Александр Колкер: «Верните мне жену! Верните мою Машеньку!»

Известный композитор взывает о помощи: придя в редакцию «НВ», он рассказал, что родная дочь разлучила его с горячо любимой женой – народной артисткой России Марией Пахоменко

В редакцию он приехал на такси. Причем сделав большой  круг: являясь многолетним читателем «НВ», Александр Наумович как-то не обратил внимания на то, что полтора года назад редакция переехала с Большой Морской на Каменноостровский…

Помня о том, как в феврале Мария Пахоменко, страдающая болезнью Альцгеймера (потеря памяти), заблудилась в родном городе, автор этих строк первым делом поинтересовался:

– Как здоровье Марии Леонидовны?

– Прочтите вот это, и вы узнаете…

Текст, набранный на компьютере, был озаглавлен: «Жиголо, или Как умирает народная артистка России Мария Пахоменко».

Вопрос публикации подобных обращений – не простой, часто требующий предварительных разбирательств, объяснил я Александру Наумовичу.

– Смотрите, не опоздать бы, – возразил он…

Конечно же, «НВ» и меня лично не мог не волновать вопрос безопасности композитора: если серьезные угрозы в адрес Колкера, о которых помимо прочего написал композитор, поступали ранее, то не будут ли они исполнены после публикации? 

– Произойдет это до публикации или после, для меня не так уж и важно. Тем более что мне почти 80 лет, – только и сказал Александр Наумович.

Так что же заставило известного композитора обратиться в «НВ»?..

«Жиголо (он же гражданин Израиля Александр Беляев) нашел в интернете себе невесту – нашу дочь Наталию Пахоменко. И не важно, что Наташе 53 года, а ему 55 лет. Интернетная «любовь» Беляева «запылала» ярким огнем. Мгновенно созрел дерзкий план: пообещав Наташе замужество, прикинув, что родители будущей невесты Мария Пахоменко и композитор Александр Колкер – люди известные, а стало быть, зажиточные, новоиспеченный жених кинулся в Санкт-Петербург. Невесте он представился ученым-генетиком с мировой известностью и пообещал (все на словах): жениться на ней в Праге или в Вене, свозить ее в Париж, Лондон, Мадрид, Рим, Пекин, Нью-Йорк и т. д., подарить шикарное авто. Но, дескать, это все потом. А что же сейчас? Сейчас гражданин Израиля влез без всякого на то разрешения в квартиру № 32 в доме № 61 по набережной Черной речки, где проживают наша внучка и дочь, и вот уже полгода не знает никаких забот. Он забрал в свое пользование скромный автомобильчик дочери Mikro Nissan, безбедно и с отличным аппетитом жил все лето на нашей даче в Усть-Нарве вместе с «невестой» (любовь!). Чтобы было «привольнее отдыхать», да еще с таким «перспективным» женихом, моя дочь (преподаватель Университета культуры) выгнала меня с дачи, предварительно обчистив мои карманы – ведь скоро у жениха день рождения! Сопротивляться? Но мне же почти 80 лет, а несколько лет тому назад в мой дом пришла страшная, неизлечимая болезнь. Пахоменко Мария Леонидовна… является инвалидом I группы и наблюдается в СПб ГУЗ «Психоневрологический диспансер № 4» в связи с болезнью Альцгеймера. (Низко кланяемся заботливым, высококвалифицированным врачам, особенно Елене Юрьевне Андреевой и главврачу ГУЗ № 4 Марине Владимировне Романовской. Если бы Мария Леонидовна Пахоменко не имела возможности постоянно наблюдаться и лечиться у них, то она не дожила бы до этих дней.) В 2008 году я перенес тяжелую операцию на сердце, которую блистательно сделал профессор Михаил Леонидович Гордеев.

Моя профессия позволяла несколько лет находиться рядом с любимой, но больной женой, взяв на себя все домашние заботы: стирка, продукты, готовка питания, уборка квартиры (мы прожили в законном браке с моей Машенькой 54 года). Мы не расставались ни на секунду. Жители нашего района приветливо улыбались, завидев нашу парочку. Отдав дочери и внучке 3-комнатную квартиру, мы с женой прожили всю жизнь в кооперативной однокомнатной квартире (17 кв. м), зато рядом с дочерью и внучкой.

