Евгений Хавтан: «Дважды в одну музыку не войдешь»

Лидер «Браво» говорит о том, что музыканты группы никогда не причисляли себя к андеграунду и не поют про то, как вокруг плохо

Известный музыкант, основатель группы «Браво» Евгений Хавтан недавно выступил на международном фестивале «Усадьба Jazz»», проходившем на Елагином острове. Часовая программа, состоявшая в основном из золотых хитов и нескольких новых композиций, оказалась одной из самых запоминающихся на фестивале, собрав на площадке  «Партер» множество поклонников. Можно считать феноменом, что, существуя почти тридцать лет, много раз меняя состав, «Браво» не утратило своей популярности. 

– Евгений, складывается впечатление, что вам постоянно сопутствует ностальгия. Исполняете музыку 1960-х, собираете винтажные гитары, усилители, пластинки. Почему так?

– Начнем с того, что у меня абсолютно никакой ностальгии нет. Ностальгия – это желание, потребность вернуться в то время, в котором ты когда-то жил. А я не жил в 1950–1960-е. Вернее, я был слишком маленьким в 1960-е. Но я знаю это время по книгам, по фильмам. Те тенденции, которые наблюдались в музыке, в кино, в литературе, в моде до 1968 года, мне очень импонируют. Это время яркое, сильное, интересное. Тогда же появилось много хорошей музыки для кинематографа. Может быть, интерес к этому времени связан с послевоенным подъемом, оптимизмом, который возникал по обеим сторонам океана – и у нас, в СССР, и в США.

– Но в таком случае есть ли ощущение, что вы не вписываетесь в сегодняшнее время?

– У меня ощущение, что в сегодняшнее время с трудом вписывается все поколение 1980-х. Это в принципе нормальная история, когда предыдущие поколения с трудом находят общий язык с последующими. Во все времена было так.

– Что для вас понятие времени?

– Я думаю, наилучшим образом время характеризуют художники, писатели, музыканты. Хотя я вот не знаю, по песням группы «Браво»  можно ли будет точно судить о том времени, в которое они были написаны. Думаю, нет. Но разве это плохо? Я думаю, настоящее искусство вне времени. Чем точнее произведения показывают приверженность к какому-то времени, тем они менее талантливы. Возможно, я ошибаюсь.

– Расскажите, каким образом произошло ваше знакомство с Майклом Столлером, знаменитым режиссером, продюсером, который писал песни для Элвиса Пресли?

– Лет 15 назад  проходил саммит в Москве, на котором была поставлена задача  записать совместную пластинку американцев и русских.  Из США приехали продюсеры, музыканты, композиторы. На русскую музыку были положены американские тексты, их исполнял американский артист. Но проект до конца не состоялся – пластинка не вышла. Сначала я попал к продюсеру, который продюсировал «Бон Джови», «Металлику», но у нас что-то не срослось. Потом меня направили к Майклу Столлеру. Встреча состоялась в предпоследний день его пребывания в Москве, и не было никакой возможности что-то записать совместно. Но мне удалось под гитару попеть его песни. Мы сидели под дверью его номера в гостинице «Россия», расстелив на ковре газету. Как человек творческий, рассеянный, ключи от номера Майкл потерял. Мне кажется, этот вечер стоил всего саммита. Он мне подарил компактную кассету, которую я до сих пор храню, там есть надпись: «Евгению от Майкла Столлера». Он оставил свой адрес и сказал: «Когда будешь в Америке, обязательно обращайся, мы что-нибудь сделаем с тобой».  Это было очень здорово, ведь я прикоснулся к легенде. Майкл Столлер вместе с Джерри Либером написал огромное количество песен для самых популярных исполнителей того времени – групп The Cоasters, The Drifters, The Righteous Brothers. Это был весьма удачный продюсерский дуэт в 1950–1960-е годы в Америке.

– А когда вы попали в Штаты, было продолжение знакомства?

– Я приехал в Америку лет через десять. Телефон Майкла у меня сохранился, но я подумал: слишком много воды утекло. Поскромничал и не позвонил.

– Изначально был выбран для «Браво» стиль рокабилли. По-прежнему тяготеете к этой музыке?

– Да, я приверженец музыки 1950-х – кантри-н-вестерн и бита 1960-х. Но при всем обилии того, что мы исполняем, в стиле рокабилли всего несколько песен. Хотя мы часто включаем элементы этой музыки в наши произведения. Мы сложили очень много разных стилей и отобрали самое лучшее.

– Вы обмолвились в одном из интервью, что джаз не совсем ваша музыка. При этом не раз принимали участие в джазовых фестивалях. Почему к джазу нет расположения?

