Не допустить русскую смуту

Сегодня, когда многие в России заговорили о «революционной» перспективе, нелишне обратиться к урокам нашей истории

Русская смута – феномен, над разгадкой которого бьются  историки, писатели, философы и богословы. Почему в определенные периоды нашей истории у нас начинается разгул необузданных страстей, крах государственности и срыв в черную дыру хаоса и анархии? Что заставляет тысячи людей выходить на улицы и в опьянении очередными «прогрессивными идеями» собственноручно разрушать свою страну? Какие силы производят брожение в загадочных русских душах и вызывают смятение в лучших интеллигентских умах?

Александр Казин, доктор философских наук

Законы истории – таинственная и непостижимая вещь. Чтобы понять, что сегодня происходит в России, придется начать издалека. В истории цивилизации можно выделить три больших периода: классический, модернистский и постмодернистский. В чем состоят их особенности?

Классическая цивилизация развернута по вертикали и устремлена к абсолюту – то есть к Богу, истине, красоте и совершенству в христианском миропонимании. Люди классической культуры понимают власть как некий вековечный порядок, проистекающий от самого Всевышнего. Поэтому фраза «Мы, милостью Божьей император Александр II» воспринималась в ту эпоху как нечто само собой разумеющееся и не вызывала усмешек у большинства жителей Российский империи.

В Европе классическая (традиционная) эпоха продолжалась до Великой французской революции, в России – до февраля 1917 года. После наступает эра модерна, когда в мировоззрении людей на место Бога пришел человек. Эта эпоха стоит на четырех идеологических китах: атеизм, либерализм, национализм и социализм. Все они – порождения модерна, но, как любые родные братья, могут  мирно уживаться друг с другом, а могут и ссориться. Яркий тому пример – холодная война между социалистическим Союзом и либеральными Штатами. Однако парадокс советской власти состоял в том, что она под флагом марксизма смогла продолжить классическую линию развития цивилизации. СССР хранил верность вертикальному устроению власти и, по сути, оставался монархическим государством: генсеки были своего рода царями.

Это продолжалось вплоть до «застойных» 1970-х, когда энергетический импульс модерна стал иссякать. В стране начала постепенно заявлять о себе эпоха постмодерна, которая не ориентируется ни на какие высшие ценности и цели вроде свободы, равенства, братства или социальной справедливости. Ведь что такое постмодерн? Это чистой воды игровая цивилизация, которой свойственна перекодировка смыслов, цитатность и тяга к неограниченному наслаждению жизнью. И если в эпоху модерна для многих людей «умер» Бог, то в постмодерн умер и сам человек.

Таким образом, особенность России состоит в том, что у нас три эпохи мировой истории – классическая, модернистская и постмодернистская – существуют в рамках одной страны-цивилизации. Однако в декабре прошлого года внезапно произошло столкновение трех культурных, политических и в конечном счете религиозных потоков отечественной истории.

С одной стороны, в гуще исторической схватки оказалась классическая установка на вертикальную власть, которую представляет действующее государство и прежде всего Владимир Путин. Пусть и с многочисленными издержками, он смог возродить российскую государственность, отстоять территориальную целостность страны и создать властную вертикаль. Надо понимать и то, что не Путин учредил у нас дикий капитализм, противоречащий всей религиозно-нравственной традиции русского народа. Напротив, он сумел ограничить влияние олигархов, и власть денег теперь придерживается хоть каких-то «державных берегов». Сейчас это уже не все помнят, но во времена Ельцина Российское государство было готово разлететься на мелкие куски, страной правила «семибанкирщина», крупные бизнесмены творили произвол, не считая нужным даже платить налоги в казну. Путин же значительно усилил Россию как государство, стал регулярно выплачивать зарплаты и пенсии…

Но наряду с державной линией в декабре 2011 года активно заявил о себе модернистский вектор российской истории, представленный либерализмом, социализмом (коммунизмом) и национализмом.

Параллельно начал проявлять активность «сетевой народ» Москвы и Петербурга – ярчайший продукт общества и культуры постмодернизма. Эти люди живут не столько в реальной России, сколько в виртуальном мире интернета, законы которого по наивности они хотят перенести в российскую действительность. Любители флешмобов, пародий и едкой сатиры, «сетевые хомячки» не преследуют никаких метафизических целей и идей, будь то христианство, социализм, нация или даже классический либерализм. Для них главное – увлекательная игра и наслаждение жизнью в различных ее проявлениях. И им, конечно, ненавистна любая ценностная вертикаль и иерархия – в политике, искусстве, обществе или идеологии. Они искренне презирают людей, готовых поддерживать власть. «Кто будет устанавливать мне правила игры? Никто! Я играю в свою игру, поэтому сам устанавливаю себе правила» – примерно так рассуждает человек эпохи постмодерна.