Теперь о главном. Жиголо с нашей дочерью, все еще невестой, задумали и осуществили коварный план: они буквально выкрали у меня жену, благо их 3-комнатная квартира позволяла поставить кушетку! И сколько я ни старался вернуть Машеньку к себе – ничего не вышло. Смертельно больная Мария Пахоменко остается в квартире № 32 с дочерью и новым «родственником». Остается без лекарств, без воздуха, без необходимого питания. Наконец, без моей заботы. С 9 утра до позднего вечера она одна находится в квартире, и прорваться к ней я не могу. Жиголо даже пригрозил мне расправой, если я пойду к дверям ЕГО кв. № 32. Я вызвал наряд полиции, но они отказали мне в просьбе вернуть жену. Дескать, это не их дело. Я вызвал две бригады «скорой помощи» – кардиологов и психиатров. Они осмотрели Марию. Сообщили мне (меня к жене не пустили), что М. Пахоменко весит сейчас 38 кг и в какой из квартир она закончит свой жизненный путь, в 30-й с мужем или в 32-й с дочерью, – это не так уж и важно… Сколько я их ни умолял… Жену мне не вернули. Чтобы не вернуть Машеньку ко мне в кв. № 30, где она опять смогла бы наблюдаться врачами и получать необходимые лекарства, Жиголо с невестой «объяснили» и полиции, и врачам «скорой помощи», что я избиваю до смерти свою жену и даже сломал ей 7 ребер. Но ни одного документа, подтверждающего их клевету, они врачам предъявить не смогли… (…) Я обращаюсь к губернатору Петербурга господину Георгию Полтавченко, прошу вас: помогите прекратить произвол. Ленинградцы! Помогите мне вернуть мою жену! Мою Машеньку! (Обращение к ленинградцам приписано рукой. – Прим. ред.). 

Кто же еще может помочь композитору? Конечно, декан эстрадного факультета Виктор Лебедев, у которого работает Наталия Пахоменко. Ведь мы с ним дружны много, много лет, и он своим авторитетом может поставить на место педагога, клевещущего на отца и содержащего тяжело больную мать вместе с жиголо и собакой.

Заслуженный деятель искусств России, почетный гражданин Карелии композитор Александр Колкер».

Текст письма приведен с незначительными сокращениями, стилистика сохранена.

Александр Колкер, композитор, заслуженный деятель искусств России, почетный гражданин Карелии:

 – Мы с Марией Леонидовной прожили в этой однокомнатной клетушке более 30 лет. А вообще-то нашей семье – до появления непонятного и незнакомого нам человека, гражданина государства Израиль Александра Беляева – принадлежало три кооперативные квартиры. Приобретались они по мере необходимости. Когда нам становилось тесно. Здесь всего 17 «квадратов». А Марии Леонидовне нужен был воздух, она же певица! Но Пахоменко из тех людей, которые никогда ни у кого ничего не просят. Перед чиновниками она дрожит как осиновый лист. Хозяином города был некто Сизов. Я подвел Машеньку к дверям кабинета и втолкнул в кабинет. Она так перепугалась и так разволновалась, что у нее пошла кровь из носа. 

Марию Леонидовну успокоили, она объяснила Сизову, что нашей дочке уже 17 лет: «Нельзя ли купить в строящемся кооперативе «Архитектор» две квартиры, расположенные недалеко одна от другой?» Сизов на заявление своим размашистым почерком наложил резолюцию: «Дать». Так у нас появилось две квартиры: «роскошные апартаменты» в 34 квадратных метра, трехкомнатная квартира, и вот эта, семнадцатиметровая.

Родилась внучка, Мария Пахоменко-младшая, подросла – появились новые запросы, потребовалось подкупить еще жилплощади. И за день до отъезда губернатора Владимира Яковлева на работу в Москву я в городском правительстве встретился с очаровательной женщиной, Щербак ее фамилия, и передал ей заявление, написанное в свойственном мне стиле: «Владимир Анатольевич, сплю на рояле! Помогите приобрести…» И нам разрешили приобрести еще и двухкомнатную квартиру. В прекрасном месте, на Афонской улице.

В 1974 году нами была куплена дачка – скромная, одноэтажная, в Усть-Нарве. Потом я построил маленький домик – специально для Наташи. Больше мы ни на что не претендовали, нам всего хватало. 

