«Петербург провоцирует на творчество»

Известный режиссер Виктор Крамер считает, что наш город непригоден для жизни, но продолжает здесь жить и ставить спектакли

Он создает уникальные шоу. Драматические, музыкально-пласти-ческие, оперные, акробатические, с применением видео- и лазерных установок – это всегда яркое зрелище и почти всегда попадание в десятку. Громким событием в 2002 году стала премьера «Бориса Годунова» в миланской La Sсala и в Мариинке, а в 2003-м – оперы «Руслан и Людмила» в Большом театре, а также шоу к 300-летию Петербурга. Крамер выступил режиссером знаменитого «сНЕЖНОГО шоу», с которым Слава Полунин стал разъезжать по всему миру (кстати, с 23 февраля по 4 марта шоу вновь будет демонстрироваться в Петербурге). Осенью в Мюзик-холле прошла премьера шоу Виктора КРАМЕРА «Цветные сны белой ночи». После двухмесячного перерыва весь февраль спектакль снова может смотреть петербургский зритель.

– Виктор, перед премьерой вы заявили, что спектакль претендует на европейский уровень, что он сумеет завоевать публику. Были ли вы сами в этом до конца уверены? 

– Конечно, проект вызывал большую тревогу. Ведь эта история сделана совершенно не мейнстримовой. В ней есть элементы, которые популярны, – видео, танец, акробатика. Но сам  взгляд на Питер и на тему, которая тут затронута, достаточно сложный, он не совсем прямой, он ассоциативный, поэтический, сюрреалистический, как угодно. А по-другому я делать не могу и не хочу. Я приберег несколько запасных «парашютов» – номеров зрелищных, понятных, имеющих отношение к лубку, к эстраде. Особенно волновался за второй акт, – в нем показана мистическая, странная история золотого бала, реальность полностью уходит из-под ног. Однако запасные номера вытаскивать не пришлось – сложный акт был встречен зрителем даже отзывчивее, чем первый, «форматный». Вот этому я удивился больше всего и поверил в то, что зрители намного тоньше, глубже, чем мы о них думаем. 

– Кажется, вы цитировали самого себя, введя в действие персонажей в белых одеждах, которые походили на героев «сНЕЖНОГО шоу»  Вячеслава Полунина. Кто-то расценил это как перепевы…

– Перепевов я не вижу. А образы идут не от меня, не от Славы, а от первоначальной истории любого циркового искусства. Клоунская команда для того и существует, чтобы занимать паузы между серьезными, смысловыми, философскими номерами и, обыгрывая их, вносить долю иронии. Вот и у меня сквозная компания в белом этой цели и служила. А белые одежды – потому, что мы взяли тему ангелов, недаром и над Петербургом парит ангел. Кто-то в наших персонажах видит городских домовых, этаких питерских странных чудиков. Это не заимствование даже у себя самого, а синкретичная природа игры во все виды искусства.

– У вас есть потрясающий номер с рукой на балу. Огромная ладонь, которая раскрывается, а там женщина. Что это символизирует?

– Мне было радостно, что зритель воспринимает этот номер, замерев, а в финале зал взрывается аплодисментами. Мы сделали мощную мужскую ладонь и на нее поместили хрупкое создание. Любимая женщина всегда на ладони у мужчины. Танцует, двигается, занимается эквилибристикой, пытается быть нежной и в то же время независимой. Финал, считаю, очень символичен – когда рука обнимает и закрывает женщину.

– Здорово! Хотя мужчины не всегда соответствуют таким критериям.

– Но мы же говорим о снах! Весь наш спектакль – это сновидение. Сновидение о Петербурге и его людях.

– Какая-то личная история получила отголосок в спектакле?

– Все это личная история. По большому счету для меня это визуализированные стихи.  А стихи всегда идут от личных ощущений, от эмоций.

– Вы поставили множество шоу в разных странах. Чем принципиально «Сны» отличаются от остальных ваших работ?

– Я рискнул взять в проект нераскрученных певцов, суперпрофессиональных акробатов, уникальных танцоров, хотя с ними, наверное, было бы легче добиваться эффекта, я набрался духу отвергнуть самые заманчивые предложения от самых серьезных людей. Мне, да и балетмейстерам Марии Большаковой, Наталье Каспаровой и Валерию Архипову, показалось, что самое интересное – сделать сложную эстетическую игру с молодыми и никому не известными ребятами. Мы посчитали, что только в соединении с их энергией, настоящим драйвом, с их свободой, отсутствием психологических тормозов мы сделаем что-то уникальное. Мы не просчитались. Делали бы номера опытные люди – все по-другому бы смотрелось. Уверен, у нашей молодой компании большие перспективы. Я вижу, как ребята поют мелодии, которые слышали тысячу раз на репетициях, как танцуют за кулисами, с каким азартом выполняют номера, как снимают все, что делают, на мобильники, как тащат сюда своих друзей.

