«Мне нравится играть стервоз»

Известная актриса призналась, что получает огромное удовольствие, изображая то, чего нет в ней самой

Умная. Красивая. Талантливая. Получившая от отца и матери гены незаурядности. Сызмальства окруженная самыми интересными людьми эпохи. Когда-то – заядлая любительница тусовок, сегодня – почти затворница, целиком и полностью сосредоточенная на семье и работе. Перед началом интервью она попросила не задавать вопросов о личной жизни: «Ну должны же у меня быть секреты от общественности!» 

– Вас, Мария, судя по всему, здорово достали за последнее время мои коллеги? Обижаетесь?

– Если честно, я давно поняла: любую ситуацию надо воспринимать как данность. И еще: за все в жизни надо платить – и за хорошее, и за плохое. Поэтому не могу сказать, что обижаюсь. Просто неприятна нечистоплотность некоторых журналистов. Я даю интервью уже больше двадцати лет, и как-то так получается, что корреспонденты задают одни и те же вопросы…

– Боюсь, тоже окажусь неоригинальным, потому что первое, о чем собираюсь с вами поговорить, – программа «Жди меня». То есть о том, как вы в нее попали, а вот какой партнер Игорь Владимирович Кваша, спрашивать не буду…

– И слава богу!

– Мне кажется, интереснее другое: как, например, записывается программа? Сколько снимается дублей? Как руководство относится к тому, что вы иногда не можете сдержать слез? Словом, вопросов масса. 

– Вообще-то ведущему нельзя плакать в кадре, потому что и сморкаться начинаешь, и грим течет. Вы ведь заметили, что у нас глаза показывают крупным планом? Но я все равно никак не могу сдержаться, если дело касается маленьких детей. Помню, ревела навзрыд, когда к нам пришла бабушка, которая потеряла четырехлетнего внука во время взрыва на улице. Я тогда так рыдала, что даже выбежала из студии… 

– Но это ведь страшно тяжело – изо дня в день воспринимать чью-то беду как собственную! 

– Я твердо убеждена: чужого горя не бывает. По крайней мере, я нашим героям практически всегда сопереживаю на всю катушку. Все четыре часа, пока снимается программа. Да, так вы еще спрашивали, сколько мы делаем дублей? Представьте себе, ни одного! Сначала я к этому не была готова, на одной из первых программ хотела что-то исправить, говорю оператору: «Стоп! Давайте еще раз!» А режиссер мне: «Нет! Никаких повторов!» Я к такой работе года три привыкала. Я вам больше скажу: однажды, когда Игорь Владимирович попал в больницу, вести передачу вместо него пригласили Сергея Петровича Никоненко. Так даже он – ну на что уж, кажется, опытный актер! – и то был напуган нашей спецификой. 

– Эмоциональное напряжение во время съемок, безусловно, зашкаливает. Но ведь вас, я думаю, и после не оставляют в покое – подходят на улице, о чем-то просят, что-то рассказывают? 

– К счастью, тех, кто караулит меня у подъезда, никогда не бывало особенно много. Хотя на улице, конечно, узнают все от мала до велика.

– И все-таки, Мария, вы по-настоящему сильная женщина. Далеко не каждый мужик выдерживает постоянное нахождение в центре внимания, почти все известные люди жалуются, что безумно устали от своей популярности. А вы…

– Когда работаешь практически без выходных да еще по 12 часов в сутки, усталость, безусловно, перерастает в раздражительность. Но надо уметь терпеть. Человек ведь может приспособиться ко всему. Жалуются только слабые люди, те, кто привык выживать за счет других, не брать на себя ни за что ответственности. А я так не могу. Не должна. Мне надо детей растить. Скажу вам честно, хотя это из разряда интимных вещей, – в моей жизни нет ничего, кроме работы и детей.

– Вы никогда не задумывались о том, что однажды может наступить такой момент, когда вам придется выбирать между работой и семьей?

