«Пусть лучше меня считают склочной»

Актриса Дарья Мороз призналась, что готова расстаться с друзьями, но не растрачивать себя на сомнительные проекты

Дарья Мороз мне всегда кого-то сильно напоминала, будто давно-давно видела я это лицо – не красавицы с глянцевых обложек, но очень притягательное, харизматичное, и этот крутой лоб, и взгляд серьезных умных глаз. Заглянув в интернет перед встречей с актрисой, я ахнула: да ведь Дарья Мороз – дочь известной актрисы Марины Левтовой, трагически погибшей 12 лет назад. Марина снялась в самом любимом фильме моего детства «Ключ без права передачи» Динары Асановой. По этому кино я и мои сверстники сверяли свою жизнь, свое поведение в нашем подростковом социуме. Идя на интервью, мне хотелось угадать в признанной, звездной Дарье Мороз то, что неизменно подкупало в ее маме, – максимализм, искренность, чистоту. Признаться, Даше удалось удивить меня строгостью, честностью и принципиальностью.

– Даша, вашу маму еще школьницей нашла режиссер Динара Асанова, и эта случайная встреча изменила ее судьбу – она, выросшая в семье врачей, выбрала профессию актрисы. А для вас профессия была сразу предопределена? Куда же денешься от мамы-актрисы и папы-режиссера? (Дашин папа – режиссер Юрий Мороз. – Прим. ред.)

– Это правда – меня с детства, можно сказать, затащили в кино. В три месяца я сыграла в фильме Асановой «Милый, дорогой, любимый, единственный» младенца-мальчика. В два года опять очутилась на съемочной площадке. Дети, растущие в актерских семьях, погружены в профессию с малых лет. Но мама старалась меня уберечь от этого пути. Мы вместе подбирали вуз, я хотела поступать в МГИМО. А потом неожиданно возникла «Фортуна» Георгия Данелии, куда меня утвердили на главную роль. В итоге все само и определилось. И мама смирилась, хотя она совсем не была уверена, что я поступлю в театральный. Меня ведь даже и не очень развивали в сторону актерства и, я бы даже сказала, максимально отстраняли.

– Мама была мягким человеком?

– В чем-то мягкая, в чем-то жесткая. Она держала меня в определенных рамках, чего-то не разрешала. Пожалуй, эти рамки мне сегодня помогают абстрагироваться от своей профессии, не нести все подряд в дом. И в этом смысле я похожа на маму, и свою полуторагодовалую дочь я постараюсь от многого оградить.

– Но зачем? Ситуация ведь наверняка повторится? У вашей малышки, как и у вас, – мама-актриса и папа-режиссер (Константин Богомолов. – Прим. ред.)…

– Нет-нет, ограждать необходимо. В силу того, что актерская профессия предполагает определенные изменения – личностные, психологические, психические, – и вовсе не в лучшую сторону. Согласитесь, ну странно же, неловко для нормального человека что-то постоянно изображать на сцене. При этом режиссеры особым способом раскачивают психику актеров, она становится очень подвижной. Ты в любой момент должен включиться, должен проживать чужую и часто страшную жизнь. Ну кто из родителей хочет этого своему ребенку? Хотя я стала более спокойной и уравновешенной именно после того, как родила. Ребенок заставляет меня переоценивать ценности, отбрасывать неважное.

– Когда вы окончили Школу-студию МХАТ, кино в России после затишья в 90-х еще только «приходило в себя», и тем не менее вы много играли на сцене у Олега Табакова, часто снимались. В 27 лет сыграли в 50 картинах!

– Надо же! Я и не считала.

– И это ж не только проходные роли…

– Десятком могу гордиться.

– Так чем надо обладать, для того чтобы так много и успешно работать в профессии, – самоотречением, сильным характером? 

– В традициях нашей семьи, как говорит папа, трудоголизм. Это и хорошо, и плохо. Я не стараюсь объять необъятное, но работа действительно наваливается и наваливается, при этом берусь только за то, что мне интересно, слабые сценарии отбрасываю. Впереди три кинопроекта, летом начну сниматься в «Братьях и сестрах» по Федору Абрамову, сейчас репетиции спектакля «Гнездо глухаря»… Как в 16 лет с «Фортуны» началось,  я все время в работе. Самый долгий перерыв в моей жизни занял полгода – в этот промежуток я родила. Но даже с большим животом снималась в «Достоевском». А на второй месяц после родов вышла на работу в МХТ.

– Вы сами выбираете себе роли или режиссеры вас находят?

– Как-то все по дружбе происходит. Практически все мои назначения на роли в спектаклях и в кино случаются благодаря хорошим отношениям с режиссерами.

