Пепел Стругацких

Тело Бориса Стругацкого, как и его брата Аркадия 22 года назад, сожжено, а прах развеян по ветру. Творчество уникального тандема, именуемого АБС, становится памятником литературы. Но история литературы неотделима от социально-политического контекста.

АБС появились в очень удачное как для братьев, так и для их читателей время. «Оттепель»… Нынешний «фэндом» тогда пребывал в латентном состоянии, ибо социалистический реализм фантастику не очень-то жаловал. Жанр этот в России имеет не менее почтенную историю, чем в других национальных литературах. Однако в то время как на Западе он развивался естественным образом, в СССР власти решили, что в принципе это явление может иметь место, но не как художественное, а скорее как научно-популярное чтиво. Самое большее, что позволялось «фантастике ближнего прицела», – помечтать, каким следующим грандиозным изобретением обогатит мир советская наука. 

И тут появляется повесть двух молодых братьев-писателей «Страна багровых туч». Скорее всего, сейчас ни одно издательство не стало бы ее публиковать, сказали бы, что примитивна. Тогда тоже были сложности с публикацией, но иного рода – герои повести, коммунисты светлого завтра (позже этот вторичный мир АБС получит название «Полдень») были живыми, с обычными людскими «тараканами». Это было соблазнительно для советского читателя, привыкшего к безупречным статуеподобным героям Ефремова. Так начались АБС.

Создалась парадоксальная ситуация: Стругацкие и другие известные советские фантасты органично вписались в мировой литературный процесс. Их вещи исправно переводились за рубежом и даже, возможно, оказывали влияние на западных коллег. Например, я убежден, что ожившими мертвецами из «Пикника на обочине» АБС, который был издан на английском в 1977 году, Стивен Кинг воспользовался для «Кладбища домашних животных» (1983 год). Или вот Пол Андерсон вел оживленную переписку и обмен идеями с Ефремовым. Но советский читатель не знал почти ничего о бурно развивавшейся с 1950-х за рубежом, прежде всего в США, фантастической литературе. Имена Хайнлайна, Гаррисона, Брэдбери, Азимова и… были, конечно, известны, но переводили у нас их удручающе мало, да еще с купюрами. Толкиена, прости Господи, не знали, и вообще фэнтези, бывшее в СССР фактически под запретом. Однако многое из этого недоступного все-таки добиралось до советских читателей – через книги АБС. Разумеется, в виде препарированном и адаптированном, ведь братья были искренне убеждены в идеях коммунизма и не пустили бы в свои тексты «чуждых» влияний (хотя сами по поводу советских порядков язвили немало, от чего подвергались цензурным прещениям).

Да, сейчас мэтрам можно предъявить многое. И эту частую вторичность по отношению к западной фантастике. И сам «Полдень», который АБС писали как идеальный мир, но если посмотреть на него с иного ракурса, он предстает совершенно противоестественным и жутковатым социумом (впрочем, кажется, впоследствии взгляд на «Полдень» у АБС изменился). И брезгливое отношение к религии вообще и к христианству в частности, вылившееся в кощунственные пассажи «Отягощенных злом».

Но… несколько писательских поколений выросло на Стругацких. Другое дело, что все эти фантасты очень разные, как будто парочка «гадких лебедей» (название одной из повестей АБС) произвела целый выводок утят, совят, соловьят, кукушат и ежиков. Именно такая ситуация теперь в российской фантастике, где сосуществуют и упертые творцы НФ, и чистые «фэнтезюшники», и «постмодернисты», и «классицисты», и безбожники, и христиане, и охранители, и «революционеры». Впрочем, ведь и тексты АБС очень разные – романы «жилинского» цикла совсем не похожи на «Хромую судьбу», «Улитку на склоне», «Град обреченный».

АБС стояли на грани времен и миров, соединяя «запад» и «восток», прошлое и будущее жанра. Поэтому теперь «пепел Стругацких» будет стучать в сердце каждого русского фантаста. Даже если сам он это отрицает.