Некоторые журналисты окрестили политическое брожение в двух российских столицах едва ли не «революционной ситуацией». Но есть ли основания для таких оценок? Едва ли. Во время революции, по меткому определению классика, верхи не могут, а низы не хотят. Однако в современной России ничего подобного не наблюдается – несмотря на  недовольство элитой, большинство населения страны считает свою жизнь гораздо более сытой и благополучной, чем в 1990-е годы, и собирается голосовать 4 марта за Владимира Путина.

Тогда что же у нас происходит? На мой взгляд, мы можем наблюдать типичное проявление того состояния главным образом интеллигентских умов, которое вернее всего назвать комплексом «антивласти» и которое на Руси чаще всего именовали смутой. Сам смысл слова «смута» в русском языке достаточно понятен: это помутнение рассудка, интеллектуальная экзальтация, мятеж гордого духа и разруха в головах. Это демонстрация враждебности к существующему государству без достаточных на то фундаментальных – прежде всего экономических и социальных – оснований. В любом случае, участники этих демонстраций люди точно не бедные. Недаром все это называется «революциями норковых шуб».

Оппозиционные митинги показали, что, независимо от лозунгов, их организаторы движимы по существу одной страстью – свалить действующую власть. Они кричат: «Путин, уходи!», но на самом деле гонят идею государственности как таковую. Государство – это узаконенная (юридически упорядоченная) национальная практика, опирающаяся на определенные  духовные ценности. И вот как раз подобной вертикальной организации жизни наши либерал-большевики не выносят и мечтают от нее избавиться любой ценой.

На протяжении всей нашей истории угроза смуты нависала над Россией не один раз. Но если в одни периоды государи могли с ней вовремя совладать, то в другие хаос в головах «элитариев» переходил в политическую и общественную жизнь. И тогда наша страна погружалась в кровавый омут анархии и безвластия, войны всех против всех, тотальной разрухи, что приводило к многомиллионным человеческим жертвам. В смутные времена сын вставал на отца, голод и страдания приходили в города и села, повсюду падала мораль и культура, разрушались многолетние русские традиции, в результате чего Россия в своем развитии оказывалась отброшенной на многие десятилетия назад.

Так, в начале XVII века московские бояре вознамерились скинуть царя и установить на Руси олигархическое правление, в результате чего в нашей стране началось Смутное время, сопровождавшееся голодными бунтами, кровавыми казнями и нашествием поляков во главе с Лжедмитрием. Взаимная ненависть и всеобщее одичание достигло таких масштабов, что Россия как самостоятельная цивилизация оказалась на грани уничтожения. Слава Богу, русский народ нашел в себе силы встать на путь нравственного самоочищения – благодаря духовному подвигу патриарха Гермогена, гражданина Минина и князя Пожарского страна вышла из опаснейшего кризиса и отстояла свое право на самостоятельное развитие.

Следующая смута в отечественной истории – выступление декабристов в 1825 году, когда часть дворянской элиты проектировала свержение царя, мечтая о воплощении в жизнь на российской почве богоборческих и республиканских идей французского Просвещения. К счастью, та смута не смогла разрастись до масштабов национальной катастрофы – Николай I вовремя подавил декабристское восстание, благодаря чему мы получили великую русскую культуру XIX века.

А вот смута февраля 1917 года привела Россию к трагическим последствиям, которые сказываются до сих пор. С одной стороны, в тех событиях был элемент революции – народ попросту устал от войны, перестал понимать, за что он сражается, и испытывал экономические затруднения. С другой стороны, говорить о стопроцентной революционной ситуации («верхи не могут, низы не хотят») применительно к февралю 1917-го мы не можем. Ведь в те годы Россия стремительно усиливалась, сделав колоссальный рывок в области вооружений и промышленности и превратив золотой рубль в одну из сильнейших мировых валют. Конечно, история не терпит сослагательного наклонения, но если бы кто-то искусственно не перекрыл подвоз продовольствия в Петроград, то массовых народных волнений удалось бы избежать…

Вообще, между февралем 1917 года и нынешними событиями прослеживается немало тревожных параллелей. Сто лет назад часть «прогрессивной» элиты и либеральная интеллигенция объявили войну классической вертикальной власти, возмечтав превратить Россию в либеральную республику а-ля Франция. Кто тогда сыграл ключевую роль в свержении Николая II? Высшие чиновники Российской империи, генералитет, либеральные думцы и даже великие князья – все они во время февральских событий ходили по Петрограду с красными ленточками. Вот и сегодня в толпе митингующих оппозиционеров мы можем встретить видных представителей современного российского истеблишмента.