– Виктор, вы были создателем в Петербурге театра «Фарсы», где ставили не только комедии, но и серьезную драму. Шоу вытеснило это направление?

– Не думаю, что так. Начнем с того, что я не делю свои работы по жанрам. Да, я слышу обвинения в том, что не сижу в театре и не делаю драму за драмой. Но, значит, сегодня у меня складывается так. Сейчас занимаюсь работой над сценарием первого своего игрового фильма – потому что мне это интересно. Кстати, параллельно с «Цветными снами» я ставил в Москве в ТЮЗе у Геты Яновской и Камы Гинкаса спектакль «Та самая Дульсинея». Премьера уже случилась.

– Трудно было параллельно осуществлять столь разные постановки?

– Нелегко. Тем более что по техническим причинам премьеры переносились и в итоге практически совпали. Я проводил четыре дня в Москве, три дня в Питере. Но оба проекта были придуманы, оба зачаты и обязаны были родиться.  ТЮЗ – редкий для Москвы театр, в котором есть очень серьезная команда, там сумел сохраниться настоящий дух творчества. Прежде чем выбрать материал для этого театра, я посмотрел там 12 спектаклей. Поскольку театр для меня не является способом каждодневного существования, ставлю я только то, что мне хочется, и это редко совпадает с желаниями художественных руководителей. Но здесь мне был дан полный карт-бланш. 

После долгих поисков я остановился на пьесе Александра Володина «Дульсинея Тобосская».  Думаю, что нам вплотную удалось приблизиться к Сервантесу, сделать жесткую трактовку, неожиданную для зрителя. Ведь роман Сервантеса почти никто не читал по-настоящему, несмотря на то что все о нем что-то знают. Одна из тем спектакля – это умение общества даже из самого искреннего и святого сделать удобоваримый предмет потребления, например, из Христа можно сделать матрешку, которая продается в лавке. То же самое можно сделать и из Дульсинеи, из Дон Кихота. 

– Интересно – в одно и то же время в Москве и в Питере вы предстали совершенно разноплановым режиссером. ТЮЗовское воплощение – глубокая философская драма. Здесь развлекательное коммерческое шоу, и наверняка продюсер тоже диктовал свои условия...

– Я всегда слабо делю коммерцию и искусство. Можно и из великого классического материала лабуду сделать, а можно коммерчески успешный проект безо всяких натяжек превратить в искусство. «Цветные сны» полностью мой авторский проект, который я осуществил со своей компанией Kramer&Co.Production. Я думаю, директору Мюзик-холла Евгению Куликову было бы проще, если бы мы  шли проторенными дорогами, но многие вещи мы делали  в первый раз. Но важно было совершить прорыв и вернуть Мюзик-холлу славу интересного, ищущего и успешного театра, а не только прокатной площадки, в которую он превратился в последнее время. 

– При такой загруженности как вам удается выглядеть столь бодрым и свежим?

– Притом что я работаю, как правило, по 12 часов в день, особенно когда идет сдача спектаклей, спасает спорт, прогулки, иногда йога. Минувшим летом  позволил себе двухнедельный отпуск – уехали с дочкой в Финляндию, где у нас есть домик. Отключили все телефоны, интернет. Отдались природе, рыбалке, приведению дома в порядок, стрижке газонов – было очень здорово.

– Вы чувствуете, что по жизни вас что-то или кто-то ведет?

– Думаю, это ангелы. Меня всюду окружает ангельская тема. Жена Лена дала нашей дочери имя Серафима, что означает «огненный ангел». Серафима собирает фигурки, изображения ангелов – у нее уже целая коллекция. То, что ангелы меня ведут по жизни, я чувствую –  иначе не удавалось бы выходить победителем из многих непростых ситуаций. Ангелы помогают мне не терять лицо. Я часто задумываюсь над тем, почему я все-таки не покидаю Петербург, несмотря на непригодность этого города для жизни. Соблазнов кругом много, вот в Москву переманивают, где куча выгодных предложений, приглашают в Европу и жить, и работать. Но везде что-то явно не мое. Может быть, и работа над «Снами» мне помогла постичь Петербург больше – город провоцирует тебя на творчество. В Петербурге заложена провокация. Я теперь стараюсь здесь больше ходить пешком и получаю огромное удовольствие, несмотря на неубранность, грязь. Это уже вторично. Главное, у города есть свой образ. И пока у меня есть возможности и силы работать в Петербурге, я буду стараться это делать. 

Виктор Крамер в 1991 году окончил режиссерскую мастерскую Г.А. Товстоногова в ЛГИТМиКе. В 1992–1993 годах главный режиссер «Академии дураков» Славы Полунина. В 1992 году создал театр «Фарсы». Лауреат и дипломант премий «Золотая маска», «Золотой софит», «Золотой Остап», «Балтийский дом», Fringe first (Эдинбург), премии имени Лоуренса Оливье (Лондон, Великобритания). Осуществил более 60 крупных шоу по всему миру.