– А с кем-то из режиссеров расстаетесь?

– В кино бывает. Когда понимаю, что я гораздо профессиональнее режиссера, – видишь, ну не тянет он, не справляется. Тогда я не считаю себя обязанной выполнять неправильные указания, слушать всякие глупости. Я даже могу покинуть проект и распрощаться с таким режиссером навсегда.

– Вас считают неуживчивой?

– Наверное, да. Мой папа говорит: пусть лучше тебя считают склочной и даже боятся, чем будут помыкать и втягивать в сомнительные проекты. Быть милой для всех не получится, если ты занимаешься этой профессией. Лучше потерять случайных друзей в художественном мире, чем растрачивать себя.

– Вы сыграли роль странного персонажа – Корнуэлла – в спектакле Константина Богомолова «Лир. Комедия», поставленном в «Приюте комедианта», и теперь работа выдвинута на «Золотую маску». Часть спектакля ходите с привязанными к животу сосисками, символизирующими вывороченные кишки. Роль интересна вам? Как проходила работа?

– Даже не знаю, смогу ли ответить толком. Работа с Костей – трудное занятие, всегда тяжелые репетиции, перебирание множества вариантов. Кто-то считает, что прообразом генерала Семена Михайловича Корнуэлла послужил маршал Буденный. Однако с Костей мы про это не говорили. Мне кажется, мы отталкивались от каких-то ассоциаций, шли от интуиции – вот и родился образ старого офицера, который готов живот положить в бою за идеалы иногда мнимые и прогнившие. У Кости всегда так – он пробует разные стороны, держа в голове главную тему, ключевое понимание смысла, а дальше все довольно сильно трансформируется. Костя не тот режиссер, который что-то придумал и свято блюдет эту конструкцию. Поэтому он не любит кино – в нем ничего нельзя поменять: ни артистов, ни сцен. Что-то мне открылось в роли после третьего, ночного, показа «Лира» в Москве.

Я поняла, что энергия Корнуэлла – это одурь и безумие, иногда фарсовая! Тогда я подумала, что это очень круто, это правильно. Косте как режиссеру я доверяю значительно больше, чем себе. Знаю, что даже если я ни хрена не понимаю и не согласна с какими-то моментами, то пойму их потом. Так случилось с Костиным спектаклем «Волки и овцы» в «Табакерке». Три года играем этот спектакль, и только недавно до меня дошло, как там надо работать.

– Константин делает вам поблажки как жене? 

– Никогда! Поначалу это даже задевало. Костя вообще с близкими и давно знакомыми людьми ведет себя жестче, чем с теми, с кем работает впервые. Это как чужому ребенку, который лезет в электрическую розетку, сказать: «Ай-ай-ай, не надо», а своему дать под зад и поставить в угол. В этой его резкости я научилась вылавливать суть и понимать, в какую сторону идти.

– Вы получили «Нику» за женскую роль в фильме «Живи и помни». Обошли тем самым других достойных претенденток – Ксению Раппопорт и Чулпан Хаматову. Актрисы поздравили вас или ревниво промолчали? 

– Я с ними не очень хорошо знакома, мы мало общались. Но помню, как сама очень расстроилась, не получив «Золотого орла». Для меня в «Живи и помни» роль Настены была очень важна, я мечтала о том, чтобы ее оценили. Анька Михалкова звонит: «Ну что, рыдаешь?» – «Рыдаю», – говорю. «Орла» тогда дали как раз Раппопорт. И на «Кинотавре» тоже с призом – мимо. Было ужасно обидно.  Я же несколько лет посвятила этой работе! После выпуска «Живи и помни» на сцене МХТ я получила право на экранизацию у Валентина Распутина, инициировала идею снять фильм по этой повести. В общем я была ужасно рада, что получила за эту роль «Нику», и даже чуть больше, чем за себя, радовалась за Аню Михалкову — мою партнершу по картине и дорогого мне человека, которая тоже получила «Нику» – за роль второго плана.

– Вам не кажется, что в кинематографе очень не хватает человеческих историй?

– Кажется. Думаю, виной всему то, что поколение старых режиссеров, сценаристов тотально выкосили в 90-е годы, многие ушли из профессии. Сейчас мы лихорадочно нащупываем новый стиль и приходим к чему? Да к кинематографу 70-х! «Прошу слова» с Чуриковой, с длинными планами – это же наш нынешний арт-хаус, только круче!

фильмография

«Кризис среднего возраста», «Фортуна», «Афинские вечера», «Женщины в игре без правил», «Штрафбат», «Дети Ванюхина», «Живи и помни», «Пелагея и белый бульдог», «Ловушка», «Черные волки».