– Меня явно не так поняли. Да, я не являюсь знатоком джаза, но у меня дома громадное количество пластинок джазовых исполнителей, того же Луи Армстронга, Эллы Фицджеральд, и мне очень нравится джаз. Что касается участия в фестивале «Усадьба Jazz» в Питере и в Москве – это как раз говорит о том, что наша музыка многогранна, мы играем на рок- и джазовых фестивалях.

– «Браво» исполнилось 28 лет. Состав менялся много раз. Но вас не спутаешь ни с кем по звучанию. Какая основа остается?

– Мы начинали в 1980-е. В то время были ВИА и неофициальная сцена – андеграунд. Когда мы только появились, нас причислили к группам московского андеграунда – их выступления не были разрешены. Большинство московских групп пели песни протеста. Мы же никогда не пело про колбасу и  что нам плохо. В наших песнях всегда был позитив. Это настроение и остается по сей день – мы хотим дарить радость людям.

– Но не всегда сами музыканты вольны определять слушательское восприятие. Вот ведь с течением времени Виктора Цоя и группу «Кино» стали причислять к активной музыке протеста, хотя музыканты таковыми себя не считали...

– В этом парадокс истории. Цой говорил, что «Кино» – развлекательная группа, он четко отслеживал  модные тенденции, хотел существовать по тем же законам, что и популярная эстрадная группа. Вы правы, музыкант воспринимает себя иначе, чем публика.

– А «Браво» как раз сегодня, возможно, воспринимают более облегченно, чем бы вам хотелось, – как чисто развлекательную, танцевальную группу. 

– Если у человека есть голова, он всегда услышит нечто другое, кроме только развлекательности. Думаю, глупо нас считать группой, которая только и добивается того, чтобы все хохотали и пускались в пляс, заслышав звуки «Браво». 

– «Браво» выступало одно время с Юрием Башметом и его ансамблем. Что подвигло вас к сотрудничеству с классическими музыкантами?

– Мы готовили свой юбилейный концерт, и один наш общий с Юрием Абрамовичем знакомый предложил: а не сделать ли общую программу с Башметом? Мы встретились – сначала просто пообщались, потом пришли к Юрию Абрамовичу в студию, где репетировал его камерный ансамбль, и сделали там аранжировки наших песен. Все быстро сложилось. Дали концерт в Москве и Минске, но и все. Этот проект заведомо не мог иметь продолжения, коммерчески он не был оправдан. Но это был очень хороший опыт работы с классическими музыкантами столь высокого уровня. Мы должны были записать пластинку, но не сделали этого по ряду причин.

– Вы не жалеете о каких-то упущенных возможностях?

– Глупо о чем-то жалеть. Хотя, наверное, я могу жалеть о том, что отказались в 1980-х от контракта в Скандинавии, – должны были выпустить там пластинку и для этого год провести не в своей стране. Мы испугались, что можем потерять все, чего уже достигли здесь, а там ничего не добиться. 

– Это то, что случилось с Жанной Агузаровой, – уехав в 90-е в Америку, она там потерялась, а здесь утратила прежние позиции.

– Да, это так, но главное, она не потеряла свою аудиторию. Несмотря на то что новых песен у нее нет, да и на сцену выходит очень редко, но на концертах в Москве и в Санкт-Петербурге, в регионах Жанна собирает полные залы. Люди по-прежнему хотят слушать этот голос. Жаль, что до сих пор Жанна не записала альбом, надеюсь, это произойдет.

– На страничке своего сайта вы называете самых для вас значимых персон: Энди Уорхол, Юрий Гагарин, Джон Леннон, Сальвадор Дали и... Жанна Агузарова. Это ирония?

– Немного в шутку. Но Жанна действительно очень талантливый человек, она, мне кажется, раскрыла свой потенциал лишь на 30 процентов.

– Хотите, чтобы она вернулась в «Браво»?

– Мы выступаем периодически вместе. Но чтобы она смогла вернуться в группу... Думаю, этого по разным причинам не получится. Знаю, что в одну и ту же музыку дважды не войти.

– Ваша аудитория – это поколение людей средних лет?

– Если заглянуть на форум в интернете, то можно увидеть, что наши слушатели на 90 процентов люди в возрасте от 20 до 30 лет. Это парадокс! За последние несколько лет произошло колоссальное обновление нашей аудитории в сторону молодежи.

– С чем вы это связываете?

– Сейчас очень большой выбор того, что можно послушать, конкуренция очень высока. Значит, молодые что-то слышат в нашей музыке, что-то их трогает. Энергия, драйв, мелодия, ритм, какие-то составляющие, которые важны, когда тебе 20 лет. Очень приятно, что тебя приходят слушать те, кто еще не родился, когда ты начинал свой путь на эстраде.