«Бабло победило наше кино»

Отметив 60-летний юбилей, народный артист России Виктор Иванович укатил в солнечную Италию, а тем временем на Первом канале начался долгожданный показ многосерийного фильма «Фурцева», где Сухоруков играет Никиту Сергеевича Хрущева…

– Виктор Иванович, вам ведь не впервой играть товарища Хрущева… Срабатывает «портретное сходство» или есть какие-то внутренние причины?

– Впервые я стал Никитой Сергеевичем в сериале Юрия Кары «Звезда эпохи», но там была скорей зарисовка. Было предложение и от Александра Прошкина сыграть Хрущева в фильме «Чудо». Но только у режиссера Сергея Попова у меня появилась возможность реализовать не «портретное сходство», как вы заметили, а какие-то глубокие мотивы. 

Материал интересный, масштабный, огромные массовки. XX съезд КПСС мы снимали в Кремле… Картина, конечно, не о Хрущеве, а о его времени, о Екатерине Фурцевой, ее блестяще играет Ирина Розанова. Фурцева ведь «произросла» и стала Фурцевой во времена Никиты Сергеевича.

– Трудно сыграть такого деятеля? Личность его даже современники, историки не понимали.

– Вы так специально говорите, чтобы меня спровоцировать? Мне кажется, с ним все понятно. Просто надо поднять документы, источники, справки. Надо понаблюдать биографию его деятельности, поступков, решений, его взмахов руки. Другое дело, стоит ли об этом говорить, рассказывать? Ведь гордиться особо нечем! Или, наоборот, смятение такое, что не приведи господи, нужно поделиться, узнав, кто такой был Никита Сергеевич. Хищный, циничный, расчетливый, умный человек. А рядом с ними – ему подобные, им же собранные. Хрущев ведь собрал вокруг себя, как ему показалось, своих людей, новых людей. Но в итоге они же все его и сдали. Все до единого! 

Но я ведь актер – игрок, и такая роль меня увлекла. Конечно, мне азартно, интересно. Плюсы и минусы его личности пускай разбирают специалисты, исследователи, а актеру нужны взрывы. Кульминации и взрывы. В биографии Хрущева их хоть отбавляй!

– Вы как-то сказали, что придерживаетесь принципа защиты и любви любого своего персонажа…

– Иначе не высечь обаяния, а значит, не привлечь интереса публики. Персонаж без обаяния, без любви актера к нему получается пресный, неувлекательный, с блеклыми глазами. А хочется, чтобы он был любопытен огромному количеству зрителей. 

Тем не менее мне трудно любить этот свой персонаж. Знаете, сколько сил потратил, чтобы сделать его «своим»? Сложнейшая фигура! И хотя его благодарят за ХХ съезд, но есть версия, что на ХХ съезд Хрущев пошел для того, чтобы сбить народную любовь к Сталину, чтобы перенести внимание народа на свою личность, на свою персону. И по большому счету все, что он сделал нехорошего, все равно перетягивает его благородные поступки.

– Вы актер яркого комедийного дарования… Кому же, как не вам, играть Хрущева, который остался в сознании народа шутом, кукурузником…

– Но таким его сделали его оппоненты. Когда Брежнев пришел к власти, он объявил Хрущева дураком, клоуном, кукурузником. Видимо, в политике такое правило: те, кто приходят, пытаются замалчивать или осмеивать предыдущих. В фильме есть эпизоды, которыми я горжусь. Я не показываю Хрущева клоуном, кукурузником, не смеюсь над ним. Играю человека, достигшего высшей власти, шагая по трупам. И в то же время умевшего любить, ревновать. Знаете, сколько детей было у Хрущева? Пятеро! У него и незаконнорожденные дети были. Его любвеобильность тоже представлена в нашем фильме.

– Как вам, простому парню из Орехово-Зуево, удается играть императора, графа, наркома, генералов?

– Понимаете, когда нам говорят о высших руководителях, царях, что «тот был придурок, этот – запойный, третий – пустомеля, шут гороховый», – это все брехня… И когда сегодня говорят о том, что у нас в стране из двух главных лиц кто-то первый, а кто-то пляшет под дудку, это все разговоры для дилетантов и примитивных людей. Они оба серьезнейшие, умные, целеустремленные люди. И вообще это великое изобретение в российской власти, когда наконец-то страной реально руководят двое, а не один. Если еще и третий прибавится, будет вообще замечательно. Такой страной надо руководить группой, в одиночку невозможно.

