Люди – это обременение

В домах многих сортавальцев можно снимать фильмы-катастрофы

В здании бывшего детского туберкулезного санатория «Ладога» живут его бывшие сотрудники и их потомки. Они законно занимают бывшие ведомственные квартиры в главном корпусе. Санаторий закрыт и заброшен с 1992 года, и только в этих комнатах теплится жизнь. У обитателей «Ладоги» нет ничего, кроме крыши над головой и пола под ногами. Но, как в сердцах заявил мэр Сортавалы Сергей Козигон, это уже совершенно царские условия!

Мы попали в здание бывшего санатория в летний яркий день. Хотелось посмотреть на жемчужину финского функционализма – здание лечебницы «Вальяла» было построено в 30-х годах по последнему слову медицины. При финнах здесь были душевнобольные дети – больные туберкулезом появились уже после войны. Даже сейчас, когда бродишь по разгромленному зданию, можно представить, каким удобным и красивым было оно когда-то. Здесь предусматривались даже террасы, чтобы в летнее время вывозить кровати с детьми на сон под открытым небом. Много окон, много воздуха, много зелени вокруг… 

Теперь под ногами хрустит выбитое стекло, варварски разбита остававшаяся мебель, расколочены изразцы на стенах, разбросаны медицинские бумаги и какие-то приборы. А главное – вокруг запах гари: здесь выжжены целые комнаты. Тихо капает вода сквозь дыры в крыше, ветер шевелит всякую рвань... Среди этого тихого фона различимо тоненькое мяуканье – видимо, котенок где-то ходит. И абсолютным привидением в лестничном пролете неслышно возникает сухопарая старушка.

– Вы к кому? – деловито спрашивает она.

Вопрос настолько неожиданный – ведь здание выглядит абсолютно необитаемым! – что так же неожиданно сами для себя спрашиваем:

– А котенок ваш?

– Нет, котенок – это моих соседей.

Вот так так! Тут еще и соседи!

Видя наше искреннее недоумение, старушка поясняет:

– Обычно все, кто первый раз здесь, так удивляются. Да, мы тут живем. Мне 73 года, меня зовут Римма Яковлевна Квашникова, и еще две жилых квартиры рядом с моей. В одной из них – семья с 4-летним малышом.

Дальнейшая экскурсия по бывшему санаторию сопровождалась рассказом Риммы Яковлевны о взлете и падении санаторного дела в Сортавале. Эта линия повествования полностью совпадала с линией жизни самой рассказчицы.

– Я закончила техникум в Сортавале и в 1958 году устроилась в санаторий поваром. Жилья у меня не было, и меня поселили здесь. В те годы это было просто райское место! По соседству жили другие сотрудники санатория. Все было таким чистым, аккуратным, здание крепкое, удобное, красивое. Я вышла на пенсию, но продолжала жить здесь. Потом закрыли санаторий. А затем нас продали.

Министерство здравоохранения Карелии в 1992 году посчитало большой санаторий «Ладога» убыточным для себя – и закрыло его. Хотя до самого закрытия он всегда был полон, со всей Карелии везли сюда пациентов. А куда девать сотрудников, у которых не было другого жилья, Минздрав не подумал. Чиновники надеялись, что у крепкого, просторного здания быстро появится другой собственник, который как-нибудь решит вопрос с жильцами.

Собственник появился только в 2004 году. Это был некто Николай Дышлов, гендиректор некоего ООО «ДВМ строй» из Москвы. Ему в Сортавале принадлежат сейчас гостиница «Ладога», недвижимость в Гидрогородке (бывшая территория Минобороны, где когда-то занимались гидросамолетами) и, по слухам, бывшая аптека.

