Владислав Котлярский: «У меня двойников – с полсотни»

Популярный актер рассказал, что роль в «Глухаре» сделала его жестче

Острохарактерную роль в антрепризном спектакле «Опасные мальчики» он получил после ошеломительного успеха сериала «Глухарь», где сыграл подполковника милиции Карпова. Теперь же считает, что пришло время, когда он будет сам определять, где ему сниматься и что играть на сцене.

– Владислав, в вашем голосе, когда вы сказали, что вечером у вас спектакль, я уловила гордость...

– Гордость? Ну, может быть, и так. Хотя скорее радость. Я соскучился по театру, очень хотел выйти на сцену после долгого вынужденного перерыва. Но я вообще счастлив, что участвую в этом проекте – спектакле по пьесе Ника Ворока «Опасные мальчики». Мне все здесь нравится: актеры, режиссер, пьеса. Я, как только прочитал ее, сразу влюбился во всю эту историю. Написано до миллиметра точно, безукоризненно. В пьесе нет того, что можно было бы убрать. Добавить, додумать по-режиссерски – да, но не сократить. Два с половиной часа пролетают незаметно. Думаю, режиссер Ованес Петян здорово прочувствовал материал. Мы с Ованесом учились в ГИТИСе: он на режиссерском, курс Марка Захарова, а я на актерском – у Андрея Гончарова. Тогда мы не дружили, хотя знали друг о друге, здоровались. А вот теперь я у него играю.

– Петербургская публика увидит спектакль 13 ноября в ДК имени Горького. Наверняка многим хотелось бы узнать еще какие-то подробности о спектакле...

– Комедия из современной жизни. Семья очень незадачливых, а порой опасных мальчиков. Каждый из братьев ищет свое счастье. И находит! На этом пути возникают разные смешные, парадоксальные ситуации. У меня роль старшего брата. Младшего играет Володя Фекленко – в «Глухаре» он Тарасов, ну и среднего, самого умного, играет Александр Бобров, по «Глухарю» он Агапов. Здорово и приятно – играть со своими близкими друзьями, с которыми несколько лет работал на съемочной площадке, – на сцене важно чувствовать партнеров, единомышленников.

– Вы уверены, что получили эту роль благодаря «Глухарю»?

– Думаю, да. И не только я. Антреприза ведь предполагает и зарабатывание денег. Увы, в Москве и на гастролях те спектакли, в которых заняты неизвестные актеры, публику не собирают. Огромное количество талантливых театральных актеров, если они не засветились в сериале, так и остаются «за кадром», их не позовут в антрепризу. Обидно.

– До знаменитого сериала вы сыграли множество эпизодических ролей, в том числе и ментов. «Глухарь» – счастливый случай?

– Я славы не искал, я просто хотел делать что-то интересное. Я бегал по кастингам, я стучался в двери, я приближал это везение. До сих пор не верится, что такая удача случилась в моей жизни. Наверное, приглашение в сериал и на эту сложную роль, где есть что играть, можно расценивать как подарок судьбы. Раньше я вынужден был идти туда, куда позовут, практически без разбора. Главное было наработать побольше киношных образов. Сейчас я уже могу выбирать спектакли, где играть, фильмы, в которых сниматься. Но возникает и новая проблема: надо выбирать только самое хорошее. Потому что после колоссального успеха «Глухаря» я понимаю, какой кредит доверия люди мне дали. Конечно, я с удовольствием иногда играю в маленьких эпизодах у друзей-режиссеров. Но достойного материала мало.

– Перед интервью я просидела ночь и посмотрела в интернете серий восемь «Глухаря» – мне стало понятно, почему вы так впечатлили зрителя. У вас очень узнаваемый и в то же время неразгаданный герой получился. В нем постоянно идет нешуточная борьба между злом и добром. Он очень ожесточен. Вы из себя вытаскивали эти черты?

– Ну не на улице же я их находил. В сценарии только текст и поступки. Больше ничего не прописано. А дальше надо придумывать внутренние мотивы поведения персонажа. Возникали какие-то тайные вещи, которые я и сам не смогу объяснить. Сам не понимаешь порой, как это все рождается? У Ахматовой есть строки: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда». В этом, наверное, и заключается тайна актерской профессии. А ожесточенность приходилось будить в себе самом. Она действительно сидит, очень-очень глубоко. Это была сложная задача, потому что в жизни я другой.

– А какой вы в жизни?