А однажды Наташа сказала родителям: «Вы уже старики, вам уж не так долго… Знаете что? Я перепишу все три квартиры и дачу на себя». (Вся наша недвижимость была записана на Марию Пахоменко.) Наташа – дама очень энергичная. Она мгновенно, за деньги, конечно, переоформила все на себя и на дочку свою, нашу внучку Машеньку. Нам и в голову не могло прийти, что дочь откажет нам в какой-то квартире! Да и сама Наташа говорила: «Вы думаете, если захотите жить на Афонской, я вам не дам?» Не дала! Став владелицей, она квартиру на Афонской стала сдавать…

Так мы с Марией Леонидовной и оказались вновь в этой однокомнатной квартирке. Мы решили, что нам много не надо, что мы обойдемся и без прекрасного домашнего рояля Roenisch – он остался в квартире № 32, потому что площадь позволяет, а у нас нет. Нам достаточно и пианино! Решили, что внучка и дочка в трехкомнатной квартире будут жить припеваючи. Но они между собой не ладили. 

***

– Кто бы мог подумать, что мы с Марией Леонидовной будем так заканчивать жизнь! А как замечательно все начиналось!

После успеха студенческого спектакля «Весна в ЛЭТИ» дирижер Анатолий Бадхен, секретарь Петроградского райкома комсомола Борис Фирсов и композитор Александр Колкер поехали во Дворец промкооперации и предложили директору Андрею Камчугову создать Ленинградский молодежный эстрадный ансамбль. Получив поддержку, мы составили жюри, развесили объявления, и к нам на показы и прослушивания стала приходить талантливая молодежь. Однажды появились четыре девочки, одна лучше другой. А пели под гитару – как богини! На четыре голоса! Чисто! В их числе была Мария Пахоменко. Вот с такой косищей! Вскоре эту косу знал уже весь Советский Союз. Кстати, кинорежиссер Татьяна Лиознова требовала, чтобы Маша сыграла жену Штирлица. Совсем недавно, когда принялись раскрашивать «Семнадцать мгновений весны», она вспоминала: «Я хотела только Пахоменко! Только Пахоменко! Это русское лицо, и ее коса должны была олицетворять Россию!» 

Увидев Марию Пахоменко, я твердо решил, что она – моя судьба. И написал для нее четыре первых ее шлягера: «Качает, качает, качает задира ветер фонари над головой», «Долго будет Карелия сниться…», «Опять плывут по свету корабли…», «Стоят девчонки!..» 

Я стал бывать в доме Пахоменко на проспекте Огородникова, Маша приезжала ко мне – мы жили на улице Профессора Попова. Как такового объяснения в любви не было. Но жить друг без друга мы уже не могли. С тех пор в моей жизни есть только музыка и Маша. За 54 года совместной жизни не расставались ни на секунду! Мы объехали весь Советский Союз и еще полмира. Мы не расставались никогда! Ни в счастливые минуты нашей жизни, ни тогда, когда пришла беда.

***

– Наши с Марией Леонидовной «медицинские» беды начались лет десять назад. Маше поставили страшный диагноз – рак! В онкологическом институте в Песочном работал профессор Бохман, светило с мировым именем. Бохман спас Марию Леонидовну. 

Вскоре у Александра Наумовича Колкера обнаружилось склеротическое изменение аорты клапана. Вот справка, где черным по белому напечатано: «Риск высокий». Но в клинике Алмазова наш гениальный русский профессор Михаил Леонидович Гордеев прекрасно сделал операцию и установил в сердце клапан.

Ну а потом пришла беда совсем страшная – болезнь Альцгеймера не излечивается! И Мария Леонидовна стала наблюдаться в психоневрологическом диспансере у чудо-докторов Елены Юрьевны Андреевой, Марины Владимировны Романовской. Я сажал ее в машину и привозил в диспансер…

Ни одного раза в буквальном смысле, а не в переносном, ни в Песочном, ни в диспансере не появилась наша дочь. Врачи, удивляясь, говорили нам: «Мы не знаем, как выглядит ваша дочь!» 