Как рассказывает редактор Сортавальского кабельного телевидения Наталья Свиренко, неоднократно поднимавшая тему несчастного санатория, поначалу Дышлов был настроен очень оптимистично. Он хотел сделать из красивого удобного здания, расположенного в зеленой зоне, стильный отель. Но потом посчитал возможные затраты, а самое главное – понял, что туберкулезное прошлое здания не сделает рекламы отелю. И забросил это дело. Он даже не бывает в здании в те редкие дни, когда заезжает в Сортавалу. И тем более не думает о каких-то там людишках, обитающих на четвертом этаже главного корпуса, в то время как абсолютно все прочие помещения открыты для посещения бомжами, наркоманами, хулиганами и прочими асоциальными элементами. А ведь при продаже объекта Минздрав наложил на него обременение: новый владелец должен содержать здание в должном порядке и обеспечить прописанных там жильцов либо другим жильем, либо всеми необходимыми коммуникациями.

Другого жилья, как нетрудно догадаться, нет и в помине. Коммуникации есть – только не от Дышлова. Римма Яковлевна показывает на две трубы, поднимающиеся по лестничным пролетам на четвертый этаж:

– Мы на свои деньги провели себе электричество, воду и телефон – ведь все обрезано было. Труба с водой обмотана утеплителем, но все равно зимой, бывает, она замерзает. Отопления у нас нет – в свое время санаторий перевели с печного отопления на электрическое, поэтому мы живем зимой с обогревателями. Я нынешней зимой платила по 6–7 тысяч рублей в месяц за электричество. Обогреватели постоянно перегорают, не выдерживая нагрузки. У нас уже был один пожар в 90-х годах, если случится второй – мы останемся без жилья вообще.

Мэр Сортавалы Сергей Козигон – по отзывам многих горожан, вовсе не злой человек и хороший хозяйственник, – про здание «Ладоги» и его обитателей просто слышать не может. И начинает сбивчиво утверждать, что жильцы сами во всем виноваты, они, мол, коммунальные платежи задерживают и грязь в коридоре развели. И вообще у них царские условия: есть пол и крыша!

Отчасти мэра понять можно. Кабы у него только бывший санаторий в таком состоянии был. Но изрядная часть жилого фонда Сортавалы – это дома в аварийном состоянии, которые время от времени горят и разрушаются. Тем временем нового жилья в городе практически не строится.

Насчет платежей и грязи мэру есть что возразить: многие ли граждане в состоянии с 1992 года жить в разрушающемся здании, где за стеной то пожар, то драка, и еще исправно платить за это? Как соблюдать санитарию в доме, где отсутствуют элементарные удобства? Пенсионерка Квашникова показывает стопку бумаг, где прослеживается вся история бесхозного дома. Там лежат и решения суда, которые предписывают владельцу здания Дышлову расселить жильцов. Этим решениям не один год, но Дышлов даже не собирается выполнять предписания закона.

Тем временем в Сортавале нет даже маневренного фонда или временного социального жилья, куда можно было бы поселить людей из аварийных домов или лишившихся крова. Недалеко от «Ладоги» стоит еще один заброшенный лечебный комплекс – бывший военный госпиталь. Минобороны годами отказывалось уступить его городу, чтобы там сделали социальное жилье, хотя здания все еще крепкие, даром что финской постройки. За годы, что комплекс пустует, его сами же военные разграбили подчистую. Но, по словам Натальи Свиренко, вроде бы Минобороны пошло на уступки городу и, кажется, готово передать госпиталь. И здесь большая заслуга как раз мэра Козигона – он неустанно бился за этот объект. Если он победит – ему можно будет даже простить высказывания в адрес жильцов «Ладоги». Ведь он так сказал от бессилия, от невозможности помочь людям.

А пока обитатели всех сортавальских трущоб – их кроме «Ладоги» наберется еще несколько десятков, пусть там и менее одиозные здания, – со страхом ждут зимы, когда есть опасения или угореть, или сгореть, или замерзнуть. И никто из них не повторит фразу из путеводителя: «Сортавала – самый красивый город Карельского Приладожья, настоящая жемчужина архитектуры, пользующийся заслуженной популярностью у российских и иностранных туристов». Они живут в другой Сортавале.