– Всегда думал, что достаточно мягкий и добрый. Теперь понимаю, что стал жестче. Если бы мне три года назад сказали, что я сыграю такого жесткого, волевого человека, я бы не поверил, сказал бы, что это не мое. Ну вот, пожалуйста, получилось. Помогал психологический тренинг – я развивал в себе какие-то качества. Но по большому счету я каким был, таким и остался. От Карпова во мне сохранилось что-то на уровне игры, удивления – надо же, могу и таким предстать.

– Как вы считаете, почему в последней серии ваш герой стал просто олицетворением зла? Убивает, рушит все на своем пути…

– Я думаю, итог того пути, по которому шел Карпов, не мог быть хорошим. Чтобы сыграть эту серию, я специально ходил в психушку, советовался с врачами. Меня уверили в том, что такой волевой, не привыкший отступать перед обстоятельствами человек, в силу того, что в нем годами копилось напряжение, вполне мог «слететь с катушек».

– В интернете в социальных сетях девушки вас завалили комплиментами и признаниями в любви – видят в вас идеал. Получается, женщинам нравятся такие ожесточенные мужчины? Что же делать рафинированным очкарикам-интеллектуалам? От них девушки совсем отвернутся...

– Я думаю, многие интеллектуалы-очкарики уже женаты, а если нет, то у них все шансы найти своих любимых. Не надо ничего делать. Не все девушки любят жестких.

– Наверное, к вам еще такое пристальное внимание девушек потому, что вы не женаты?

– Вряд ли. Хотя я об этом не задумывался. Может, и правда, то, что не женат, подогревает интерес. Но девушкам все-таки лучше помнить, что мой персонаж – это далеко не я сам.

– Что для вас любовь?

– Счастье, удовольствие, сама жизнь. Как говорил Владимир Высоцкий: «Я люблю – а значит, я живу». Любовь – это максимальное проявление жизни.

– В вашей жизни много любви?

– (Долго думает.) Любви никогда не бывает много.

– Умеете ли вы ненавидеть?

– Наверное, нет. Я могу на какой-то момент, если меня разозлить, испытать чувство ненависти. Но это не моя черта характера. Я стараюсь человека понять, вообще всех людей понять. И я уверен, что никто ни в чем не виноват в жизни. Может, не самый удачный пример, но даже Чикатило вызывает во мне не столько осуждение, сколько понимание психологических истоков его чудовищных пороков. В каком-то смысле он не виноват в своих преступлениях. Может, у него была такая мать, которая его унижала, и у него был ограниченный круг возможностей в жизни. Если человека с детства унижать, оскорблять, психологически подавлять и если у него нет достаточной силы воли противостоять насилию, потому что это тоже закладывается с генами, то у него не остается выбора, кроме как стать тем, кем он стал.

– Изменилось ли после «Глухаря» ваше отношение к милиции?

– Раньше я слабо представлял себе, что это за система. Но сейчас у меня даже появились друзья в милиции, вернее, в полиции. Многие вещи там неприглядны. Но я не то что стал оправдывать их, я стал понимать, в какие условия там поставлены люди.

– Вы любите покой или активность в жизни?

– И покой, и активность. Такие крайности. Могу целый день или даже неделю пролежать на диване. Просто лежу, даже не читаю. Люблю бездельничать. И люблю вдруг развить бурную деятельность. Люблю шумные компании, когда собирается много друзей... Отлично знаю, чего я не люблю, – я не люблю давать интервью. Я несколько раз в жизни давал интервью, когда слава навалилась. И потом понял, что, когда мне задают вопросы, на которые я уже давал ответы, организм мой противится тому, чтобы еще раз идти по кругу. И потому я очень часто отказываюсь от интервью. Я честно об этом говорю, потому что в жизни не люблю врать – ни себе, ни другим.

– Что вам нравится особенно в актерской профессии?

– В настоящее время я получаю огромное удовольствие от того, что стал востребованным. Это замечательно – играть то, что тебе нравится, да еще получать за это деньги, не такие, конечно, как в Америке, но все-таки больше, чем у обычных людей, слава богу. Счастье – это любовь зрителей. О роли какой-то в классической постановке не мечтаю. Мне пока хватает того, что у меня есть.

– Не боитесь, что известность вас изменит и постепенно вы превратитесь в другого человека? Вот же в социальных сетях – «ВКонтакте» – вы аватару меняете каждый день.

– Я? Не может быть! Вы у какого-то клона были. У меня двойников там с полсотни где-то. А я как три года назад вывесил свою фотку, так она до сих пор там и есть. А то, что я постепенно могу измениться... Да нет, вряд ли. Самоанализ какой-то у меня идет. Думаю, я не зазнаюсь.