Если человек не идет к лейкопластырю…

Признание персонажа Георгия Вицина в одном из фильмов – «Грубый век, грубые нравы, романтизму нету, не дают человеку спокойно жить!» – актуально и в наши дни. Вспомните, сколько раз за день к вам пристают посторонние люди  с ничего не значащими (по крайней мере, для вас) вопросами. На улице. В метро. В магазине. В собственном доме, наконец.

Вы приезжаете на автостоянку. Вам предлагают залить бензин. Оно вам надо? Кому-то, может, и да. А мне – нет. Не потому, что мне десятки жалко. Просто я не хочу тратить время на разговоры, на отказ человеку, вообще, на общение с ним. Отказывать тоже надо уметь. Не все это любят. Профессор Преображенский по этому поводу говорил, что он не любит пролетариат. Хотя, как думал про него Шарик, такие деньги мог бы на митингах зарабатывать!

Вы отказываетесь от передвижения на четырехколесном транспорте и спускаетесь в метро, чтобы в толпе спешащих людей спокойно обдумать свое положение. Просто поразмышлять о делах. Так ведь вам не дадут. Только закроются двери, и какой-то не совсем здоровый гражданин на не совсем здоровых ногах заголосит заикаясь: «Лейккко-пластттырь ме-ддди-цинский!» Пауза. «Если вввы нне приходите к лейко-плас-ты-рю, онннн прихххо-ддит к вааам!» Пауза. Ожидание. Объяснил бы кто этому гражданину, держащему на вытянутой руке мятый и грязный лейкопластырь, что никто покупать его не собирается, какие бы добрые намерения он ни имел.

Не хотите купить «лейкккоплыстттырь», пожалуйста, купите хозяйственную сумку. Или диск с базами данных. Или книгу о космонавтике, написанную автором, расхаживающим по вагону метро. Еще продают ручки, обложки для паспорта, игрушки, фонарики, карты местности. Меня умиляли люди, которые заходили в вагон и начинали надувать шарики, пытаясь одновременно объяснять, зачем они это делают. Или те, кто тыкал в других электрошокером, рассказывая при этом, какое это эффективное средство самообороны. Или подвешивали какие-то указки к поручням, и те качались из стороны в сторону, привлекая внимание пассажиров. Главным образом тем, что мешали.

Но вот – новое слово. Такого я, честно говоря, еще не видел. Заходит в вагон мужик с огромной сумкой и начинает рекламировать какой-то хозяйственный нож. При этом демонстрирует, как тот работает. Р-р-р-раз! – и счистил кожуру с картошки. Р-р-р-раз! – и счистил кожуру с морковки. А хотите – вот вам, пожалуйста, морковка по-корейски. В руках мужика, ей богу, фокусника, появляется тонко нарезанная морковная прядь, которой он трясет на пассажиров. Из сумки – вонь на весь вагон. Все это выглядит глупо и нелепо, особенно на фоне того, что робот на английском дублирует название станций.

Где же мы – в Европе или в коровнике? И что за персонажи вокруг нас, которые, подобно сказочным, разбрасывают из рукавов кости и бодягу?

Вы, скажем, не любите ходить в Кунсткамеру. Но, попав в метрополитен, оказываетесь в ней против своей воли. К вам подходят прокаженные. Заики. Ветераны Куликовской битвы. Люди с шишками на лбу. Перебинтованные с ног до головы существа, напоминающие больших малярийных комаров, героев Герберта Уэлса. Да и они, как сказано в другом произведении Булгакова, – просто вздор по сравнению с этими.

Я не против людей. И могу бросить копейку каждому. Но почему, оказываясь в транспорте, я вынужден слушать песни? Пусть даже хорошего исполнения, а капелла, на религиозные темы. Почему я, вместо того чтобы читать книжку, вынужден внимать раскатам тамтама, охрипшим гитаристам, прочим трубадурам современности, всем этим «певунам», расплодившимся в результате социальной революции? Оставьте меня в покое!

Меня и так достают на каждом шагу. Услужливо интересуются в магазине, что я хотел бы купить. Присылают эсэмэски с приглашением на пати. Или предложением кредита. Суют в руки рекламные листовки. Предлагают «заполнить анкету и выиграть тортик». Наконец просто доходят до примитивного: «Дядь, дай десять копеек!» И ведь не скажешь им: «Может, тебе еще ключи от квартиры, где деньги…»

Даже квартира давно перестала быть крепостью, заповедной зоной. Они добрались и туда.

«Ваш дом подключается к нашей сети. Вы не хотели бы установить высокоскоростной интернет? Ах, вы спите? Извините. Тогда когда вам можно перезвонить? Какой интернет вас интересует?»

Меня интересует, чтобы вы шли лесом. Туда, где нет признаков цивилизации. И где бы я сам с удовольствием оказался, если бы не ежедневная необходимость сталкиваться с ней лицом к лицу.