– Собственно, подумываю об этом уже давно. И часто. Работы у меня, к счастью, много, и я ее люблю. По крайней мере, оставить работу и сидеть дома я бы не хотела. Но в то же время для женщины в первую очередь важно любить своих домочадцев… В общем, ответить на этот вопрос невероятно трудно. Поэтому я давно для себя решила: никогда и ничего не загадывать. Пусть все идет, как Богу угодно. Зачем растравлять себя мыслями о будущем? Всему свое время.

– Давайте, если не возражаете, поговорим еще о детях. Вот, скажем, в фильме «Крыша» вы сыграли активную карьеристку, которая не видит, что происходит с ее собственной дочерью. Все это заканчивается трагически, причем такое происходит не только в кино, но и в жизни.

– Конечно, тут виноваты прежде всего родители. Помните, как сказал Толстой: «Любовь воспитывается любовью». Когда нет любви, поколение растет бездуховным. Все, что есть у детей, – компьютер, где сплошь и рядом пропагандируются самые страшные идеи, от нацистских до суперэгоистических: что хочу, то творю, в мире есть я, я, я, и ничего, кроме меня и моих желаний. Единственный способ борьбы с такими вещами – сохранение постоянной связи со своими детьми. Другого пути нет. 

– Вы, разумеется, правы. Но ведь, насколько я понимаю, отец тоже не мог уделять вам столько времени, сколько, скорее всего, хотелось бы. И тем не менее… 

– Знаете, мне не хотелось бы говорить о папе в таком аспекте. Мне было всего семь лет, когда он ушел из жизни, и у меня о нем осталось не так уж и много воспоминаний. Папа был замкнутым. Он был постоянно в борьбе, даже спал с зажатыми кулаками. Это очень тяжело, когда художнику не дают возможности себя реализовывать… Впрочем, вы все это и сами наверняка знаете. Но, раз уж вы все-таки начали мне задавать личные вопросы, скажу: я очень благодарна маме за то, что с ее стороны никогда не было никакого особого надзора. Именно поэтому я с детства привыкала самостоятельно принимать решения. 

– Простите, Мария, если задел вас за живое. Сменим тему. Поговорим о вашей работе. В первый раз, если не ошибаюсь, вы снялись в кино в пять лет в «Печках-лавочках»?

– Раньше! В полтора года папа снял меня в фильме «Странные люди». Кстати, он никогда не хотел, чтобы мы с сестрой Ольгой стали артистками. Считал, что будет лучше, если я выучу два языка, научусь танцевать ча-ча-ча и варить суп-лапшу. Я, кстати, почти выполнила эту программу, потому что хорошо понимала, какой нестабильной и зыбкой жизнью живут артисты. Актерская профессия по природе своей коварная, в ней слишком многое зависит от случая. Одним словом, я никогда не хотела быть актрисой, закончила иняз, работала переводчиком, референтом, даже брокером на бирже. А на съемочную площадку меня привела судьба. На меня обратил внимание Петр Ефимович Тодоровский, с его фильма «Такая чудная игра» уже началось «мое кино». И, признаюсь, я никогда об этом не пожалела. Может быть, потому, что мне всегда колоссально везло и на режиссеров, и на партнеров. Я ведь недипломированная актриса, училась и набиралась опыта непосредственно на съемках, когда, открыв рот, наблюдала, как другие работают.

– То, что вы непрофессиональная актриса, помогает в работе или мешает? 

– Думаю, для каждого человека это свое, но мне режиссеры довольно часто говорят: «Как здорово, что ты не оканчивала никаких актерских училищ!» В общем, не знаю, что они там имеют в виду…

– Вы можете назвать свою самую любимую кинороль?

– Не знаю, не могу ответить. Но больше всего мне нравится играть разных стервоз и сволочей. Я получаю огромное удовольствие от такого материала.

– Странно…

– Ерунда! Понимаете, любого актера привлекает возможность сыграть то, чего нет в нем самом. Так что такие роли я всегда играю с удовольствием…