Вопреки всем серьезным проблемам со здоровьем, жизнь наша вроде бы стала налаживаться. Мы продолжали выступать. А выступали мы всегда так: Колкер – у рояля, Пахоменко – с микрофоном. Никогда никаких фанер! Два года подряд ездили в Израиль. Только расположились в гостинице, входит в номер высокий красивый парень: «Вы знаете хоть слово по-еврейски?» – «Нет». – «Тогда я вас научу. Прежде всего запомните сочетание: тада раба. Это значит: большое спасибо». И было очень трогательно, когда красивая русская женщина выходила на сцену, пела 17 песен и после продолжительных аплодисментов произносила: «Тада раба!» 

***

– Как и когда он появился в нашей жизни? Более полугода назад. Внучка, Машенька, мне говорила, что Наташу он нашел через интернет. Что они якобы учились в одной ленинградской школе. И он примчался в Петербург из Израиля. С порога заявил нашей дочери, что жить без нее не может, вошел в квартиру № 32 и стал хозяином… Он очень жесткий человек. Был момент, когда жиголо позвонил мне по телефону: «Только посмей подойти к моей квартире! Я тебя уделаю! Ты понял?» Он может меня как блоху раздавить. Жиголо под два метра ростом, а я всего 162 сантиметра…

Кто он? Что он? Не знаю. Я не видел его документов. Говорит, что он – генетик. Иногда говорит, что биолог. Но в его речи проскакивают такие жаргонные слова, что думаешь: не из откинувшихся ли с нар он? По речи больше напоминает не ученого, а тех, которые чалятся... 

Инцидент, после которого меня отлучили от Машеньки, произошел на даче в Усть-Нарве. В общем-то недоразумение вышло на бытовой почве. Но моя дочь Наташа, чувствуя, что у нее за спиной крепкая стена – жиголо, заорала: «Вали отсюда! Вали отсюда!» Стали выскакивать соседи… «Я говорю: вали отсюда!» Я пошел в гараж, взял машину и уехал. Я сделал великую глупость! Мне нужно было смолчать, но остаться с моей Машей! 

А потом они посадили Марию Леонидовну вместе с собакой на заднее сиденье и привезли в Петербург. В квартиру № 32. Никаких сиделок у нее нет! Наташа уходит в институт в половине девятого, а возвращается к десяти, иногда к одиннадцати вечера. Жиголо утром садится в автомобильчик моей дочери и отбывает в неизвестном мне направлении. Целый день Мария Леонидовна одна! Не считая собаки...

Молодой врач, которому Наташа или ее «жених» открыли дверь, предложил: «У меня есть возможность устроить Марию Леонидовну в Институт имени Джанелидзе, бесплатно…» (Это Институт скорой помощи, и болезнь Альцгеймера там не лечат!) Те подумали и вроде бы согласились: «Хорошо, только в начале октября». Он не спросил: почему «в начале октября»? И не задумался: а если она не доживет до начала октября? А если в начале октября они скажут: в начале января? Что тогда? Почему нужно ждать целый месяц? Все, оказывается, предельно просто: в начале октября Наташа с жиголо отправляются в тур по Европе, через 21 день они вернутся и заберут Марию Леонидовну к себе. Если к тому времени она еще будет жива…

Теперь мне не до музыки! Последнее, что я написал, – цикл песен для Витаса. Была по телевидению передача, в которой Витас трогательно до слез признавался в любви своей матери. И я под впечатлением написал пять песен. Я не в состоянии напеть, но я проговорю вам хотя бы финал одной из них: «Я зову, я кричу в этот мрак… Только ветер с дождем, только ветер // По щекам размывает слезы. // И на том, и на этом свете // Я дарю тебе белые розы!» 

Мы с Машей вместе более полувека. И я хочу, чтобы и последние дни мы были вместе. И чтобы похоронены были в одной могиле. Я уже нарисовал схему могилы на Серафимовском кладбище… Но пока мы живы! И я боюсь, что Машенька уйдет, а я даже не обниму ее… Поэтому я обращаюсь к людям: помогите вернуть мне мою Машу!.. Вернуть в нашу скромную, но счастливую квартиру 

№ 30 в доме № 61 по набережной Черной речки.

Записал Владимир Желтов

от редакции

Квартиры Александра Колкера и его дочери Наталии, где сейчас находится умирающая Мария Пахоменко, располагаются на одной лестничной площадке, дверь в дверь. Мы с Александром Наумовичем звонили, настойчиво звонили в квартиру напротив, а в ответ слышали только собачий лай. Так что выслушать «вторую» сторону инцидента не получилось... Впрочем, мы не оставляем надежды это сделать.