсем тяжело и учителя действительно голодали, мы бы не работали там по 40–50 лет. Я, конечно, не говорю, что нам легко, но, по-моему, хорошего в работе учителя всегда было больше, чем плохого. И до перестройки, и после, и сейчас плюсов больше. Хотя, возможно, плохое просто быстрее забывается…

Зарплаты у нас действительно растут, поэтому основные трудности нашей работы – не денежные. Они заключаются в другом: сейчас нам приходится осваивать компьютеры и интернет, а для людей старшего поколения это очень непросто. Но приходится: в моей школе существует электронный журнал, в который через интернет могут заглядывать родители учеников. Но многому мы учимся у детей – для них это все легко и привычно.

А что касается финансовых трудностей, то скорее они бывают не лично у учителей, а у школы – не хватает денег на ремонт, на новые парты… Тут мы выкручиваемся как можем. В остальном же жаловаться не на что.

Что думают о своих перспективах будущие учителя, студенты Санкт-Петербургского педагогического университета им. А.И. Герцена? С этим вопросом я пришла в одно из зданий вуза, на Мойку.Спрашиваю студентов, в стайке которых, разумеется, преобладают девушки:

– Верите, что учителя будут получать нормальную зарплату?

Студенты смотрят на меня с подозрением: мол, ты что, издеваешься?

Я объясняю, что из газеты, мол, народ, дескать, интересуется. Тут начинают говорить все хором, перебивая друг друга:

– Моя мама учительница. У них уже два месяца о предстоящем повышении зарплаты только и говорят. Но никто не знает, кому прибавят, а кому нет. Директриса уже всех по очереди вызывала к себе в кабинет, просила не поддаваться панике. Мол, распределение денег зависит только от комитета по образованию.

– Да в этом комитете по образованию даже не знают, сколько учителей у нас в городе! У нас на кафедре одна студентка, когда курсовую писала, спросила – так ей не ответили, сказали, что считать долго и сложно.

– Не верю я, что прибавят. Должен быть прозрачный закон. А когда непонятно – значит, надуют. В общем, я буду устраиваться там, где смогу заработать. Тем более я из провинции, а там учителям совсем нежирно платят.

– Муж моей сестры пять лет в школе отработал. Сначала таким романтиком был… Она – тоже. Вместе учились, вместе в школу пошли. А потом поняли, что жить на эту романтику невозможно. Теперь сестра с ребенком сидит и подрабатывает репетиторством. А муж ее в автосалоне работает. Меня так уговаривали не ходить в «Герцена». Но я пошла. Учат-то хорошо – диплом котируется, не пропаду!

– Вот мы – химики. Среди выпускников есть такие, что идут в школу. Но среди моих знакомых несколько человек устроились лучше: один работает в фирме, которая продает удобрения, другая делает анализ топлива на автозаправке. 

А что думают о своих студентах преподаватели?

– Никто из студентов не верит в эту пресловутую прибавку, – говорит преподаватель Михаил Никитин. – Сейчас молодому учителю, который пашет по пять-шесть уроков в день, платят около 15 тысяч. Это, конечно, без надбавок за классное руководство, за категорию и так далее. Наши старшекурсники проходят аттестацию уже во время учебы, при подработке – чтобы рассчитывать на более высокую зарплату. Но, по статистике, всего 3 процента выпускников нашего вуза идут в школу. Остальные – куда угодно, только не туда. А последние романтики в школе – это мои заочники, в основном из глубинки. Им от 35 до 50 лет, и они действительно хотят нести знания детям.

«Растет благосостояние советских граждан!» – бодро звучали рапорты советской поры. Рапортовали. И учителей по части этого «растущего благосостояния» вроде как не обделяли. Если в 1970 году средняя зарплата советского учителя составляла 122 рубля, то в 1988-м – уже 220! Но это в абсолютных величинах. А вот если сравнить учительские зарплаты советской поры с зарплатами прочих российских граждан, то здесь все не так радужно. До войны (данные на 1940 год) эти два показателя были равны. А вот потом расслоение стало увеличиваться даже в советском обществе. В 1960 году учителя получали уже всего 90 процентов от средней зарплаты по стране, а в 1987-м – чуть более 80 процентов. Понятное дело, что в 1990-е этот разрыв продолжал увеличиваться.

«Учителям и медикам месяцами не выплачивают зарплаты, закрываются детские сады и дома творчества. Одни выкрикивают антиправительственные речевки, другие объявляют голодовку…»

«Комсомольская правда»

«Тревожные августовские дни 1997-го. Мой редакционный стол завален коллективными письмами учителей из школ области. И в каждом – отчаяние и угроза: «Мы не начнем новый учебный год до тех пор, пока нам не выплатят все долги по зарплате!»

«Правда Севера»

«Мы вступили в 1990-е годы с мощным человеческим капиталом в системе образования. Это были люди, которым было интересно преподавать, вести научную работу, которые хотели иметь учеников и работали ради самореализации. Но государство отказало этим людям не в дополнительных, а в основных материальных благах. На зарплату учителя, врача, профессора стало невозможно жить».

«Огонек»

Конечно, даже сегодня наших учителей нельзя назвать ни весьма обеспеченными (а много в стране таких людей вообще?), ни тем более состоятельными. Но и униженными, оскорбленными они потихоньку (а, пожалуй, даже и не потихоньку) быть перестают. Конечно, и самим учителям хотелось бы большего, и для общества было бы со всех точек зрения полезнее, если бы статус педагога (который во многом определяется его зарплатой) был бы выше – ведь от того, кто учит наших детей, зависит будущее страны. Да и вообще денег, как известно, много не бывает, а проблем в России хватает во всех отраслях, и сфера образования – конечно, не исключение.

И все-таки. Как мы видим, заработать на преподавании в России можно. Профессура уже может подтвердить свой статус финансово. Рядовые вузовские преподаватели тоже не нищенствуют. Как и хорошие школьные учителя.

Но как быть с теми учителями, которые по-прежнему живут, перебиваясь от получки до получки? На самом деле – остаются и такие. Как быть? Но это уже вопрос, можно сказать, стратегический. Бедные, не самые успешные люди есть во всех профессиях. И многие профессии в нашей стране защищены куда меньше, чем профессия учителя.

Взять, к примеру, нас, журналистов. Что делают журналисты, если у них не получается стать настоящими успешными профессионалами? Ждут помощи от государства? Жалуются на жизнь? Есть и такие. Но тут жалуйся не жалуйся – все равно никто не поможет. Так что люди просто меняют место работы, профессию, ищут свое место в жизни. Может, так должны поступать и учителя, которые недовольны своим положением? А еще врачи, полицейские, прочие бюджетники. Но это уже, повторим, вопрос стратегический.