Другая параллель состоит в роли отечественной интеллигенции, которая, увы, нередко работает на разжигание русской смуты. В феврале 1917 года лозунг «Долой самодержавие!» горячо поддерживали многие деятели Серебряного века, богемные обитатели «Бродячей собаки» и завсегдатаи блистательных светских салонов Петрограда. Точно так же лозунг «Россия без Путина!» сегодня готовы кричать на всех площадях представители столичной интеллигенции и богемы: писатели, телеведущие, рокеры, музыкальные критики, гламурные светские львицы…

Но откуда берется в интеллигентской среде эта суицидальная тяга к разрушению собственного государства? Наверное, все дело в атмосфере скуки и праздности, в которой протекает жизнь сытых и успешных «властителей дум», в непомерной гордыне, тщеславии, вечном фрондерстве и ложном чувстве интеллектуального превосходства над  «быдлом». Об этой черте русской интеллигенции удивительно точно написал в книге «Окаянные дни» Иван Бунин: «Длительным будничным трудом мы брезговали, белоручки были, в сущности, страшные. Отсюда, между прочим, идеализм наш, в сущности, очень барский, наша вечная оппозиционность, критика всего и всех: критиковать-то ведь гораздо легче, чем работать».

Свержение царя запустило механизм русской смуты, став предтечей последующих трагических событий – Октябрьской революции, братоубийственной Гражданской войны, террора ЧК – НКВД и уничтожения целых социальных групп. Большевикам не составило большого труда подобрать, по сути, бесхозную власть и установить свою диктатуру. Что же касается наших талантливых интеллигентов, прогрессивных дворян и либеральных чиновников, то они пали жертвой той неукротимой стихии, которую сами же разбудили в феврале 1917 года, развернув борьбу против собственного государства. Недаром говорят, что революции всегда пожирают своих же детей!

Волна протестов, поднявшаяся в Москве и Петербурге в прошлом декабре, поставила Россию перед угрозой погружения в новую смуту. К чему это может привести – объяснять не надо: мы можем пережить гораздо более страшное повторение лихих девяностых с их бандитским беспределом, всевластием олигархов, ускоренной деградацией промышленности, культуры и науки и окончательным распадом страны на удельные княжества. В этой связи я бы порекомендовал «болотным» вождям вспомнить народную мудрость: «Не буди лихо, пока оно тихо». Ведь если, не дай бог, они спровоцируют очередной развал страны, то доведенный до отчаяния русский народ в первую очередь устроит погром именно либеральной элиты, припомнив ей в том числе и 1991 год.

Мне могут сказать, что после всех великих смут Россия, повинуясь загадочному закону собственной судьбы, возрождалась, словно феникс. Действительно, после смутных событий XVII века она превратилась в могущественную империю Романовых, а после революции 1917 года она восстановилась как сверхдержава, которая победила оккультный нордический рейх и первой вышла в космос. Но кто даст гарантии, что в нынешних условиях мы сможем вновь возродиться после очередной катастрофы государственности? Надеяться на это как минимум безответственно, а то и безнравственно. Поэтому задача истинных патриотов – предотвратить новую смуту, а не пытаться в ней победить. Замысел же «непримиримых» прост: чем хуже, чем лучше. Они уже заранее объявили президентские выборы нелигитимными. Им нужны великие потрясения, а не великая страна.

Такая тактика уже приносила «цветным революционерам» успех в Сербии, в Грузии, в Египте. Но Россия – не Грузия и не Египет. Россия – это ключевое звено Евразии, ее центральная скрепа. По слову Александра Блока, мы веками держали щит меж двух враждебных рас монголов и Европы. Управляемый хаос в России – ядерной стране – мгновенно превратится в неуправляемый и приведет к глобальной катастрофе. И тогда мало не покажется всему миру.