– В недавний юбилей о Сухорукове вспомнили все каналы, показали ваши интервью, ваши фильмы… 

– Спасибо, конечно, всем, кто вспомнил, поздравил. Низкий поклон! Но мне все-таки больше нравится отмечать юбилеи не собственные, а своих картин. Например, 20-летие фильма «Бакенбарды», в котором Юрий Мамин впервые открыл меня для кинематографа. Замечательный получился памфлет, сатирическая комедия. Я там с бакенбардами, худой, потому как у меня была язва желудка. Отметил я и 10-летие фильма «Брат-2», знаковой картины для своего времени и по сей день любимой.

– Вы такой живой, контактный, общительный… Вам не предлагали стать ТВ-ведущим?

– Почти все каналы звали. Говорили даже: несите идею, а мы вам под идею команду профессионалов подберем. Вот отказался от предложения быть ведущим документального цикла на канале «Культура». И ведь очень интересное, серьезное предложение. Но, может быть, потому и отказался. Это ведь другой жанр – быть ведущим в телеиндустрии, и это дело тебя поглотит. Не знаю, как мои коллеги могут совмещать ТВ и кино, сцену. Если «уйду в телевизор», я там должен раствориться. Я не имею права быть дилетантом. Презираю тех ведущих, которые выходят с картоночками в руках и читают то, что там написано. По картоночке песенку объявляют – срамота-то какая! Все-таки драматическому актеру нужно своим делом заниматься, а не «светиться в ящике». Почему актер должен жарить котлеты или кататься на роликах? Неправильно это. 

– В ситкомах вы не снимаетесь принципиально? 

– В 200 серий не пойду, конечно. Ситком – это ужин из одних блюд каждый вечер. Это конвейер. А я – за искусство. Да и опасно это для здоровья, мне кажется, я тут же заболею, если пойду в ситком. Я просто угорю в этом мутном потоке. Сыграть в ситкоме может любой актер, а я хочу быть единственным. 

– Но и в кино в последнее время вы стали реже появляться…

– Когда Юрий Иванович Еремин пригласил меня на главную роль царя Федора в Театр имени Моссовета, я на выпуске отказался от всех съемок, остановил все кино. Я только репетировал роль. Актеры, в театре работающие, бегали по сериалам, снимались, занимались подработками, а я – никуда. Премьера вышла, после этого я освободился, а «кина» уже не было. Но я стал мастером эпизода (улыбается. – Прим. авт.), что тоже очень почетно. Снялся в эпизодах в «Овсянках» у Алексея Федорченко, снялся в «Лифте» у Станислава Говорухина, в «Гамлете» у Юрия Кары, у Сергея Бодрова-старшего, у молодых режиссеров арт-хаусных картин… Предложений много, но я часто отказываюсь. Материал несут настолько слабый, что даже фантазия не включается, как его обыграть…

Играю не много, но достаточно. Компания «Мельница» при участии кинокомпании СТВ Сергея Сельянова сделала большую анимационную картину «Иван-царевич и Серый Волк». Мне предложили на выбор Царя, Тайного Советника и одну из голов Змея Горыныча. Утвердили на Тайного Советника. Я с огромным удовольствием озвучивал эту роль. Это будет предновогодняя премьера!

– Вы довольны тем, как развивается сейчас российский кинематограф?

– Нет, конечно. В прокат российские картины выходят все реже. Я сам знакомлюсь со многими талантливыми лентами только на кинофестивалях. Очень люблю выборгский кинофестиваль «Окно в Европу», смотрю там кино запоем: с утра до вечера, по три-четыре картины за день. Мне на весь сезон такого «кинозагара» хватает, чтобы иметь представление, что сейчас снимают, какие режиссеры, актеры… 

С распадом Советского Союза разрушена сеть кинотеатров на постсоветском пространстве. Бабло победило наше кино. Российские прокатчики преклоняются перед голливудской продукцией, она для них дойная коровушка. У них полностью отсутствует чувство какой-то ответственности перед людьми. Только жадность, только бабки! Много дискуссий проходит, как изменить ситуацию. Знаете, я стал бы деньги давать не на производство фильмов, а на строительство новой, государственной прокатной системы, на создание кинотеатров именно для российского кино. 

– Вы шагаете в ногу со временем? Колесите на шикарной иномарке, освоили интернет, «Твиттер»?

– Машину не вожу, интернета дома нет… Когда встречаюсь с человеком, выключаю телефон. Это желание схватить мобильник в любой ситуации выхолащивает из нас какое-то уважение, почтение к людям, к живому общению. Для нас важен не человек, а звонок. Нет, милый мой, ты со мной поговори, а потом перезвони…